Ассасин - Мелан Вероника (читать хорошую книгу TXT) 📗
На повара, как ни странно, мой образ в хозяйской одежде произвел положительное впечатление:
— Вы великолепны! — И он теплыми руками потряс мои ладони. — Я очень рад вас видеть! У нас так давно никто не бывал в гостях! Почему вы так редко приводите гостей, Рен?
— Антонио! — предостерегающе произнес тот.
— Простите, гайль!
Виранское слово «гайль» означало «мастер, господин», и до меня наконец дошло, почему в речи повара прослеживался слабый акцент, придающий необычно певучий оттенок его звучному баритону.
«Надо же, настоящий виранец!»
Я восхищенно осматривала стоящего передо мной человека. Виран находился в нескольких тысячах километров от Канна и жители его, как правило, не спешили покидать родные места. Веселые трудолюбивые люди, они свято чтили старинные обычаи и традиции, предпочитая жить на родине, поэтому увидеть их в столь отдаленном месте, как Канн, почти не представлялось возможным. Но мне, судя по всему, выпала редкая удача.
— Я же вас задерживаю! Проходите, пожалуйста, в сад, располагайтесь. Я сейчас принесу горячее.
С этими словами повар поспешил вглубь помещения, а мы вышли через стеклянные двери на лужайку. Здесь среди буйно растущей травы и цветов уже стоял удобный стол и два стула, из-за отсутствия спинок напоминавшие табуретки; на сиденье каждого из них лежала плоская цветастая подушка.
Шум в этот цветущий рай почти не доносился: высокие деревья, растущие вдоль ограды, отгораживали лужайку от дороги, превращая ее в уютную гостиную на открытом воздухе.
На столе уже были расставлены тарелки, рядом с которыми Антонио изящно расположил приборы, салфетки, корзинку с хлебом и высокие стаканы для сока. От обилия всевозможных джемов и варений рябило в глазах. Здесь же на высокой подставке лежала свежая выпечка: багеты, ватрушки, вафли, печенье. В круглых тарелочках ютились сырники и пудинг. На плоском блюде по соседству я насчитала несколько сортов сыра и колбасы. Когда мой взгляд обнаружил среди всего прочего еще сливочное масло, фруктовый салат и стаканчик с йогуртом, я в изумлении посмотрела на Рена.
— Я тебя предупреждал.
— Я правильно поняла, что это еще не все?
— Да, Антонио ушел на кухню за основным блюдом. Не переживай, он просто хочет произвести на тебя впечатление — в моем доме редко появляются гости.
Я продолжала зачарованно смотреть на ломившийся от обилия еды стол.
— Наверное, уже никто не сможет впечатлить меня сильнее, чем он.
— Я, признаться, сам не ожидал такого многообразия. Располагайся.
Я выбрала ближайшую ко мне табуретку и опустилась на мягкую подушку, оказавшуюся удобной несмотря на отсутствие спинки.
Рен расположился напротив и, глядя поверх моего плеча, произнес:
— А вот и Антонио.
Я обернулась.
Из дверей действительно выходил насвистывающий повар, в руках он держал невероятного размера фарфоровые блюда, накрытые сверху серебряным колпаком.
— Там тоже еда?
— Не сомневайся.
Пухлощекий брюнет в белом халате подплыл к столу и радостно провозгласил:
— Я приготовил вам омлет с беконом, овощами и сыром. А еще скоро прибудут блинчики. На выбор: лесная ягода, творог или ваниль с шоколадом — какие предпочитаете?
На меня вопросительно взглянули. Это он серьезно?
От изумления я лишилась дара речи. Вместо того чтобы ответить, я беспомощно посмотрела на хозяина дома.
Тот рассмеялся и, обращаясь к Антонио, произнес:
— Неси все, что есть. Мы выберем на месте.
— Вот! Единственно верный ответ, гайль, и вы всегда его находите!
За завтраком Рен рассказал мне, что перекупил Антонио у одного из крупнейших ресторанов «Сан-Лантамо», где тот проработал почти два года и где заслуги его, как ни странно, были высоко оценены как директором, так и посетителями. Рен часто заезжал в «Сан-Лантамо», чтобы насладиться изысканными блюдами виранской кухни, и в одно из посещений попросил администратора представить ему кулинарного гения, чтобы лично выразить тому свое почтение.
Был поздний вечер, и до закрытия ресторана оставалось не более получаса, когда усатый и чуть усталый толстяк с вьющимися волосами присел за столик.
— Антонио Гарди. Шеф-повар «Сан-Лантамо». Вы желали видеть меня?
Декстер пожал протянутую поваром пухлую ладонь и заказал бутылку вина. Завязался разговор.
Антонио оказался общительным человеком и с удовольствием рассказывал о своих увлечениях. Несмотря на акцент, говорил он складно и весело, постоянно подшучивал над собой и окружающими, хитро поблескивал черными глазами и заразительно смеялся на весь зал.
Полчаса пролетели незаметно.
Чтобы не прерывать приятную беседу, Рен пригласил Антонио в гости, на что тот с радостью согласился. В домашней, располагающей к беседе обстановке, попивая «Шадри», они проговорили почти до самого утра. За это время Рен узнал о поваре многое, в том числе и то, что тот недоволен запретом ресторана на приготовление не входящих в меню блюд.
Творческая энергия и безграничная фантазия виранца требовала постоянно искать что-то новое, пробовать, изучать, толкала на бесконечные эксперименты. Начались частые столкновения с начальством, которые оканчивались выговорами и штрафами, но, несмотря на это, Антонио продолжал чувствовать жгучую потребность бесконечно творить.
Когда под утро усталый и пьяный гость признался, что всегда мечтал о большей свободе, но из-за боязни остаться без средств к существованию уходить с теплого места не спешил, Рен тут же предложил ему работу. На дому, в особняке — в полной свободе и независимости, с увеличенным вдвое окладом. И пока ошарашенный повар молчал, тут же поинтересовался, какую современную технику и посуду тот желал бы приобрести, чтобы завтра же приступить к экспериментам?
Неспособный поверить в удачу Антонио дважды переспросил:
— Вы действительно предлагаете работу? И купить любую технику? Правда работу?
— Конечно, — заверил его довольный Рен и навсегда запомнил, какую искреннюю радость ощутил, когда долго молчавший и польщенный повар наконец согласился.
Все то время, пока Рен говорил о виранце, на его губах играла улыбка, черты лица смягчились, взгляд потеплел от воспоминаний. Я зачарованно любовалась этим новым для меня Реном, прислушивалась к спокойному низкому голосу и наслаждалась исключительно умело приготовленной едой — омлетом, а после блинчиками.
По ходу рассказа чувство восхищения внутри меня росло — как легко и просто сидящий напротив меня человек нашел верный подход к виранцу, предложив то, о чем тот больше всего мечтал. Он играючи воплотил мечты Антонио в жизнь, заслужив тем самым бесконечное доверие и преданность повара.
Завершив рассказ, а заодно и завтрак, Рен поставил стакан с гранатовым соком на стол и посмотрел на часы:
— Через час я должен быть на встрече. Я отвезу тебя домой.
— Конечно. Спасибо за прекрасный завтрак. Без прикрас лучший в моей жизни. — Я улыбнулась и поднялась со стула. — Антонио навечно покорил мое сердце, передай ему, пожалуйста, от меня самые наилучшие пожелания.
— Обязательно. Пойдем? — Рен тоже поднялся.
Ступая по мягкой зеленой траве, мы вернулись на тропинку, ведущую к дому, и вошли в прохладный холл гостиной.
Уже в кабинете Рен подошел к шкафу, отыскал тюбик с мазью и протянул его мне.
— Используй ее перед сном в течение трех или четырех дней, больше не нужно.
— Хорошо, спасибо.
Пока я крутила в руках мазь, телефон в его кармане зазвонил. Прежде чем ответить, Рен бросил взгляд на номер звонившего и нахмурился.
— Да, Джек.
Человек на том конце что-то произнес.
— Хорошо, я посмотрю все данные через час. Спасибо, что сделал это. Если мне понадобится что-то еще, я перезвоню.
Рен положил трубку и посмотрел на меня. Взгляд его снова стал серьезным, а лицо непроницаемым.
— Нам нужно поторопиться.
— Конечно.
Оттого, что я снова вижу перед собой прежнего неприступного Рена, беззаботное и счастливое настроение тихонько и безвозвратно испарилось. Уходить отчаянно не хотелось, но я понимала, что выбора у меня нет. А ведь мы так хорошо провели это утро! Я впервые увидела его лицо смеющимся и наконец узнала его имя — сделала первый шаг через невидимую линию и почувствовала протянутую навстречу руку. Пусть ненадолго.
