Танцы с королями - Лейкер Розалинда (читать хорошую книгу .TXT) 📗
В Версальском дворце Ренетта все время дрожала, несмотря на то, что камины постоянно пылали. Она очень легко простужалась, и ее знобило и летом, и зимой. Ее отрадой были лишь по-настоящему жаркие знойные дни. Чувствуя себя нездоровой, она часто падала духом, и именно в эти часы облегчала душу в разговорах с Жасмин, стремясь найти у своей собеседницы материнское утешение. Известия о неудачах французских войск всегда очень огорчали Ренетту, и ночью она долго не могла заснуть. До сих пор она скорбила о своей маленькой Александрине, умершей в возрасте десяти лет, и не знала, что это горе сближает ее с Жасмин, которая никогда не упоминала о Виолетте и время от времени задумывалась о том, жива ли еще ее дочь. Ренетта жила в постоянном страхе потерять любовь короля, и Жасмин снова и снова уверяла ее в обратном, будучи уверенной, что сердце Людовика навсегда будет принадлежать мадам де Помпадур.
— Вы же знаете, что девушки из Парк-о-Шерф не значат для него ничего. В его сердце существуете лишь вы одна…
— Но при дворе так много прекрасных женщин, и все они пытаются занять мое место!.. — плаксивым тоном произнесла Ренетта, в отчаянии заламывая руки.
Это было правдой, и Жасмин знала об этом. Последние сплетни утверждали, что некая знатная дама хитростью проникла в постель короля, выдав себя за девушку из Парк-о-Шерф, но была унижена тем, что ее отослали прочь, приказав прийти следующей ночью, ибо король в тот день слишком устал на охоте.
— Я уверяю вас, что любовь в глазах короля появляется только при взгляде на вас, — Жасмин покачала головой, словно отрицая всякую возможность для любой соперницы добиться подобного результата. — Вы оказываете на него такое влияние, что никто даже и близко с вами сравниться не может.
Ренетта, утешенная этим заверением женщины, которой она доверяла, благодарно вздохнула. И все же существовало нечто, о чем она продолжала сожалеть до конца своих дней: ей так и не удалось родить ребенка от короля.
Впервые об этой печали она рассказала Жасмин однажды теплым майским днем. Ходьба очень сильно утомляла Ренетту после перенесенной недавно простуды, и Жасмин возила ее в маленьком фаэтоне по версальским садам, чтобы Ренетта могла вблизи насладиться запахом и видом любимых ею цветов. Они проходили под ветками лиловой и белой сирени, которые низко согнулись под тяжестью душистых гроздьев. Сильный, приятный аромат будоражил обоняние.
— Разве судьба не жестоко обошлась со мной, отказав в том, что так легко дается этим девушкам из Парк-о-Шерф? — грустно произнесла маркиза.
— Что вы имеете в виду?
— Ни с чем не сравнимую радость выносить дитя от Людовика.
Жасмин взглянула на свою спутницу и заметила, что на глазах у нее выступили слезы.
— Я очень хорошо понимаю, что это должно для вас значить, — произнесла она сочувственно, а затем, подумав о Виолетте, как это неизбежно случалось, когда заходил разговор о детях, и ощутив боль в сердце, Жасмин ласково добавила:
— Постарайтесь утешить себя тем, что вы испытываете счастье любви короля в других проявлениях…
Две огромные серебряные слезы скатились по щекам Ренетты, и она нервно хрустнула пальцами:
— Я думаю, что мне было бы намного легче перенести это несчастье — неспособность зачать от него ребенка, — если бы эти девушки из Парк-о-Шерф не беременели с такой поразительной быстротой…
Эти слова безошибочно свидетельствовали о том, что отчаяние Ренетты достигло предела. Бастарды короля получали хорошие дома и пожизненную ренту, хотя уровень смертности среди них, как и вообще среди детей во Франции того времени, был так высок, что немногим незаконнорожденным детям монархов удавалось воспользоваться этими благами.
В обычном состоянии Ренетта радовалась и шутила по поводу каждой новой беременности: в присутствии Жасмин она однажды весело заметила, что отец очередного ребенка пользуется всеобщей любовью, особенно среди женщин, а тот не преминул ответить в подобном же ключе, и они оба тотчас же разразились громким смехом. А может быть, жизнерадостность и веселье в такие моменты были просто ширмой, за которой она прятала свою боль, и были направлены на то, чтобы сделать короля счастливым и довольным и сохранить его любовь?
Жасмин предложила:
— А почему бы вам не сказать королю то, что вы сказали сейчас мне? Он сделает все, чтобы пощадить ваши чувства, хотя мне кажется, что именно его любовь и глубокая привязанность к вам и заставляет его делиться с вами подробностями всех сторон своей жизни.
На лице Ренетты появилось выражение неуверенности. Но все же в ее голосе прозвучала надежда:
— Возможно, вы и правы, мой дорогой друг.
Жасмин часто думала, что она никогда бы не смогла вести такую беспокойную жизнь, какую вела в угоду Людовику мадам де Помпадур. Вечно борясь со скукой, король любил придумывать для себя все новые развлечения и не мог усидеть ни минуты на одном месте. Не ограничиваясь переездами из одного королевского дворца в другой, он часто посещал прекрасные особняки и замки, подаренные Ренетте. Во время его визитов устраивались всевозможные балы, пиры, спектакли, но тщательнее всего готовилась охота на крупных зверей, к которой Людовик испытывал подлинную страсть.
Там же нередко одновременно гостила и Жасмин по приглашению Ренетты; предпочтение она отдавала замку Бельвю, названному так, потому что из его окон действительно открывался прекрасный вид на Париж и сверкающую под лучами солнца Сену. Иногда ей даже приходилось участвовать в спектаклях, которые ставились в театре замка, причем уровень игры любительской труппы был весьма высок, и Ренетта на голову превосходила всех.
Как и во всем, к чему она имела отношение, в убранстве замка Бельвю проявился ее изумительный вкус. Интерьер поражал великолепием и изяществом. Создавалось впечатление, что стоило ей пройти по какому-нибудь месту, как там сразу появлялись прекрасные вещи, и даже цветы для нее, казалось, начинали цвести куда обильнее, чем для кого-либо другого. В некотором смысле она способствовала прославлению Франции не меньше, чем Людовик, с которым она разделяла страсть к коллекционированию картин и скульптур. Благодаря ее покровительству искусство и изящные ремесла процветали даже во время войны, но большинство подданных короля видели во всем этом лишь ненужную, дорогостоящую экстравагантность, страдая под тяжестью огромных налогов и постоянно высказывая недовольство глухим ворчанием. Каждое поражение в войне ставилось в вину тем, кто был у власти, в том числе и мадам де Помпадур.
Жасмин присутствовала в Бельвю, когда Ренетта сыграла маленькую милую шутку со своими гостями и с королем, который смеялся так же добродушно и весело, как и все остальные. В зимний день она показала им клумбу с цветами, которые пышно цвели и зеленели, и заставила всех поверить в это чудо, пока не обнаружилось, что цветы искусно сделаны из фарфора и внутрь каждого вложены сухие ароматические вещества. Непреодолимая страсть, которую испытывала Ренетта к изящным фарфоровым изделиям, привела к тому, что Людовик, как и все короли Франции до него, владевший большими ковровыми фабриками в Обюссоне и Савонне, а также фабрикой гобеленовых тканей, подарил ей фабрику и всю деревню Севр, находившуюся рядом с Бельвю. Жасмин очень обрадовалась, когда Ренетта, часто пользовавшаяся веером с узором, придуманным Маргаритой, выразила желание перенести этот узор на севрский фарфор.
— Я была бы в восторге! — воскликнула Жасмин. — А как гордилась бы моя мать!..
Когда наступил подходящий момент, они с Ренеттой отправились взглянуть на работу художников. Здесь уже производились изделия, ставшие знаменитыми далеко за пределами Франции, даже несмотря на некоторый упадок торговли, связанный с войной. В мастерских Севра работали талантливейшие художники и скульпторы, и богатые, сочные краски и оригинальные сюжеты росписей, являвшиеся заслугой этих людей, обеспечили севрскому фарфору превосходство над всеми конкурентами. Жасмин, как завороженная, смотрела, как из-под кисточек художников на чашках, блюдцах, тарелках, сахарницах и других предметах, которые вместе составляли прекрасные чайные сервизы, использовавшиеся Ренеттой в Версале, появляется гирлянда Маргариты из кремовых и алых роз, жасмина, сирени и померанца, переплетенная серебряными лентами. Жасмин, конечно, и не предполагала, что ей приготовлен сюрприз, пока ей не вручили большую вазу для цветов с узором ее матери. Дома она поставила эту вазу в гостиной слоновой кости напротив портрета Маргариты.
