Прикоснись ко тьме - Ченс Карен (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗

С другой стороны, если магу вздумается убить меня прямо на глазах Сената, никто ему этого не позволит. Даже у Серебряного круга нет такого права. Значит, сейчас меня не убьют и у меня есть немного времени. Я украдкой бросила взгляд на Томаса. У него остался мой пистолет. Может быть, он сумеет мне его передать? Конечно, я еще не сошла с ума, чтобы стрелять в членов Сената, тем более что это абсолютно бесполезно, просто с оружием как-то спокойнее. Особенно если перед тобой стоит вооруженный до зубов волшебник.

– Она уже получила от нас самый сильный защитный знак. Сегодня ночью мы передали ей значительную часть нашей силы; ее спас не только ваш вампир!

– Совершенно верно, иначе говоря, Кассандру спасли наши совместные действия, как и должно быть, – вступил в разговор «Джи-кью».

Я удивилась: до сих пор никто не осмеливался вступать в разговор с консулом; однако все члены Сената молчали и не выказывали негодования. Может быть, у них демократия? В таком случае они первые. В «семье» Тони прав был тот, кто сильнее, и безраздельно царил «закон джунглей». И в других вампирских кланах, насколько я помню, было так же. Сенат обладал властью только потому, что его боялись все, включая Тони, из чего следовало, что рыжеволосый красавчик был вовсе не так безобиден, как казалось, иначе его давно сожрали бы живьем.

Интересно, что «Джи кью» был первым, кто обратился ко мне лично; до сих пор обо мне говорили как о мебели.

– Позвольте представиться. Меня зовут Луи Сезар, – сказал он, отвешивая мне поклон. – A votre service, mademoiselle [4].

Он смотрел мне в глаза очень пристально, однако тон его был мягким, и у меня немного отлегло от сердца – кажется, меня еще не занесли в меню.

В отличие от большинства дам двадцать первого века я знаю, как нужно отвечать на поклон. Моя гувернантка и учитель, которых мне нанял Тони, принадлежали к Викторианской эпохе, поэтому я знаю, что такое реверансы и книксены. Честно говоря, я думала, что забыла эту науку, но вежливый поклон Луи Сезара заставил меня все вспомнить. Жаль, что в этот момент, обратившись с каким-то вопросом к консулу, он на меня не смотрел, поскольку мог бы от души повеселиться, видя, с какой грацией я пытаюсь присесть в глубоком реверансе в своих сапогах на высоченных каблуках-шпильках и самой минимальной мини-юбке.

Увлекшись тем, что происходило в зале, я едва не пропустила вторую попытку покушения на свою жизнь. Когда меня внезапно ударило сильнейшей энергетической волной, я даже не поняла, откуда она исходит. Внезапно в лицо полетели раскаленные брызги, но тут вперед рванулся Томас и, сильным ударом сбив меня с ног, повалил на пол. Поскольку я лежала лицом вверх, то видела, что два стражника, стоявшие посреди зала, замерли неподвижно, в то время как их плоть медленно сползала с костей, словно пожираемая невидимыми насекомыми. В следующую секунду на пол с грохотом рухнули два скелета, больше от стражников не осталось ничего.

Я плохо видела, что случилось потом, все происходило с невероятной быстротой, к тому же обзор мне загораживал Приткин, который в мгновение ока оказался рядом; в одной руке он сжимал нож, в другой – пистолет, а над его головой, словно на невидимой ниточке, в воздухе висели нож и какие-то склянки. На секунду мне показалось, что маг решил меня прикончить, но он даже не смотрел в мою сторону. Внезапно я увидела, что стоявшая у дверей глиняная статуя ожила и двинулась к нам. Несмотря на то что вместо глаз у нее были огромные вмятины, она смотрела на Приткина и явно ждала приказа. Таких статуй я никогда раньше не видела, но кое-что о них слышала. Тони и его приспешники боялись големов не меньше, чем магов-воинов. Големы – это статуи, оживленные с помощью древней иудейской магии – каббалы. Обычно големы выполняют различные поручения своих хозяев – раввинов, однако в последнее время их все чаще используют рыцари, как теперь называют магов-воинов.

– Охраняй! – Приткин показал на меня, и статуя повернула голову в мою сторону.

Голем тут же встал возле меня, а Приткин ринулся в бой. Я отвела взгляд – статуя страшила меня больше, чем убийца-вампир, – чтобы видеть то, что происходило в зале. Джек кружил возле одного из оставшихся в живых стражников; тот глухо рычал, как зверь, но Джека это лишь забавляло – его щеки горели, глаза сияли, ну совсем как у ребенка утром после Рождества. Заметив, что к нему на помощь спешит Приткин, Джек небрежно махнул рукой: дескать, оставь, он мой.

Второй стражник к этому времени уже выбыл из игры: захлебываясь кровью, он хватался за грудь в том месте, где в нее вошла рапира, причем так легко, словно на стражнике не было никакой кольчуги. Окровавленное острие, пронзив грудь, вышло из спины и теперь торчало оттуда чуть ли не на фут, тускло поблескивая в свете канделябров. Раньше, когда я видела рапиры в кино, то думала, что это оружие скорее для красоты, чем для боя, но, видимо, я ошибалась. Смертоносное лезвие рапиры, примерно дюйм в ширину и три фута в длину, работало как кинжал. Я видела, как, вытащив клинок из груди вампира, Луи Сезар одним движением снес ему голову. Все было сделано так быстро, что сначала я ничего не поняла, но в следующую секунду голова с глухим стуком покатилась по полу.

Глаза вампира еще мигали, а рот скалился, когда голова покатилась и остановилась в футе от меня; каким-то чудесным образом она осталась в шлеме. Клянусь, губы вампира двигались, словно он из последних сил пытался дотянуться до моего горла, хотя вокруг головы уже расползалась лужа крови. Наверное, я вскрикнула от ужаса, потому что голем тут же пинком отбросил голову далеко в сторону. И все было бы ничего, если бы статуя, не рассчитав силы, не зашвырнула окровавленную голову так, что она, перелетев через стол Сената, со смачным шлепком ударилась о стену, отлетела в сторону и приземлилась прямо возле стула какой-то красотки с затейливой прической.

Мгновенно по полу разлилась лужа крови, на волосы дамы полетели алые брызги, сверкая, как крошечные рубины. Наклонившись, дама пошарила под столом, извлекла оттуда голову и вежливо предложила ее своему соседу, но получила столь же вежливый отказ. Сосед был занят тем, что освобождал стол от кровавых пятен; делал он это так: держал руку над поверхностью стола и вся разбрызганная кровь, устремляясь к нему, как железо к магниту, мгновенно исчезала.

– Надоело мне все это, – пожаловался он даме, и та понимающе кивнула, будучи занятой тем, что слизывала мозг с торчавших из головы шейных позвонков.

Я закрыла глаза, пытаясь справиться с приступами рвоты; хорошо хоть, что не завопила. Ну, во-первых, это означало бы проявить слабость в присутствии членов Сената, а мне это было ни к чему. Во-вторых, у меня все еще болело горло. В-третьих, мне не хватало воздуха, поскольку Томас был довольно тяжел. Я попыталась сдвинуть его в сторону, но это было все равно что двигать мраморную статую – он лишь нажал крепче, и я чуть не заорала от боли. Тогда он слегка расслабился, и мне показалось, что я лежу под нежнейшим атласом, только при этом нельзя было глубоко дышать или двигаться; тем временем рядом с нами сошлись в схватке Джек и стражник-вампир.

Я никак не могла понять, почему никто не убил стражника, когда тот, выхватив боевой топор, двинулся ко мне с таким выражением, какое можно увидеть на лицах большинства парней в лучших шоу канала «Плейбой». Если Сенат решил, что мне пора умереть, то не лучше ли было это сделать руками Тони? А если меня решили оставить в живых, то какого черта Луи Сезар стоит как вкопанный, вместо того чтобы пустить в ход свою рапиру? Возможно, он решил, что мимо Приткина, Рафа и Томаса стражнику не пройти; а если он ошибся? Лезвие топора выглядело жутко острым, к тому же я знала, как молниеносны движения вампиров. Доля секунды – и я стану основным блюдом для «Мисс Джорджия-1860», когда та выпьет свой аперитив. Тем не менее никто не двинулся с места, и только Томас подтянулся чуть выше, уткнувшись лицом в мой кружевной лифчик. Его лицо было спокойно, но я чувствовала, как бешено стучит его сердце. Не слишком приятно сознавать, что и ему страшно.