Александровские Кадеты. Смута. Том 1 - Перумов Ник (читать книги полностью .TXT, .FB2) 📗
дача профессора Онуфриева,
май 1972 года
– Прощайте, – сказал профессор и перекинул массивный рубильник.
Место, где только что стояли гости, заволокло тьмой, чёрной и непроглядной.
В дверь наверху колотили так, что весь дом ходил ходуном.
Профессор хладнокровно ждал.
Тьма не рассеивалась. Так и стояла, плотная, почти осязаемая.
Профессор поднял одну бровь, как бы в некотором удивлении. Постоял, глядя на чёрную полусферу. Потом усмехнулся и громко крикнул:
– Да иду, иду открывать! Что за шум, не дадут отдохнуть старому человеку!..
Дверь распахнулась, в лицо ему ударил свет мощных фонарей.
– Гражданин Онуфриев!..
– Уже семьдесят с гаком лет гражданин Онуфриев, – ворчливо ответил профессор. – Что вам угодно?
– Комитет государственной безопасности. – Крепкий, плотно сбитый человек в штатском сунул профессору под нос раскрытое удостоверение. – Сейчас будет произведён обыск принадлежащего вам домовладения. Предлагаю заранее сдать все предметы, относящиеся к категории запрещённых, как то: незарегистрированное холодное и огнестрельное оружие, незаконно сооружённые установки любого рода…
– Это самогонный аппарат, что ли? – перебил профессор. – Не увлекаюсь, знаете ли.
– Прекратите балаган, Онуфриев, – прошипел штатский. – Отойдите в сторону, гражданин. Не хотите добром, придётся по-плохому!
– Ищите, – хладнокровно сказал Николай Михайлович. – Что вы рассчитываете найти? Самиздат? Солженицына? Да, а ордер на обыск у вас имеется? Понятые? Я, как-никак, член Академии наук.
Ввалившиеся в прихожую люди, казалось, несколько замешкались; однако человек с удостоверением нимало не смутился.
– А вы на меня жалобу напишите, уважаемый профессор. – Он усмехался жёстко и уверенно. – Прямо в ЦК и пишите. Копию в Комитет партийного контроля. И лично товарищу Юрию Владимировичу Андропову.
– Напишу, можете не сомневаться, гражданин…
– Полковник Петров, Иван Сергеевич, – слегка поклонился человек с удостоверением.
– Петров. Иван Сергеевич. Так и запишем.
– Запишите, Николай Михайлович. Имя у меня простое, народное. Ну так что, не желаете ли…
– Не желаю, Иван Сергеевич. Уж раз вы такой высокоуполномоченный, что аж самому Юрию Владимировичу предлагаете на вас жаловаться, то сами справляйтесь.
– Сами справимся, не сомневайтесь, – заверил его полковник. Молча кивнул своим людям – те немедля и сноровисто разбежались по комнатам, не путаясь, не сталкиваясь, не мешая друг другу, как истинные профессионалы.
Николай Михайлович так и остался сидеть у небольшого бюро красного дерева, явно дореволюционной работы, на котором стоял старомодный чёрный телефон, с буквами на диске рядом с отверстиями.
Затопали сапоги и по ступеням подвальной лестницы. Николай Михайлович потянулся, взял остро отточенный карандаш, на листе блокнота принялся набрасывать какие-то формулы.
Полковник Петров откровенно наблюдал за ним, совершенно не скрываясь.
– Ну так где же она? – вкрадчиво осведомился он у профессора.
– Где кто? Моя супруга? Мария Владимировна дома, в Ленинграде.
– Нет, не ваша супруга. Ваша машина.
– Принадлежащая мне автомашина марки «ГАЗ-21», номерной знак «14–18 лем», находится у ворот гаража. Вы её вроде бы должны были заметить.
– Очень смешно, – фыркнул полковник, нимало не рассердившись. – Умный же вы человек, гражданин Онуфриев, а дурака валяете.
– Ищите, ищите, за чем приехали – то и ищите, – отвернулся Николай Михайлович.
– Сложный вы объект, гражданин профессор, – покачал головой Иван Сергеевич.
– Какой есть. Иначе б ни званий не заработал, ни орденов, ни премий.
– Нас, Николай Михайлович, очень интересует высокочастотная установка дальней связи, кою вы тут собирали в кустарных условиях, опираясь якобы на некие «идеи Николы Теслы». Тесла, конечно, великий человек и много полезных открытий совершил, но «идеи»-то его – всё полная ерунда!
– И что же? – поднял бровь профессор. – Мало ли что я тут собираю! Или вы меня «несуном» выставить пытаетесь, мол, из лаборатории радиодетали таскаю?
– Так вы подтверждаете? – мигом выпалил полковник.
– Ничего не подтверждаю, всё отрицаю, – сварливо отрезал Николай Михайлович. – Ну, долго вы ещё будете у меня дачу вверх дном переворачивать? На чердаке смотрели? На втором этаже? В подвале? Всюду побывали?
К полковнику Петрову и в самом деле стали возвращаться его люди. Ничего не говорили, даже головами не качали, просто выстраивались у входа.
Человек с удостоверением на имя «Ивана Сергеевича Петрова» поднялся. Взгляд его оставался спокоен, но изрядно отяжелел.
– Значит, будем по-плохому.
– Бить будете? – деловито осведомился Николай Михайлович. – Валяйте. Только ничего вы из меня не выбьете. Нет тут никакой «машины». Ничего вы не нашли. Теперь меня запугать пытаетесь. Ну да, мы-то, люди старшего поколения, мы пуганые, верно. Вот был у меня… гм, знакомец. Красный комиссар Михаил Жадов. Комиссарил на Южном фронте. Вот это был чекист, глыба, матёрый человечище! Метод допроса у него был один – рукояткой «нагана» да по зубам. А если и после этого человечек отмалчивался, так комиссар только плечами пожимал да и отправлял к стенке – на виду у других подозреваемых. Все тотчас признаваться начинали, целая контора только и успевала протоколы заполнять…
– Это есть злостная клевета на доблестные органы революционного правопорядка, – ровным бесцветным голосом сказал полковник Петров. – Скажите, от кого вы услышали эти лживые измышления?
– От Миши Изварина, – с готовностью отозвался профессор. – От Изварина Михаила Константиновича.
– Вот как? Что ж, спасибо. Не ожидал, что ответите… Можете не сомневаться, с гражданином Извариным мы проведём профилактическую работу.
– Эх вы. – Николай Михайлович глядел на полковника с непонятной горечью. – Работу они проведут… разве что на том свете. Миша Изварин, мой гимназический товарищ, расстрелян ЧК в Ростове поздней осенью тысяча девятьсот двадцатого года. Думайте ж вы головой хоть чуть-чуть! Иначе всё провалите и всё потеряете. И страну тоже.
Люди в штатском стояли, молчали. Полковник Петров – если он и впрямь был полковником и Петровым – только пожал плечами.
– Не пойму я вас, Николай Михайлович. Установка ваша нас очень волнует, не буду скрывать. Сверхдальняя связь…
– Да не слушаю я эти ваши «вражьи голоса», – опять поморщился профессор. – В чём я с вами, как бы это ни показалось странным, согласен – что у России есть только два союзника, её армия и её флот. Никто за границей нам помогать не стремится. «Огромности нашей боятся», как сказал классик.
– Как это «только два союзника», Николай Михайлович? – с готовностью подхватил разговор полковник. – А как же наши друзья по Варшавскому договору, а как же…
– Вы ещё какую-нибудь «спартакиаду дружественных армий» вспомните, – фыркнул профессор. – Ладно, полковник, – вы нашли, что искали? Нет? И не найдёте. Потому что нет никакой тайной установки, которую я бы тут собирал с намерением передавать шифром за границу секретные сведения, как в детективах про майора Пронина. А если Серёжа Никаноров опять с доносом на меня прибежал, так то дело обычное. Я привык. Да, кстати. Жучки не пытайтесь у меня ставить. Я ж их всё равно найду. И сдам в первый отдел по описи, как в тот раз. Помните?
– Товарищи тогда перестарались, – мягко сказал полковник. – Им было указано на недопустимость подобного рода действий. Виновные понесли наказание.
– Именно. Не на меня аппаратуру свою тратьте, наверняка дефицитную. И, полковник, очень вас прошу – думайте. Головой думайте. Иначе и в самом деле страну про… потеряете.
Полковник Петров помолчал, барабаня пальцами по бюро.
– Вы, Николай Михайлович, человек заслуженный, очень. Страна, родина, партия высоко ценят ваш труд. Очень надеюсь, что вы не совершите никаких… необдуманных поступков.
