Любовь к мятежнику - Хенке Ширл (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Он отпил глоток бренди и решил, что единственный способ уснуть — это напиться до беспамятства. Конечно, утром, когда они поедут в Блэкхорн-Хилл, у него будет раскалываться голова.
— Или бренди, или Мадлен Дево. — Пробормотав проклятье, он еще раз наполнил стакан и устроился в большом кожаном кресле перед окном.
Мадлен сжимала ярды и ярды тончайшего белого муслина, развевающегося вокруг нее, когда бесшумно спускалась в библиотеку Роберта. Вчера она видела там. «Фэнни-Хилл или Воспоминания Женщины Желания», на полке справа от стихов Драйдена. Друзья тети Изольды шептались и хихикали об этой скандальной книге. В эту душную, бессонную ночь она решила, что пришло время пополнить по крайней мере одну часть ее образования. Быть может, приключения знаменитой куртизанки прольют некоторый свет на то, чего мужчина ожидает от женщины и что именно происходит на брачном ложе ночью.
Она услышала, как стенные часы внизу пробили два, и была уверена, что к этому времени весь дом уснул, иначе она бы ни за что не осмелилась выйти из своей комнаты одетой в ночную сорочку и тонкий пеньюар. «Я только возьму книгу и быстро вернусь наверх».
Мадлен открыла дверь и проскользнула в темную комнату. Полная луна разливала желтый свет по ковру. Бесшумно она подошла к книжным полкам и подняла свечу так, чтобы прочитать названия. Вот она, между Драйденом и Монтескье. Легкая улыбка тронула ее губы, когда она подумала о неуместности скандальной книги мистера Клиленда между такими солидными и уважаемыми трудами. Роберту Блэкхорну явно нужен был кто-то, кто бы привел в порядок его библиотеку.
Когда она стала вытаскивать книгу, несколько больших, тяжелых томов были потревожены и с резким звуком шлепнулись на бок. Квинтин проснулся и выпрямился в кресле, почувствовав, что в комнате кто-то есть. Он встряхнул головой, чтобы прояснить ее и сообразить, где он находится. Затем он заметил мигающий огонек свечи в дальнем углу. Какое-то призрачное видение в белом двигалось вдоль книжных полок, направляясь к двери.
Он молча поднялся и прошел по ковру, настигая ускользающее привидение. Свет свечи озарил лицо.
— Мадлен!
Она резко повернулась, и свеча погасла. Подсвечник выпал из нервных пальцев и ударился о дубовый пол. Прижимая книгу к груди, она стояла, пойманная в ловушку Квинтином, который оказался между нею и выходом. Его лицо было жестким в лунном свете, словно черно-белый набросок. Он выглядел взбешенным.
— Что, черт возьми, ты делаешь здесь в ночном одеянии? — Его резкий голос рассек тишину и эхом отозвался в вышине потолка.
— Я… я не могла уснуть. Жара… Я вспомнила о книгах вашего отца и подумала, что могу взять одну почитать. — Она дерзко вздернула подбородок, когда он надвигался на нее. — Вы ведь не станете возражать. Вы хотели убедиться, что я образованная, прежде чем одобрить меня!
Он остановился в двух шагах перед ней и скрестил руки на своей широкой груди. Даже в тусклом свете она видела циничную улыбку, вспыхнувшую на его лице.
— Именно так. Дай мне посмотреть, что ты посчитала подходящим чтивом, которое помогло бы тебе уснуть в эту душную летнюю ночь. — Он протянул руку за книгой. Она отступила назад.
Пары бренди брали верх, когда он угрожающе надвигался на нее.
— Вы пили, сэр. Слишком много, я боюсь.
— Это мой бренди. Я могу себе позволить, если захочу. И эта книга тоже моя. Дай мне взглянуть на нее.
Она крепче прижала ее к себе. Силы небесные, что он подумает, когда увидит эту скандальную книгу?! Он не запугает ее своим свирепым видом.
— Она вас совсем не заинтересует. Это просто… руководство по ведению домашнего хозяйства.
Ноздри Квинтина были наполнены ее тонким ароматом. Она пахла жимолостью, стоя в окутывающем ее лунном свете, с этими блестящими волосами красного дерева, рассыпавшимися по плечам и ниспадающими на грудь. Он вновь тряхнул головой, чтобы прояснить затуманенное бренди сознание, и чуть не потерял равновесие, но удержался, схватив ее руками за плечи.
Мадлен запаниковала. Он был таким большим, таким грозным, сердясь на нее, прикасаясь к ней. Его длинные, тонкие пальцы вонзились в ее руки сквозь белый батист, обжигая ее. Его теплое дыхание окутывало ее. От него пахло бренди и еще чем-то неясным, мужским и неотразимым. Она толкнула его книгой, напрасно пытаясь увеличить расстояние между ними. Он выхватил том у нее из рук, затем поймал ее тонкое запястье. Она потеряла равновесие и упала на него, а ее длинные волосы и широкая одежда окутали их обоих.
Квинтин уронил книгу и прижал ее к себе. Его дыхание участилось, а все тело затвердело от желания. Он чувствовал, как она бьется в его руках и тихие протесты слетают с ее губ.
— Проклятье, на тебе что, ничего нет, кроме этой прозрачной материи? Это же тоньше, чем москитная сетка!
— Пустите меня. Вы пьяны! Я закричу и подниму на ноги весь дом, — выдохнула она.
Его объятие было таким крепким, что ей нечем было дышать.
— Ну, давай, кричи, чтобы прибежал мой отец и все слуги и увидели, как ты, полуголая, бродишь ночью по дому.
— Вы сошли с ума! Вначале вы оскорбляете меня и ясно даете понять, что не хотите жениться на мне, потом вы набрасываетесь на меня. Вы не джентльмен, сэр!
— А ты… кто ты, Мадлен?
Он изучал ее маленькое, прелестное лицо. Широко посаженные глаза сверкали, словно янтарь, а ее волосы, боже, ее волосы изумительно блестели в тусклом свете. Квинтин погрузил в них одну руку и притянул ее нежный, полуоткрытый рот ближе к своему. Когда Мадлен попыталась отвернуться, он сильнее потянул за волосы, делая ее голову неподвижной до тех пор, пока она совсем не затихла, глядя на него, словно кролик, пойманный в силки.
Мадлен смотрела, как эти скульптурные, прекрасные губы опускаются все ниже и ниже. «Он собирается поцеловать меня». Она попыталась расслабиться, но неожиданно страх сменился другим, еще более тревожащим чувством. Она осознала, что его рубашка была расстегнута, и ее пальцы погрузились в завитки черных волос на его груди. Каждый дюйм его великолепно сложенного тела был смуглым и твердым. «Боже, помоги мне, я хочу, чтобы он…»
Квинтин поцеловал ее, вначале медленно, пробуя на вкус сладостный Жар ее рта, ощущая его податливость, когда он захватывал его своими губами, двигаясь ртом сначала в одну сторону, затем в другую до тех пор, пока не почувствовал, что она отвечает на его поцелуй. Его язык нежно касался ее сжатых губ, пока они не раскрылись для него; затем он скользнул внутрь. Он терял над собой контроль, ибо все сдерживающие рефлексы подавлялись вином. Поцелуй углубился, став более властным, более несдержанным.
Мадлен растаяла при первом же легком касании их губ, взволнованная тем, как твердо его рот управлял ее ртом, двигаясь и руководя ее ответной реакцией. Когда она раскрыла губы, и его язык вторгся внутрь, переплетаясь с ее языком, горячая волна первобытного наслаждения разлилась по всему ее телу. Ее пальцы непроизвольно сжались на твердых мускулах его груди, но постепенно поцелуй, казалось, стал выходить из-под контроля. Он прижал ее к себе, держа одной рукой за ягодицу, в то время как его ласки становились все настойчивее. Встревоженная Мадлен безрезультатно попыталась оттолкнуться от железной стены его груди. Квинтин тяжело дышал и вдруг начал дрожать, притягивая ее вниз на ковер.
Когда он опустился на колено, она сделала последний, отчаянный рывок и изогнулась в его объятиях. Потеряв равновесие, Квинтин ослабил хватку, и она отскочила от него, тихо вскрикнув от боли, когда его пальцы вырвали прядь волос там, где запутались в них.
— Ты ублюдок!
Она в ужасе отпрянула назад, но Квинтин так и остался стоять, застыв на одном колене, глядя на нее сверкающими глазами.
— Больше, чем ты думаешь, — прошептал он. Мадлен потерла висок, который жгла острая боль в том месте, где были вырваны волосы, затем подобрала складки своего пеньюара и, словно видение, ускользнула от мужчины, стоящего на коленях в залитой лунным светом комнате.
