Кофе для невлюбленных - Ролдугина Софья Валерьевна (список книг TXT) 📗
Мэдди недовольно тряхнула рыжими кудряшками и скрестила руки на груди.
— Да, да, в следующий раз я обязательно посоветуюсь с тобой. Не сердись, дорогая.
Устало улыбнувшись — мол, не сержусь — она обняла меня на последок и отправилась к служебным помещениям, через которые был выход наверх, в жилые апартаменты. Я же, подавив малодушное желание вернуться на кухню и там дождаться Георга, который мог решить бы все проблемы, подошла к художнику.
— Мистер Калле, — я осторожно тронула его за плечо, но он даже не шелохнулся, только сопеть стал громче. — Ну же, просыпайтесь. Вы так и не рассказали, что такого ужасного увидели в апартаментах невесты Мореля.
По правде говоря, мне было уже абсолютно все равно, что там такое нашел художник. Да он и не спешил рассеивать туман неизвестности — дернул плечом, сбрасывая мою руку, и продолжил сладко спать.
— Мистер Калле! — я слегка повысила голос. — Тут вам не гостиница. Просыпайтесь же! — и снова никакого результата, если не считать за таковой то, что художник немного повернул голову, и теперь я со своего места видела только его лохматый затылок. Сразу вспомнились слова Эллиса о «париках мистера Калле»…
…и я, в порыве озорного настроения, потянула за темно-рыжую прядку. А что? Если художник проснется, я извинюсь и сделаю вид, что просто его будила. А нет — так удовлетворю наконец любопытство.
Конечно, с первого раза ничего не получилось. Я справедливо рассудила, что это не тот случай, когда стоит использовать силу вместо логики и, пользуясь тем, что Эрвин продолжал крепко спать, склонилась над ним, внимательно осматривая в тусклом свечном свете его лицо. Отвела густые пряди со лба, потом — холодея от собственной смелости — провела пальцами надо лбом, вдоль линии роста волос.
И почти сразу нащупала маленький «порожек».
Остальное было делом техники. Всего через минуту я освободила Эрвина от парика, и только тогда, взвешивая в руке тяжелую копну искусственных волос и глядя на по-военному коротко стриженый, абсолютно седой затылок задумалась, зачем мне все это было нужно. Через некоторое время мне стало абсолютно ясно, что надеть этот парик обратно на Эрвина я не смогу, а будить художника все-таки придется. Вот неприятность!
Однако придется как-то разрешать эту некрасивую ситуацию.
Аккуратно положив компрометирующую улику на стол, я приняла самый что ни есть невозмутимый вид и принялась уже всерьез расталкивать художника.
— Вам помочь? — раздался у меня за спиной хриплый голос, и от неожиданности я едва не подпрыгнула. К счастью, это оказался всего лишь Лайзо — мокрый и взъерошенный, как искупавшийся в ручье кот. — Немного холодной воды — и он взбодрится. Впрочем, есть и другие способы, более милосердные. Позволите мне? — предложил он с издевательски почтительным полупоклоном.
— Прошу, — улыбнулась я, гадая, видел ли Лайзо мое неподобающее поведение или подошел позже. Раз ничего не сказал — значит, наверное, не видел, но эта многозначительная улыбка, эти нахальные нотки… — Только не пугайте его. Говорят, у людей искусства тонкая душевная организация.
— Я осторожно, — пообещал Лайзо со зловещей ухмылкой.
Мне оставалось только смириться с судьбой и понадеяться на лучшее.
Лайзо же, особенно не смущаясь моим присутствием, наклонился над художником, запрокинул ему голову, быстро хлопнул его по щекам, по лбу и ткнул пальцем куда-то над плечом. Эрвин тоненько ойкнул и подскочил как ошпаренный.
— Что? Что? — испуганно выдохнул он, осоловело хлопая глазами. — А где все гости?
— Разошлись.
— А я…?
— Вы уснули, мистер Калле, и добудиться вас мог только мистер Маноле, спасибо ему за помощь, — любезно пояснила я. — Боюсь, что сейчас вам придется покинуть кофейню. Обсуждение всех насущных вопросов мистер Норманн решил отложить на завтрашнее утро. Или день, — подумав, добавила я. — Словом, приходите в кофейню к вечеру, примерно к шести.
— Хорошо, — растерянно согласился художник, и тут взгляд его упал на ворох темно-рыжих кудрей на скатерти. Безотчетным движением Эрвин коснулся затылка и залился румянцем. — Простите мой вид, — художник по-детски непосредственно спрятал парик за спину. — Э-э… Я пойду, пожалуй? — он начал осторожно пятиться к двери.
— Нет, погодите! — спохватилась я. — Скажите сначала, что такого ужасного вы увидели в той комнате?
— Беспорядок, — промямлил Эрвин, нащупывая ручку двери. — Леди Виржиния, я пойду. Доброй ночи… и, небесами заклинаю, не говорите никому об этом! — он быстро коснулся рукою короткого ежика седых волос и был таков.
Разумеется, рассчитывать дальше на сколько-нибудь разумный диалог было бы глупо. Быстро распрощавшись с Георгом и договорившись о том, что Лайзо потом подвезет и его, и Эллиса, я направилась к автомобилю. Даже несмотря на пролившуюся на Бромли грозу, дышать было тяжело; остро пахло намокшей пылью и вымытой до скрипа листвой. Где-то вдалеке погромыхивало, клубящиеся иссиня-черные тучи озарялись голубоватыми отсверками. Ветер влажным дыханием ласкал кожу — свежо после духоты кофейни, почти до дрожи свежо…
— Леди Виржиния?
Горячие пальцы осторожно коснулись моей руки, и я медленно, как будто очарованная, обернулась.
— Все в порядке?
Лицо Лайзо — бледное пятно среди теней. Даже на человека не похоже — скорее, на призрак.
— Да, — отвела я взгляд. — Не могли бы вы идти впереди и показывать дорогу? Я не слишком хорошо вижу в темноте.
Кажется, Лайзо улыбнулся.
— Тогда лучше сделаем так. Позвольте вашу ладонь, леди Виржиния?
И, не дожидаясь разрешения, он крепко сжал мои пальцы — и потянул меня вниз по улице, за угол. Запоздало я сообразила, что лучше было бы выходить не через главный вход, а через черный, но было уже поздно. Хлюпала под ногами вода, ветер налетал порывами — еще чуть-чуть, и опять сорвется с неба сплошным потоком яростный летний ливень. Туфли оскальзывались на мостовой, но отчего-то не страшно было упасть — словно я превратилась в куклу на верёвочках в руках умелого мастера.
Тяжелая, крупная капля ударила по плечу. Еще одна — по широким полям шляпки, потом — по спине, снова по шляпке и по плечам… Но прежде чем отдельные капли превратились в ливень, мы успели спрятаться в автомобиле. И только тогда накрыло — как сплошной стеной. Наверное, с четверть часа ни я, ни Лайзо не шевелились и сохраняли молчание. А потом он предложил тихо:
— Возвращаемся домой?
— Да.
Уж не знаю, что мог разглядеть Лайзо за пеленой дождя, но мы добрались без происшествий и достаточно быстро. Я ненадолго осталась в машине, пока он ходил за зонтом. Потом — вежливое прощание, и Лайзо отправился развозить по домам Георга и Эллиса.
Вот и все.
Несмотря на страшную усталость, я настояла на горячей ванне и кружке теплого молока с ванилью на ночь. Все равно завтра можно будет встать попозже — так почему бы и не потянуть время? Одним словом, в спальню я попала уже около двух часов пополуночи. После ванны воздух в комнате мне показался прохладным и свежим. Окна были распахнуты настежь; дождь уже закончился, и тучи начали расходиться. На всякий случай я прикрыла ставни, потом, не торопясь, подошла к кровати, откинула одеяло и только собралась лечь, как заметила на простынях что-то странное. Серо-коричневый… порошок? Или… измельченные листья?
Я наклонилась и размяла щепоть между пальцами. Запах был слабым, но очень знакомым. Вишневый табак. Бабушкин.
Странно.
Впрочем, так или иначе, но на грязной постели я спать не собиралась. Магда еще не легла, и поэтому на звон колокольчика откликнулась быстро.
— Что случилось-то, леди Виржиния? Принести что-нибудь? — бодрая скороговорка Магды только усугубляла раздражение.
— Нет, скорее, унести, — я обличительно ткнула пальцем в простыни. — Тут грязь. Магда, будьте любезны, перестелите мне постель. И перину перетряхните, если не сложно.
— Ох, простите меня, слепую курицу! — так искренне огорчилась горничная, что мне даже стало немного стыдно. — Мусор-то, видать, насыпался, а я и не заметила…
