Пусть всегда будут танки - Хорсун Максим (читать книги полные .txt) 📗
– Есть! – ответил я, мысленно посмеиваясь.
– То-то… – смягчился Хрущев. – Ну, желаю успехов.
И он пошел мимо строя дальше. За ним потянулись, бряцая орденами, высшие военные чины.
В учениях участвовало десять дистанционно управляемых танков «Оса». Экипажи готовили на режимных объектах, разбросанных по всему Союзу, и мы увидели друг друга, лишь прибыв на полигон. Было отрадно, что в проекте принимают участие столько людей и техники. Значит, на Луне наши силы будут представлять не два, как мы втайне опасались, танка – один – наш, второй – нашего соперника по крымской «песочнице» – латышского стрелка Мариса Янсонса. Значит, можно рассчитывать на руку помощи и среди лунных скал, и на Земле, если вдруг кто-то выбудет из строя. Не так давно мы на десять дней лишились стрелка: Горобец слег с острым аппендицитом, и, пока он отсутствовал, наша «Оса» играла роль цели, на которой оттачивал боевые навыки экипаж Янсонса. Унизительное занятие, доложу вам, метаться зайцем среди холмов, уворачиваясь от болванок.
Конус вулкана, чье имя дало название полигону, возвышался над промороженной долиной из темной пемзы. Его дыхание ощущалось в мелком сотрясении почвы, в струйке дыма, поднимающейся над кратером. Снега почти не было, то там, то здесь на темном фоне виднелись белые проплешины, да сверкала в лучах низкого солнца льдистая пыль, стекающая в расщелины.
Ветер налетал порывами, но нашим машинам это не было помехой. Их корпуса, которым и космический холод не страшен, как будто хвастали друг перед другом узорами инея, проступившими на броне. Над танками прошелся на малой высоте вертолет «Ми-8», дав жизнь неплотному снежному вихрю. Небо вдалеке разрезал инверсионный след истребителя. В воздухе барражировала наша авиация, накрывая полигон непроницаемым зонтом. Среди скал по периметру «Северного» работали радиолокационные станции.
После симферопольского НИП-10 было непривычно занять место в наскоро развернутом пункте связи. Обстановка напоминала наш первый центр управления в «ОКБ-1», те же ящики с железками, бьющие током приборы и всенепременный густой запах канифоли.
– Экипаж, внимание! – На голове Прокофьева сидели громоздкие наушники с микрофоном. – Сегодня у нас – контроль точек! Ищем, удерживаем до тех пор, пока не получим подтверждение захвата!
Ясно, дело – труба. Во-первых – попробуй проложить маршрут от точки к точке на незнакомой местности, во-вторых – определи при помощи малокадрового телевидения, что ты на нужном месте, в-третьих – стой на точке легкой мишенью, пока наблюдатели на башнях траекторных измерений, что остались на полигоне после испытаний ядерных авиабомб, зафиксируют захват.
– У нас – четыре союзника, – продолжил инструктаж Прокофьев. – Соответственно – пятеро выступают против нас. Восемь точек. Три часа на выполнение задачи, по истечении которых будут подведены итоги. Есть разрешение стрелять на поражение.
Значит, сегодня наши «Шарки» будут плеваться не учебными болванками, а настоящими бронебойными снарядами. Зазвучат взрывы, и запляшет пламя над пробитыми корпусами танков-роботов. Все-таки богатая у нас была страна, могла позволить себе роскошь уничтожить не на войне, а в ходе маневров десяток машин, начиненных самой передовой электроникой.
Прокофьев, выполняя слышную только ему команду, распечатал конверт. Там оказалась карта района, полученная путем аэрофотосъемки. Командир передал ее штурману.
В динамике громкой связи захрипело и засвистело. Затем раздался торжественный голос маршала бронетанковых войск:
– Товарищи! Поздравляю вас с началом учений «Буревестник»! Это первые подобные маневры в нашей стране и в мире, мы рассчитываем, что они помогут оценить эффективность новой техники и наметить перспективы ее развития в будущем. В чем же у нас не возникает вопросов и сомнений – так это в экипажах. Лучшие офицеры, прошедшие суровый космический отбор и обученные совершенно новой специальности, составляют элиту бронетанковых войск и опору Советской армии! Товарищи! Ребята! Гоните рой своих «Ос» на звездно-полосатых Псов, и так победим!
Прокофьев положил ладони на наушники, прислушался, потом быстро проговорил:
– Есть связь с экипажами. Есть «добро» на начало движения. Левицкий – малый вперед.
Поехали! Потихоньку, полегоньку! Кадр на экране сменялся кадром. За то время, пока картинка стояла, танк проезжал вслепую до пяти метров. Надо признать, что крымская «песочница» мне успела порядком осточертеть, здесь же я с первых минут покрылся испариной. Совершенно незнакомая местность, коварные трещины, покрытые наледью глыбы, бьющее прямо в камеру кинжальное солнце.
– Поправь вид, – бросил мне командир. Я, не отпуская джойстик, принялся колдовать с настройками яркости и контрастности экрана.
– Азимут – двадцать три, – дал целеуказание Апакидзе. – Езжай вдоль этой расщелины, пока возможно.
До ближайшей точки было меньше километра. Добрались до нее без происшествий и захватили, объехав по кругу на малой скорости.
– Азимут – двести десять, – прозвучал тихий голос Апакидзе. – Доходим до склона, потом меняем направление на восемь.
– Принято, – я наклонил ручку джойстика. На экране возник силуэт «Осы». На следующем кадре танк пропал, точно его стерли ластиком. Вот так и воюем. Хорошо, что это всего лишь обошел нас кто-то из союзников.
Следующий кадр – густые клубы дыма. «Оса» прямо перед нашим носом, прекрасно видна дыра с оплавленными краями позади башни.
– Вот черт! – Прокофьев подался вперед. – Мощность на передатчик! Повысить кадровую частоту! Враг рядом!
Картинка на экране стала сменяться с большей скоростью.
– Это «Красный-4», – заговорил Прокофьев, обращаясь к командирам союзных экипажей, – «третий» подбит в четырнадцатом квадрате, есть ли у кого-то визуальный контакт с неприятелем?..
– Лупили со стороны вулкана, направление – триста десять! – рявкнул Горобец, с энтузиазмом высматривая среди скал, в кого можно было бы пострелять.
Я тоже шарил взглядом по экрану. Видно мне было не очень много: расстрелянная «Оса», часть лавовой пустоши, пестрящей рытвинами, заполненными снегом, карликовая береза, согнутая ветром. Жаль, «ушей» на наших танках не было! Сейчас бы послушать, в какой стороне урчит двигатель да трещит пемза под траками. Но ничем таким «Осы» не оснащались, потому что на Луне – вакуум, а в вакууме звуков быть не может.
Танковых силуэтов нет, следов тоже нет. Кадры на экране сменяются, но картинка остается все той же.
– Он попытается перезахватить нашу точку, – предположил Апакидзе.
– Отставить! – буркнул хмурый Прокофьев – другие экипажи ответили ему, что в нашем квадрате не находятся и ничем помочь не могут. – Он здесь, он выжидает…
Чего-чего, а вот интуицию мы отточили, что будь здоров. Да и как иначе, если ездили почти наугад, ориентируясь по статичным картинкам. Поэтому я не засомневался в словах командира. Я без приказа проехал чуть вперед, за подбитый танк. На экране появился край плато, за которым начинался довольно крутой склон. Так же без приказа Горобец чуть довел башню и нажал на гашетку. И на следующем стоп-кадре мы увидели брюхо выныривающей из-за края неприятельской «Осы». И наш снаряд – он уже пропорол самое слабозащищенное место танка, но еще не углубился в электрическое нутро условного противника. Я молча нажал на клавишу «Печать с экрана», самописцы выводящего устройства, которое входило в комплект оборудования каждого пункта управления, запорхали над бумагой, точка за точкой перерисовывая застывший на экране кадр.
– Так держать, «Красный-4»! – похвалил командующий учениями через громкую связь.
Прокофьев хлопнул в ладоши – звук получился резким, почти как от выстрела – потер ладони.
– Гриша, курс к следующей точке! – распорядился он.
– Так точно. – Апакидзе, закусив губу, склонился над картой. – К следующей точке пойдем через ущелье…
«Оса», раскачиваясь и подпрыгивая на камнях, двинулась через заваленную снегом расщелину. Вскоре объектив нижней «водительской» камеры полностью залепило, мне пришлось переключиться на камеру стрелка, установленную на башне. Обзор, кстати, оттуда был лучше, хотя визор имел непривычную разметку. Одна из двух запасных водительских камер тоже располагалась на башне, но Прокофьев решил беречь резерв.
