Цветы на нашем пепле - Буркин Юлий Сергеевич (лучшие книги txt) 📗
– Возможно, возможно, – посерьезнел Лабастьер. – Давай-ка попробуем припереть дверь вон той дубиной, – указал он на валявшийся неподалеку кусок стебля псевдокриптометрии.
Лаан и один из гвардейцев приспособили деревяшку так, что одним концом она уперлась в ручку двери, а другим – в землю. Для проверки подергали. Дом оказался надежно запертым снаружи.
Больше вламываться в жилища не стали, но несколько раз останавливались перед ними и прислушивались. Иногда за дверями царила полная тишина, иногда же слышались характерные звуки – шуршание, лепет, а иногда и хихиканье, свидетельствующие, что в доме гусенички.
– Нам не остается ничего другого, кроме как двигаться дальше, – сказал король. – Но все это явно не к добру.
– Если горожане опять готовят нам засаду, – заметил Лаан, – то, играя на беззащитности личинок, они поступают довольно подло.
– Не нужно делать скоропалительных и необоснованных выводов, – сказал Лабастьер. – Может быть, их самих настигла какая-то беда. Но будьте готовы к любой неожиданности.
С оружием наготове отряд двинулся дальше, к центру города. Порой, приостановившись, король и гвардейцы напряженно прислушивались, но вновь и вновь убеждались, что взрослых бабочек в домах нет. Так продолжалось не менее получаса, пока дома не расступились, открыв картину настолько невероятную, что отряд остановился без команды.
Это был, скорее, пустырь, нежели площадь, так как земля здесь была покрыта не специальными цветными мхами, а неровно, с проплешинами, поросла чахлой травой. И весь этот огромный пустырь был усеян бабочками. Они стояли на коленях, сложив крылья и низко опустив головы. Гробовая тишина не нарушалась ни малейшим шорохом.
– Это еще что такое? – пробормотал Лабастьер и хотел уже выпорхнуть из седла, но его остановил Ракши.
– Осторожно, Ваше Величество! – воскликнул он. – Вдруг это и есть засада? Они могут прятать оружие. Представьте, если вся эта орава вскочит с саблями в руках…
– Бросьте, – не поверил ему король. – Такой способ покушения кажется мне слишком странным.
– Вы забыли, что обычным способом они на вас уже покушались, но это у них ничего не вышло, – не унимался Ракши.
– Может, они во власти т’анга? – предположил Лаан.
– Это больше похоже на правду, – кивнул Лабастьер, – однако я уже не ношу свой амулет, а описываемых вами чар счастья что-то не ощущаю.
– Да, – согласился Лаан. – Я тоже. Пожалуй, я сморозил глупость.
– Значит, так, – принял решение король. – Ракши, пусть твои бойцы остаются здесь в полной готовности и в случае чего прикроют нас. А ты и ты, Лаан, полетите со мной. Когда мы с Лааном опустимся, ты, Ракши, останешься в небе, в вертикальном охранении, чтобы отряд видел тебя.
– Ваше Величество, это безрассудство, – начал Ракши, но король, внезапно вспылив, рявкнул:
– Еще одно возражение – и я отстраню вас от должности! Что за мода пошла – перечить королю?! Безопасность – безопасностью, но не до абсурда же! Может, вы прикажете мне вообще не высовывать носа из дворца?
– Простите, Ваше Величество, – пробормотал Ракши. – Но я не приказываю, я только рекомендую…
– Прости и ты меня, – так же внезапно успокоившись, сказал Лабастьер. – Ты выполняешь свой долг, и выполняешь его безупречно. Действуй, как я сказал.
Ракши, обернулся к отряду:
– Оставаться здесь в полной готовности и прикрывать государя. К бою!
Гвардейцы спешились и, приняв позицию «с колена», выставили перед собой огнестрельные трубы. Лабастьер Шестой тем временем взмыл в воздух, Лаан и Ракши, тут же догнав, присоединились к нему, повиснув слева и справа. Набрав высоту, они достигли середины усыпанного коленопреклоненными аборигенами пустыря, после чего Лабастьер и Лаан опустились в самой их гуще. А Ракши остался тревожно кружить в небе.
В миг приземления Лабастьер ощутил чуть заметное оживление среди ближайших к нему бабочек и убедился тем самым, что они в сознании, что они слышат звук крыльев и, скорее всего, знают, кто к ним прибыл.
– Эй, вы, – сказал он негромко, но голос его прозвучал так отчетливо, словно расколол трещину в стеклянной тишине. – Я – король Безмятежной Лабастьер Шестой. Что за комедию вы тут разыгрываете?
– Это не комедия, Ваше Величество, – раздался где-то поблизости голос самца, но кто это произнес, понять было невозможно.
– Встань и назови себе, когда говоришь с королем! – возмутился Лаан, выдергивая из ножен свой костяной меч.
В нескольких шагах от них поднялся седой махаон.
– Меня зовут Байар, – отозвался он, смело посмотрев в глаза королю и презрительно усмехнувшись Лаану, а затем вновь опустился на колени и склонил голову.
– Если это не комедия, то что означает ваша поза, Байар? – стараясь говорить спокойно, спросил Лабастьер.
– Она означает, что наша жизнь полностью в вашей власти, и мы признаем ее во всем. Кроме одного. Мы готовы без малейшего сопротивления принять смерть от вашей руки, но мы никогда не будем жить по закону семейного квадрата.
Король огляделся. Маака и махаоны стояли плечом к плечу. Лабастьер взглянул на своих друзей и прочел в их лицах растерянность.
– Кто из вас может говорить со мной как старший? – спросил Лабастьер.
– Я, Ваше Величество, – отозвался все тот же голос.
– Вот что, милейший, – сказал король. – Встань и подними голову.
Махаон неторопливо выполнил приказ короля, а тот продолжал:
– Обсудим наши дела. Остальные, если им так нравится, пусть стоят так, как стоят, но если эту позу снова примешь ты, я выполню твое пожелание.
– Какое? – не понял махаон.
– Принять смерть от моей руки, – пояснил король.
– Понятно, – чуть заметно улыбнулся махаон.
– Как, ты сказал, тебя звать? Дент-Байар, я не ошибаюсь?
– Нет, Ваше Величество, вы не ошиблись. Только без приставки. Просто Байар.
– Следовательно, несмотря на возраст, вы никогда не были женаты. Вы со своей избранницей не нашли достойную пару маака, и ваш брак не состоялся? Потому ты и не желаешь признавать закон семейного квадрата?
– О, нет, Ваше Величество. Всё было не так. Я был влюблен в самку, которую звали Наан. Вы знали ее, она погибла в стычке с вашим отрядом. Она не желала жить семейным квадратом, а я боялся нарушать закон, потому мы и остались одинокими оба.
– Да, помню, что-то такое она говорила, – вмешался Лаан. – Костерила тебя почем зря. Говорила, что ты развратник и только и думаешь о том, как бы затащить в постель молодую маака.
– Это на нее похоже, – вновь чуть заметно улыбнулся Байар.
– Ты не был с ней согласен, почему же теперь ты принял ее сторону? – спросил король.
– Потому что я любил ее всю жизнь, но был слишком законопослушен, чтобы принять ее позицию. Но когда вы убили ее и ее соратников, применив запрещенное законом оружие, я понял, что должен продолжить ее борьбу.
– Здесь все население вашего города? – спросил Лабастьер, с отвращением делая ударение на последнем слове.
– Да, Ваше Величество. Однако называть наш поселок городом было прихотью Наан, и эту ее блажь поддерживают не все.
– Да нет, боюсь, дело здесь не в прихоти. Число жителей тут явно превышает установленную норму.
– Есть жители, а есть гости. Большая часть присутствующих официально у нас не зарегистрирована.
– И как долго они гостят у вас?
– Они пользуются нашим гостеприимством и защитой столько, сколько захотят. В каждом селении королевства находятся пары, которые не смогли или не захотели найти себе диагональ. Не думаю, что вы в своей столице имеете обыкновение выгонять гостей…
– Мой король! – воскликнул Лаан. – Мне кажется, он пытается оскорбить нас…
– Та-ак… – мрачно протянул король. – Похоже, вы нарушаете все законы колонии до одного. И желаете при этом получить прощение?
– Убей нас, если мы тебя не достойны. Как ты убил околдованных т’ангом жителей соседнего селения. Убей всех. Пусть останется один идеальный король. Который, правда, тоже, когда прижмет, нарушает свои законы.
