Расплата - Гришем (Гришэм) Джон (читать книги полностью без сокращений .TXT, .FB2) 📗
Труитт дождался, когда стихнут возгласы, и произнес:
– Нам нужно двигаться дальше. Приступим к голосованию. Поднимите руки, кто за то, чтобы предъявить этим двоим обвинение?
Руки подняли пятнадцать человек – все, кроме Хобарда. Вынесение решения об обвинении не требовало единогласного голосования. Достаточно двух третей, и прокурор никогда не проигрывал. Вскоре коллегия присяжных покончила с другими обвиняемыми, и Труитт объявил:
– Переходим к делу Пита Бэннинга. Убийство первой степени. Не сомневаюсь, вы знаете столько же, сколько я. Шериф Гридли, вам слово.
Никс переступил через несколько сапог и ботинок и сумел добраться до стула в конце стола. Половина мужчин курили, и он велел Рою Лестеру приоткрыть окно. Прокурор выпустил струю дыма в потолок.
Никс начал с места преступления и пустил по кругу фотографии мертвого Декстера Белла в его кабинете. Описал обстановку, привел слова Хоупа Пордью, рассказал, как ездил арестовывать Бэннинга и как тот сообщил, где найти пистолет. Шериф показал оружие и три пули и заявил, что нет никаких сомнений, что именно они нанесли смертельные повреждения. Полиция штата прислала отчет. С момента ареста Пит Бэннинг отказывается обсуждать преступление. Его интересы представляет мистер Джон Уилбэнкс. Если по обвинительному акту будет вынесено обвинение, то, вероятно, в ближайшем будущем состоится суд.
– Спасибо, шериф, – кивнул Труитт. – Вопросы имеются?
Поднялась рука, и Милт Мюнси громко спросил:
– Нам придется голосовать? Я вот о чем: я знаю Пита Бэннинга и знал Дексера Белла и не хотел бы в этом участвовать.
– Я тоже, – поддержал его Тиус Саттон. – Я вырос с Питом Бэннингом и не имею права судить его.
– Верно, – заявил Пол Карлин. – Я не стану этим заниматься. А если на меня надавят, то подам в отставку. Мы ведь можем уйти из коллегии присяжных. Так вот, я лучшу уйду, чем приму в этом участие.
– Не можете! – отрезал Труитт, сверкнув глазами на выходящих из-под контроля «штамповщиков».
– А как насчет воздержаться? – спросил Джо Фишер. – Ведь у нас есть право воздерживаться, если речь идет о тех, кого мы лично знаем? Покажите мне статью в законе, где написано, что мы не имеем права воздерживаться, если того хотим.
Все взгляды устремились на Труитта, который, как другие прокуроры в районе, привык трактовать законы, как ему заблагорассудится. Труитт не мог припомнить соответствующую статью, хотя, если честно, много лет не заглядывал в свод законов. Он привык, что присяжные подмахивали все, что ему требовалось, и стал пренебрегать хитросплетениями процедуры.
Пока Труитт тянул время и размышлял, что ответить, его мысли были не о большом жюри, а о судебных присяжных. Если люди округа Форд так быстро сломались и решили отойти от дела, сумеет ли он убедить двенадцать присяжных вынести обвинительный вердикт? Главный процесс его жизни рушился на глазах. Труитт кашлянул и произнес:
– Позвольте вам напомнить, что вы давали клятву тщательно и беспристрастно рассматривать улики и выносить суждение, было ли по всей вероятности совершено преступление. Сейчас не ваше дело заключать, виновен или невиновен мистер Бэннинг. Ваше дело решить, следует ли обвинять его в убийстве. Его участь решит суд. А теперь: шериф Гридли, есть ли у вас сомнения, что Пит Бэннинг убил Декстера Белла?
– Нет.
– Этого, джентльмены, достаточно для вынесения официального обвинения. Следует ли продолжить обсуждение?
– Я не стану голосовать, – заявил Тиус Саттон. – У Пита имелись причины так поступить, и не мне о них судить и выносить решение.
– Вы не выносите никакого решения, – возразил Труитт. – А если у обвиняемого были для его поступка какие-то причины, у него есть официальная защита и суд их рассмотрит. – Он разозлился и раздраженно глядел на присяжных. Труитт знал закон, а они нет.
Но Тиус Саттон был не из пугливых. Он встал и указал пальцем на судью.
– Я не в том возрасте, чтобы на меня кричать. Я ухожу. А если вам придет в голову устроить мне неприятности, я вам это припомню, когда подойдет срок ваших перевыборов. И я знаю, где найти адвоката. – Тиус Саттон направился к двери, открыл ее и с треском захлопнул за собой.
Число присяжных сократилось до пятнадцати. Для утверждения обвинительного акта требовалось две трети голосов. А из тех, кто остался, по крайней мере, трое не желали принимать участия в голосовании. Труитт внезапно вспотел и, тяжело дыша, торопливо прикидывал, как поступить. Он мог распустить коллегию и вернуться к делу Бэннинга в следующем месяце. Мог распустить присяжных и просить судью назначить новый состав. Мог надавить, а если не получит необходимых десяти голосов, вернуться к делу Бэннинга в ноябре. Но законно ли дважды представлять на утверждение большой коллегии присяжных обвинительный акт человеку за одно и то же преступление? Вряд ли. Как поступить, чтобы не ошибиться? Труитт никогда раньше не оказывался в таком положении. Он решил надавить, как действовал уже много раз.
– Есть необходимость продолжать обсуждение?
Люди за столом тревожно переглядывались, однако последовать примеру Тиуса Саттона смельчаков не нашлось.
– Отлично, – кивнул судья. – Кто за то, чтобы вынести Питу Бэннингу обвинение в совершении убийства первой степени Декстера Белла, поднимите руки.
Медленно, с явной неохотой, поднялись пять рук, затем к ним присоединились еще пять. Остальные остались под столом.
– Воздерживаться не полагается! – рявкнул на Милта Мюнси Труитт.
– А вы не имеете права заставить меня голосовать! – огрызнулся тот, готовый и наносить, и отражать удары.
Судья окинул взглядом помещение, быстро подсчитал и объявил:
– Десять. Две трети. Достаточно для вынесения обвинительного акта. Спасибо, шериф. Заседание окончено.
Дни шли, и Пит занимался улучшением условий своего пребывания в камере. Первой целью стало кофе. И на третий день вся тюрьма – и заключенные, и охрана, и копы – пили «Стандард» из Нового Орлеана. Флорри привозила кофе в пятифунтовых пакетах и во время второго визита спросила Никса, что пьют цветные. Шериф ответил, что им кофе не подают, и это ее разозлило. Она сердито пригрозила, что заберет принесенное обратно, если кофе не будут давать всем заключенным.
Дома Флорри подстегнула Мариэтту и Ниневу, и те с двойным рвением принялись печь, жарить и варить. Она почти каждый день приходила в тюрьму с пирожками, кексами, шоколадными сдобами, горшочками с тушеной говядиной и олениной, капустой, фасолью, рисом, горохом и кукурузным хлебом. Качество тюремного меню взлетело до небес – теперь многие заключенные в камерах питались лучше, чем на свободе. Эймос заколол жирного борова, и вся тюрьма объедались копчеными свиными ребрами. Перепадало и Никсу с подчиненными, и они могли экономить на обеде. Шерифу еще не приходилось держать в заключении фермера с огородами, где выращивалось съестное, и прислугой, которая хорошо умела готовить.
После первой недели Пит убедил Никса назначить его заключенным с привилегиями. Это означало, что в дневное время дверь его камеры оставалась открытой и он мог разгуливать по всей тюрьме при условии, что не попытается покинуть здание. Шериф предвидел слухи о его особом отношению к Брэннингу и поначалу этого делать не хотел. Но всякая уважающая себя тюрьма держит хотя бы одного заключенного на подобном положении, а у него в это время не было. Последний, Гомер Галакс, шесть лет верно служил округу, и ему оставалось еще три – такой срок он получил за насилие при отягчающих обстоятельствах, но сбежал с вдовой, у которой, как утверждали, водились деньги. С тех пор их никто не видел, а у Никса не было ни времени, ни сил, ни желания заниматься поисками.
Правило, которое в данном случае было явно нарушено, гласит: заключенный, прежде чем получить привилегии, должен быть осужден и отбывать срок в окружной тюрьме, а не сидеть в исправительном заведении штата. Никс проигнорировал этот пункт, и Пит получил, что хотел. В качестве заключенного с привилегиями он разносил ставшую намного вкуснее еду другим четверым белым заключенным и располагавшимся в заднем крыле шести или семи черным. Поскольку обитатели камер знали, откуда берется еда, они его высоко ценили. Пит организовал уборку помещений и на свои средства пригласил водопроводчика, чтобы тот привел в порядок оборудование в обоих туалетах. За несколько долларов прочистил систему вентиляции, воздух освободился от дыма, и все, даже курильщики, вздохнули свободнее. С черными заключенными отремонтировал печь, и в камерах по ночам стало почти тепло. Спал Пит крепко, часто ложился вздремнуть, делал по часам зарядку и призывал к тому же остальных. Когда скучал, читал романы с такой скоростью, что Флорри едва успевала их приносить. Полок в крохотной камере не было, и она возвращала их домой, где библиотека в кабинете Пита насчитывала тысячи томов. Читал он также вырезки из газет и журналов, которые давала ему сестра.
