Слепой. Ловушка для слепого - Воронин Андрей (лучшие книги читать онлайн TXT, FB2) 📗
Прошло не менее получаса, прежде чем Виктору удалось взобраться на низенький, высотой чуть больше человеческого роста обрыв. Несколько раз он срывался, с плеском падая обратно в воду и увлекая за собой целые груды песка. Но в конце концов и эта пытка кончилась, и он обессиленно вытянулся на краю обрыва, положив голову на откинутую в сторону руку.
Кудрявый к этому времени успел расправиться с шашлыком и теперь, развернувшись лицом к реке, с интересом наблюдал за потугами Активиста, мелкими глотками попивая благородный скотч и покуривая американскую сигарету. Когда Шараев выполз наконец на край обрыва и улегся там, тяжело дыша и закрыв глаза, Кудрявый снова заговорил:
– Это тебе наука, сопляк: на чужой каравай рот не разевай. Еще раз залезешь ко мне в карман – подохнешь, как собака, и могилу никто не найдет. Сейчас ступай домой, отлежись и подумай. Убегать не пытайся – из-под земли достану. Уберите их, – повернулся он к охране.
Через несколько минут Активист, Тыква и Телескоп оказались за воротами. Негреющее осеннее солнце уже спряталось за верхушки деревьев, в лесу быстро темнело. Шараев огляделся по сторонам, но машины нигде не было видно. Он полез в карман куртки и с отвращением выгреб оттуда совершенно размокшую пачку сигарет.
– С-суки, – процедил он. – Козлы.
– Насчет козлов, – вмешался Тыква. Он стоял напротив Виктора, слегка покачиваясь, и смотрел на него в упор. Лицо его напоминало жуткую африканскую маску, и Активист подумал, что его собственная физиономия наверняка выглядит немногим лучше.
– Ты что-то хочешь сказать? – устало спросил он, стараясь не выпускать из поля зрения Телескопа, который уныло раскачивался из стороны в сторону, сидя прямо на дороге. Очки его куда-то исчезли, а вся физиономия была причудливо разрисована подсохшими кровавыми разводами.
– Сказать? – медленно переспросил Тыква. – Я думал, это ты хочешь мне что-то сказать.
– Про Машку, что ли?
– Допустим.
– Черт, нашел время… Слушай, ты ведь ей не муж, а всего-навсего брат. Бабе семнадцать лет. Много ты знаешь девственниц семнадцати лет? Или ты предпочел бы, чтобы ее трахал какой-нибудь сопляк с немытым членом и с косяком на губе? Где-нибудь в подвале на груде угля, а? Это было бы лучше?
– Ты, козел, – прохрипел Тыква, страшновато вращая глазами. – Она моя сестра, понял? Ты трахал мою сестру!
– Ну и что? – все так же устало спросил Активист. – Хочешь дать в морду? Давай, только поскорее. Надоело здесь торчать.
Тыква нерешительно поднял кулак и бессильно уронил его вниз. Вяло махнув рукой, он повернулся к Активисту спиной и медленно побрел по дороге в сторону шоссе.
Шараев пожал плечами и двинулся следом – просто потому, что больше идти было некуда. Оглянувшись, он увидел, что Телескоп плетется за ним, отставая метров на десять-пятнадцать. С Телескопом еще следовало разобраться, но сейчас у Активиста не было на это ни сил, ни желания.
На машину они наткнулись в полукилометре от дачного поселка, недалеко от выезда на шоссе. Серебристая «Лада» сиротливо стояла у обочины. Ключ торчал в замке зажигания. Активист обессиленно опустился на водительское сиденье и первым делом полез в пепельницу. Выбрав бычок подлиннее, он закурил и, подождав, пока Тыква и Телескоп усядутся, запустил двигатель. Привычно обежав взглядом приборную панель, он обнаружил, что указатель расхода топлива стоит на нуле.
– А, чтоб ты сдох, – проворчал он и выключил зажигание.
– Что? – спросил Тыква.
– Бензина нет. Надо заправиться.
– Чем заправиться?
– Канистра в багажнике. Помоги.
– Помоги тебе… – буркнул Тыква. – Половой гигант.
– Перестань, – поморщившись, сказал Виктор. – Ну хочешь, я от нее отвалю?
– Да какая теперь разница, – вздохнул Тыква и тяжело полез из машины.
Виктор прихватил ключи и выбрался следом. Вдвоем они подошли к багажнику и заглянули вовнутрь. Канистра была на месте. Кроме канистры, в багажнике находился труп в бело-голубой болоньевой курточке, грязных джинсах и расшлепанных белых кроссовках. Голова его была прострелена навылет, и весь багажник был перепачкан кровью. В углу, рядом с запаской, стояла дорожная сумка Активиста, поверх которой, брошенный чьей-то торопливой рукой, валялся его старенький «вальтер». Активист молча взял пистолет в руку и понюхал ствол. От ствола остро разило пороховой гарью.
– Ага, – ответил он на вопросительный взгляд Тыквы. – А ты как думал?
– Вот же суки, – почти простонал тот. – Вот животные!
– А что? – устало сказал Активист. – Очень удобно. Нам теперь долго придется за ними дерьмо выгребать.
Тыква хватил кулаком по крыше кабины, зашипел от боли и ринулся к задней дверце.
– Нет, – сказал он, – я его все-таки убью! Вылезай, урод! – зарычал он, распахивая дверцу. – Вылезай, долбаный стукач, я тебя кончать буду!
Рывком выдернув из машины скрюченного, прикрывающего руками голову Телескопа, он швырнул его на грязную обочину и успел дважды пнуть в живот, прежде чем Активист остановил избиение.
– Погоди, – сказал Шараев.
– Зачем это?
– Затем, что лучше втроем хоронить одного, чем вдвоем – двоих. Чувствуешь разницу?
Тыква неохотно отступил в сторону. Видно было, что он непрочь выместить зло на первом подвернувшемся объекте.
– Вставай, козел, – сказал он Телескопу.
– Ребята, – прошептал Телескоп, – да вы что? За что?
– А то не знаешь? – спросил Активист, с усталым интересом разглядывая этот экземпляр. – Эх ты, Эдя… съел медведя. Ну, притырил бабки. Ну, получил в пятак. Казалось бы, в расчете. Зачем же было к Кудрявому бежать? Стучать зачем? Что ж ты наделал-то, недоумок?
– Я? – Телескоп стоял на коленях. – Я?! Да как ты мог подумать? Да чтобы я… С бабками – да, бес попутал. Чего там, думаю, все равно никто не видел. Но чтобы на своих стучать… Да чего там! На себя стучать – что я, совсем больной? Что я, Кудрявого не знаю? До сих пор удивляюсь, как он нас живыми выпустил.
– Еще не выпустил, – утешил его Активист. – Ну а если не ты, то кто тогда?
– Да почем я знаю! Может, хмырь этот, который в багажнике. Клиент небось догадался, кто нас на него навел, и сразу к Кудрявому. Ну а Кудрявый спрашивать умеет.
– Ладно, – устало сказал Активист. – Ладно. Пропади оно все пропадом. Давайте копать.
– Ты что, поверил? – вмешался Тыква.
– Да откуда я знаю! Поверил, не поверил… А на дело мы что, вдвоем пойдем? Потом разберемся. Копать надо, а то устроили профсоюзный митинг вокруг свежего жмурика…
Уже совсем стемнело, когда они забросали могилу сухими ветками, заправили машину и двинулись в сторону Москвы. За рулем сидел Тыква, которому досталось меньше, чем Шараеву. Впрочем, ему тоже основательно перепало, так что серебристая «Лада», пересекая Московскую кольцевую автодорогу, двигалась с превышением скорости всего-навсего десять километров в час.
Глава 5
Глеб Сиверов проснулся и не сразу понял, где находится. Вокруг было темно и тихо, лишь где-то на самой границе слышимости раздавался негромкий плеск воды. Он прислушался к себе, проверяя, не бьется ли в дальнем уголке подсознания колокольчик тревоги, но внутренний сторож безмолвствовал. Глебу было тепло и уютно, но щеки и нос почему-то мерзли, и, обратив внимание на это странное обстоятельство, он окончательно проснулся и вспомнил, что находится на задании.
Выпростав из мягкого тепла левую руку, он поднес к глазам запястье. Светящиеся стрелки хронометра показывали без нескольких минут семь. Если верить календарю, до восхода солнца оставалось чуть больше получаса, а значит, вот-вот должно было начать светать.
Глаза уже привыкли к темноте, и Глеб не стал включать фонарик. Расстегнув «молнию» швейцарского армейского спальника на гагачьем пуху, он сел и торопливо обулся, морщась от ледяных прикосновений настывшей за ночь обуви. Набросив на плечи поношенный офицерский бушлат, он отстегнул полог и выбрался из палатки, глубоко вдыхая холодный воздух, в котором уже явственно ощущалось ледяное дыхание близкой зимы.
