Невроз - Воронцова Татьяна (библиотека книг txt) 📗
Однако он не сомневался, что все так и будет. Холодная красота Маргариты отпугивала «правильных» мужчин, мечтающих обрести счастье в браке. Да и сама она не очень-то интересовалась такими типами. Ей требовался авантюрист, беспринципный негодяй.
Усилием воли Грэм заставил себя вернуться к действительности. В сегодняшний день, который еще только разгорался за окном. Незнакомый юноша, худой и гибкий как тростинка, выходит из душа, вытирая полотенцем мокрые волосы. Незнакомый? Да ладно, брось, не сходи с ума, ведь именно с ним ты провел большую часть ночи... На нем темно-синие джинсы: в горизонтальных прорезях на бедрах и коленях виднеется смуглая кожа.
– Как тебя зовут?
– Кристиан.
– Француз?
– Да.
– Какого же черта ты делаешь в Амстердаме?
Кристиан пожимает плечами. Настороженно следит за каждым движением своего благодетеля. Того, кто подобрал его в одном из баров неподалеку от квартала Красных фонарей, угостил выпивкой, накормил, привел домой и... И ничего особенного. Ничего такого, чего бы парень двадцати лет от роду, привыкший к богемному образу жизни, не делал раньше. Никакого экстрима, никаких излишеств. Повезло. Мог попасть так, что мама не горюй. А может, когда и попадал. На левой скуле темнеет свежая ссадина, под лопаткой – тонкий шрам от ножа.
Заряжая электрическую кофеварку, Грэм искоса наблюдает за гостем. Тот сидит, откинувшись на спинку стула, положив ногу на ногу, и с любопытством озирается по сторонам. От нечего делать Грэм пробует взглянуть на свое жилище его глазами. Плавно перетекающие друг в друга жилые пространства, лишенные внутренних перегородок (исключение составляют два раздельных санузла), отделка природными материалами, в основном деревом и керамикой. Громадные окна, распахнутые двери лоджии. Минимум мебели, максимум воздуха и света. Маленькие шерстяные коврики, овальные и прямоугольные, разбросанные по полу тут и там. Рисунки и фотоколлажи на крашеных белых стенах.
Сделав глоток из красной керамической кружки, Кристиан ставит ее на стол и замирает, напряженно сдвинув брови. Взгляд его прикован к хлысту, висящему в простенке между окнами. Серьезная вещь – и по виду, и по весу.
– Если на стене висит ружье, рано или поздно оно выстрелит... – Щурясь от дыма, Грэм придвигает к себе пепельницу. – Об этом думаешь?
Мальчишка вздрагивает, торопливо отворачивается. Ему не по себе от того, что сидящий напротив человек умудрился одной-единственной фразой выразить все переполняющие его и кажущиеся такими запутанными мысли и чувства.
– Я снимаю эту студию вдвоем с приятелем, сейчас он в отъезде, – невозмутимо поясняет Грэм. – Это его игрушки.
– С кем же он играет? Случайно, не с тобой?
– Случайно, нет. Меня это не интересует.
Быстрый взгляд из-под дрогнувших ресниц.
– Правда?
– А почему ты спрашиваешь? Боишься за свою шкуру? А ты попробуй, вдруг это не так страшно. Что смотришь? Я не шучу.
Белые зубы, в замешательстве покусывающие нижнюю губу. Еще один взгляд в упор.
– Ты сам-то пробовал?
– А как же. Мне тогда было столько же лет, сколько тебе. Все, кто выходит на ночные улицы в погоне за легкими деньгами, рано или поздно оказываются перед выбором: зайти чуть дальше или сказать всему этому решительное «нет».
– И ты решил сказать «нет»?
– Не сразу.
– А твой приятель... он правда из этих? Или просто пускает пыль в глаза?
Губы Грэма раздвигает безжизненная улыбка.
– К чему эти вопросы?
– Ты мне нравишься.
– Ну еще бы!
– Нет! – Кристиан выпрямляется на стуле. В глазах негодование, обида, злость. – Я серьезно.
– Разумеется... Так вот, про приятеля. Как-то раз я вернулся с вечеринки вместе с подружкой, надеясь на ближайшие пару часов забыть обо всей грязи и жестокости этого мира. Но дома нас ждал сюрприз. Видишь вон то железное кольцо в стене? К нему была прикована абсолютно голая девица, которая визжала как недорезанный поросенок, в то время как дружище Фредерик вдумчиво перебирал свой инвентарь. Я взбесился. Во-первых, в это время ему вообще полагалось находиться где угодно, только не здесь. Я специально позвонил ему и сказал, чтобы он выкатывался к чертям собачьим из квартиры, потому что сегодня моя очередь расслабляться в приятной компании. Во-вторых, я не терплю принуждения и не могу видеть, как один из партнеров заставляет другого «раздвигать рамки», в то время как тот совершенно к этому не готов. Пришлось устраивать шоу со спасением прекрасной блондинки и усмирением разбушевавшегося чудовища. Дело осложнялось тем, что чудовище было удолбано в хлам. Мы разругались. Правда, через неделю помирились. Сейчас Фред в Греции, у него роман с какой-то богатой вдовой. Надеюсь, он не вернется раньше Рождества.
– Черт, – шепотом говорит Кристиан. На минуту прикрывает глаза и повторяет со всей силой отчаяния: – Черт, черт!.. – Открывает глаза. Встречается взглядом со снисходительно посмеивающимся Грэмом. – Не хотел бы я... а впрочем, ладно.
– Ты что, плохо слушал, парень? Я же сказал, меня это не интересует.
– Но если вдруг...
– То что?
– ...то я не против.
Чертов туман, чертова сырость... Чтобы согреться, он зашел в маленький ресторанчик в самом центре Старого города. Первая рюмка коньяка на время избавила его от хронического нервного напряжения, вторая – от озноба. Крепкие спиртные напитки на голодный желудок... Разглядывая свое отражение в зеркальной стенке стоящего напротив стеллажа, Грэм вяло усмехнулся. Вот так и становятся алкоголиками.
Сидящий за стойкой в двух шагах от него русоволосый парень в рваных джинсах и короткой куртке с бахромой, из-под которой выглядывал подол белой футболки, повернул голову, и глаза их встретились. Так-так. Молодое дарование без гроша в кармане. Направляясь к барной стойке, Грэм успел заметить картонную папку с акварельной бумагой стандартного формата, стоящую на полу у его ног. Что касается самого художника, то Грэм был почти уверен, что видел его сегодня неподалеку от Королевского дворца в западном секторе площади Дам. Парень сидел на бордюрном камне, скрестив длинные худые ноги, и сосредоточенно шуршал грифелем по бумаге. Проходя мимо, Грэм мельком глянул на рисунок. Твердая рука, живая линия... талантливый раздолбай! На запястье мальчишки туго сидел черный кожаный напульсник с пирамидальными металлическими заклепками, с шеи свисал потемневший серебряный амулет на засаленном шнурке.
За прошедшие пять или шесть часов в его облике мало что изменилось. Те же патлы до плеч, та же свойственная всем смазливым юнцам агрессивность в сочетании с беззащитностью. Дерзкий, вспыльчивый... и доступный. Сколько же вас таких ежедневно становится жертвами наркодилеров, сексуальных маньяков, да и обыкновенных сутенеров тоже.
Грэм попросил меню и уселся за свободный столик у окна. Подошедшему официанту он сказал:
– Я буду готов сделать заказ ровно через пять минут. А пока еще один коньяк для меня и вон того джентльмена... Что он пьет? Еще раз то же самое – за мой счет.
Раскуривая сигарету, он с нескрываемым удовольствием наблюдал за реализацией своего нехитрого плана. В сущности, здесь не было никакого простора для маневров. Если волчонок голоден, то после ритуальной фразы «вас угощает вон тот господин» он возьмет свой стакан и присоединится к потенциальному покупателю. Если нет, то прикинется дауном и немедленно уйдет.
Несколько секунд парень остолбенело пялился на возникший перед ним точно по волшебству халявный коктейль, затем перевел взгляд на непроницаемое лицо бармена. Тот произнес несколько слов – тех самых. Грэм видел, как шевельнулись его губы. Художник помедлил еще немного. Пододвинул к себе стакан. Повернулся вполоборота и после мучительных колебаний устремил на Грэма презрительный и в то же время чуть ли не умоляющий взгляд. Это напоминало телепатическую коммуникацию.
«Я устал как собака, я проголодался, я продрог до костей... возьми меня, прошу, но не причиняй мне боли...»
