Все, что захочешь (СИ) - "Seguirilla" (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
- Так что вы хотели, доктор Эклз? – он посмотрел на меня так, словно увидел впервые за последние десять минут.
Постараемся перезагрузить эту светлую голову.
- Я просил вас позволить пациенту Падалеки прогулки по больничной территории в моем сопровождении.
- Как это связано с тем, что вы рассказали мне раньше?
Нет, он не вырубился, просто на пару секунд ушел в режим гибернации. Данные сохранены, но я еще не знал, хорошо ли это.
- В настоящее время проявления продукции у Падалеки отсутствуют, я в этом не сомневаюсь. Полагаю, чем больше мне удастся его занять, тем меньше желания и возможности пакостить у него будет. Думаю еще запихнуть его в группу психотерапии, и буду гонять в тренажерном зале до седьмого пота.
И тогда началось.
- Разумно. Сегодня Падалеки попросил у сестры планшет, бумагу и карандаш. Зачем?
- Он рисовал, сэр.
- Что именно?
Врать без необходимости никогда не стоит, особенно без необходимости не стоит врать Эрику Крипке.
- Мой портрет, сэр.
- И как?
- Он мне польстил.
Разговор двух дебилов, право слово.
Несколько секунд Эрик просто меня разглядывал. Надо сказать, очень внимательно.
- Вы слышали о Тиге?
- Да, сэр.
- Вы понимаете, о чем я пытаюсь вам сказать?
- Нет, сэр.
- Тогда почему вы называете своего пациента просто Джаредом?
Блядь, когда?!!
- Возможно, потому что его так зовут, сэр? – а теперь просто выдержать взгляд Крипке и не упасть ему в ноги, каясь во всех грехах.
Эрик хмыкнул.
- Хорошо, Эклз, - Крипке демонстративно вернулся к изучению статьи, давая понять, что аудиенция закончена, - идите, и угуляйте этого паскудника так, чтобы он забыл не только свое имя, но и фамилию. Рекомендую заставить его побегать кроссы.
Я кивнул и направился к двери.
- Может, и правда угомонится? – проворчал Эрик, переворачивая страницу.
***
Осень в Далласе очень сильно отличается от осени здесь, в Делавэре. И – нет, я не тренируюсь для участия в телевикторине «Скажи банальность и получи блендер». Просто на некоторые вещи обращаешь внимание только в такие моменты, как этот, когда просто бредешь по парку, без цели, никуда не торопясь, никуда не опаздывая. И тогда вдруг замечаешь в листве первые желтые листья. И ловишь себя на мысли о том, что там, где ты родился, ночные температуры, наверное, все еще не опускаются ниже 68 градусов.
Я покосился на Джареда. Интересно, он думает о чем-нибудь подобном? Он ведь живет южнее, а в Сан-Антонио, должно быть, еще жарче.
Падалеки был бледным, выглядел измученным, но при этом невероятно, невозможно счастливым. Он шел, засунув руки в карманы куртки больничной пижамы, и дышал так глубоко, что я забеспокоился насчет гипервентиляции. Его глаза были полузакрыты, ноздри раздувались, словно он наслаждался недоступными для других ароматами, на губах играла легкая улыбка.
- Черт, парень, сколько же времени тебя не выпускали на улицу? – вырвалось у меня.
Джаред открыл глаза и удивленно посмотрел на меня.
- Ну…. Если не считать выходом на улицу тот момент, когда меня запихивали в машину и везли сюда, около месяца.
Я, разумеется, ужасная свинья, но в этот момент я испытал что-то похожее на удовлетворение. Значит, он действительно не смог приехать. Еще мне стало интересно, где и каким образом он добыл кокаин, находясь под домашним арестом, но потом немного подумал, и решил не проявлять неуместное любопытство. Насколько я успел узнать и понять Джареда, если ему что припрет - из под земли достанет.
- Дженс, ты не представляешь, что для меня сделал, - Падалеки вновь счастливо зажмурился и с наслаждением втянул носом воздух. Мне впору было начинать ревновать – таким расслабленным, умиротворенным, счастливым Джаред не выглядел ни во время, ни после секса. - Спасибо. Ты просто не знаешь, что значит сидеть взаперти.
Не знаю. Да и расширять кругозор большого желания не испытываю. Но этому парню точно не место в клетке. Достаточно посмотреть, на что он сейчас похож.
- Без проблем, Джей, - пожал плечами я. - Сказал бы раньше…
- Не поверишь. Наверное, я стал привыкать – даже мысли такой не возникло, - развел руками Джаред.
Вот в это точно не поверю, потому что это неправда.
- Падалеки, ты как тот хомяк – зверь слишком дикий, чтобы жить, но слишком редкий, чтобы сдохнуть, - рассмеялся я, - ты никогда не привыкнешь к неволе.
- Ты сейчас какую-то редкостную херню выдал, - заметил Джаред, но глаза его смеялись.
Мы шли по дорожке больничного парка, над нашими головами шумели и роняли первые пожелтевшие листья клены. Джаред был счастлив, а рядом со счастливым Джаредом мне почему-то тоже становилось как-то спокойно и тепло. Я вообще странно себя чувствовал в обществе Падалеки. Я словно… менялся, что ли? Становился другим, более открытым… более человечным? Самое ужасное, что, пожалуй, это мне даже нравилось.
- Кстати, Джей, а почему именно сюда? Не слишком ли далеко от дома?
Джаред пожал плечами.
- Наверное, чем я дальше, тем проще поверить, что меня вообще нет в живых.
Я понимающе кивнул.
- А как ты очутился в Хикори? Это тоже не близко, а уж на одну ночь…
Джаред вздохнул.
- Мы были у родственников отца в Милсборо. Семейные ценности и все такое.
Понятно.
Падалеки все же решил развить тему. Впрочем, кажется, это нормальное занятие для гуляющих людей – разговаривать.
- А ты откуда?
Вот что значит тот же вопрос в правильном контексте. Учись, Крипке.
- Из Далласа.
- То-то я думал, откуда у тебя иногда такие знакомые техасские интонации проскальзывают… Даллас тоже неблизко. Как тебя занесло в эти края?
Я невольно поморщился.
- Почти та же фигня, что в твоем случае. Потом, чем дальше от дома, тем меньше искушение вернуться.
Падалеки был не только неглупым парнем, он был еще и геем, а потому безошибочно вычислил причину моего разрыва с семьей.
- Они не приняли твою ориентацию, - не спросил, просто уточнил он.
- Это Техас, парень, - я произнес это с нарочито южным акцентом. - Не приняли – еще мягко сказано.
Если коротко, то когда отец застукал меня с соседским парнем, он врезал мне по лицу и пожелал, чтобы ноги моей больше в его доме не было. Я быстро собрал вещи и вернулся в общежитие колледжа, откуда приезжал домой на каникулы. Собственно, вот и все. Ни отец, ни мать, ни разу не пытались со мной связаться. Должно быть, когда в семье трое детей, потеря одного относится к разряду допустимых. Джош и Мак периодически звонили в течение первого года, но я сбрасывал их звонки, а потом вообще купил новую симку. Уходить, так уходить, в этом вопросе я всегда был максималистом. Возможно, я просто вымещал на брате с сестрой обиду на родителей, но, как бы там ни было – мы не общались уже около пяти лет, и я не собирался ничего менять.
Падалеки не стал задавать больше никаких вопросов по этому поводу, за что я был ему искренне благодарен.
Минут через пятнадцать я стал ловить на себе заинтересованные взгляды Джареда. Он явно хотел еще о чем-то спросить.
- Ну? – не выдержал я.
- Слушай, Эклз, а как ты меня вычислил? Догадался про симуляцию?
Я позволил себе смерить Падалеки снисходительным взглядом.
- Малыш, я как бы психиатр, если помнишь.
- Нет, ну правда. Я хочу понять, в чем облажался, - взгляд Джареда стал серьезным.
- На хрена тебе это нужно? Если я правильно понял, ты больше не планируешь попадать в психушки, - лениво поддел я.
- Я должен понять, в чем моя ошибка, - упрямо повторил Джаред. - Раз я не смог что-то сделать идеально, мне просто необходимо выяснить, в чем причина.
- Ты всегда такой дотошный?
- Когда это касается дела - да.
В самом деле, почему нет. Чего я сучусь-то?
- Хорошо. Твои предположения? – начал я, невольно подражая моему преподавателю психиатрии из колледжа, который искренне считал, что новое знание можно обрести только в том случае, если оно дойдет до головы в муках и своим ходом. Мистер Гаррисон покончил с собой на последнем году моего обучения. Нормальные люди просто не идут в эту профессию.
