Чужие миры (авторский сборник) - Васильев Владимир Николаевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
«Чего это я? — подумал Хает с недоумением. — Будто он понимает…»
Негромкий писк был ему ответом:
— Ски-ит!
«Надо его накормить…»
Хает взял лук и колчан со стрелами, подвесил к поясу меч, скорее по привычке, чем по необходимости, зафиксировал ножны на бедре, чтоб меч не мешал при ходьбе по лесу, велел совенку «сидеть тихо» и ушел в лес.
Ожерелье он выбросил в первую же полость без малейшего сожаления.
Охотник по-прежнему жил в нем, и даже не потому, что он отправлялся за добычей снова и снова: в клане охотник — опора, он заботится обо всех, кто остается в стойбище. Заботится и защищает. Последние годы Хасту не о ком было заботиться и некого защищать. Но его естество требовало защитить хоть кого-нибудь, помимо воли и событий, и отчасти поэтому возникали вспышки непонятной ярости.
Именно поэтому он не устоял и спас птенца от верной гибели. И еще Хает подумал, что, наверное, именно из-за этого люди и стали людьми: из-за потребности защищать и заботиться.
Лето текло, как Лист в воздушном потоке. Совенок на сытной кормежке быстро рос и набирался сил. Пух мало-помалу заменялся на пестрые перья взрослой птицы, крылья окрепли, постепенно Скиит стал перепархивать с места на место, а раньше ковылял на когтистых лапах. Взрослые совы почему-то перестали появляться вблизи жилища Хаста, а на «нос» Листа наведываться было незачем. Хает и не наведывался. Дичи хватало и совсем рядом, ни человек, ни совенок не голодали.
Старые знакомые еноты в очередной раз вывели потомство и ушли в глубь лиственной зоны. У границы зон, где обосновался Хает, развелось много куропатов, чуть ближе к «корме» держался табунок оленей. Их Хает без нужды не трогал, решив позволить пятнистым зверькам расплодиться.
Лист оставался верен основному потоку Высот: могучей воздушной реке, спутнику Кольцевого Океана. Чуть выше, в слое, где кишел легкий планктон, паслись киты — громадные продолговатые пузыри, свободно парящие над Миром. На гладких серых боках виднелись лоснящиеся шарики прилипал. Изредка вблизи Листа проплывали стайки высотных медуз — удивительно красивых созданий, похожих на невесомые текучие шлейфы. Они обитали в верхних уровнях атмосферы и в слой, где держались Листы, спускались очень редко. Как-то раз Хает наблюдал нападение трех молний на китенка — бедняга был проколот в несколько секунд, хищники вцепились в мякоть киля под брюхом и рухнули вместе с потерявшей способность летать жертвой прямо в волны Океана. Молнии были королями среди плотоядных: способные набирать воздух в специальную полость и с силой извергать его в любом направлении, они перемещались в потоках независимо от ветра с поразительной быстротой, а привычка нападать втроем — впятером позволяла умерщвлять даже взрослых китов.
Величаво скользили мимо корзинки наусов, прикрытые сверху полетным шаром. Хает готов был поклясться, что в корзинках кто-то копошится. Вполне возможно, что так же, как Листы приютили людей, нелетающих животных и деревья, и наусы пустили в свои корзинки какую-нибудь мелочь. Наусов часто сопровождали парочки воркующих альбатросов — птиц, совершенно утративших ноги. Они всю жизнь проводили в полете, даже спали, не переставая парить в потоках податливого воздуха. Хает смотрел на них с завистью: они никогда не расставались с крыльями.
А подняться в Небо хотелось все сильнее и сильнее. Набросить упряжь на гладкие семена клена, поймать ветер шероховатой плоскостью крыла и взмыть, подмяв восходящий поток, над Листом. Хает закрывал глаза и видел, как сосны и веши проваливаются вниз, казавшаяся необъятной чаша вдруг становится похожей на чайное блюдце и виднеется целиком чуть в стороне и внизу. И даже машет кто-то с поляны, машет рукой, приветствуя ло-охотника…
Хает вспомнил, как он учился летать; как тайком с ло Гри, подростком, еще не охотником, стянули по упряжи и поднялись в небо, впервые без ло-наставника. Как влетели по неопытности в стаю пираний, небольших существ, состоящих из зубастой пасти и летательного шарика, как еле сумели вырваться, сломав крылья о плоть вечно голодных хищников у самого Листа, и как вдвоем спасались на одной прилипале… Еле дотянули до кромки — еще немного, и их тела навечно остались бы на поверхности Низа, рухнув с пятикилометровой высоты…
Хает часто сидел у третьей кромки, наблюдая жизнь Высоты; раньше, во время жизни в клане, на это не хватало времени. Первые годы плена он сосредоточился на лесе, позже стал поглядывать и за кромки Листа. Скиит обыкновенно дремал на шелушащемся валике или пристраивался на ветке молодого деревца, если такое попадалось вблизи от края. Ближе к осени совенок начал летать, с каждым днем все увереннее и увереннее.
Хает привязался к пестрому птенцу, еще нескладному, как и все подростки, радовался его крепнущим крыльям и хитроумным проделкам; учил его садиться на руку, защищенную шкурой зубра; учил бить куропатов, пикируя на них с веток сосен, веш и грабов; учил не пожирать добычу тут же, а приносить ему, Хасту. Скиит оказался на редкость сообразительной птицей: обучался быстро и охотно и платил человеку завидной преданностью. Хает даже научил его приносить выпущенные стрелы. Натаскивал его Хает без особой цели: скорее от избытка свободного времени.
Пока вдруг не понял, что крылья совенка могут спасти его, бескрылого отшельника, в прошлом — охотника клана логвита Стипо.
К южной зиме Скиит привык к алой тряпице на лапе, больше не рвал висящую ленту с письменами и не позволял ей запутаться в ветвях, когда обосновывался на дереве.
Мысль Хаста была проста: если у него самого нет крыльев, почему бы не поставить на службу крылья Скиита? Если рядом окажется населенный Лист, совенок перелетит на него, найдет людей и позволит им прочесть послание на ленте. Любой клан обязательно поможет ему: кто-нибудь из охотников взмоет в Небо на двойных крыльях и оставит одну пару Хасту. А там уж он сам: найдет нормальный Лист, с кленами и отправится в долгий поиск родного клана. Придется основательно пошарить в Небе, его Лист может находиться где угодно, но перспектива бесконечных перелетов совсем не пугала его. По крайней мере это лучше, чем сидеть на странном Листе, отщепенце Высот, не имея возможности подняться в прозрачный воздушный поток.
Солнце застыло точно на юге, наполовину скрывшись за горизонтом; Луна успеет двадцать раз взойти и сесть, прежде чем оно вновь придет в движение. Глядя на половинку багрового диска, Хает гладил Скиита по клювастой голове.
— Мы еще взлетим вместе, птица… Крыло к крылу… И поохотимся на славу в теплых ветрах Высот…
К первым ночам Скиит безошибочно выполнял приказы Хаста. Ленту с лапы совенка Хает теперь не снимал. Дважды он посылал крылатого помощника на соседние Листы, но оба оказались необитаемыми. Оставалось терпеливо ждать.
Скиит, казалось, все понимал. С писком он взмывал над пристанищем Хаста и часами кружил, высматривая далекие Листы. Глаза у него были не в пример зорче человечьих. Хает еще сильнее привязался к спасенному птенцу, подкармливал лакомыми кусочками со своего стола, хотя Скиит давно уже охотился самостоятельно; иногда расчесывал отрастающие перья, а раз пришлось подрезать сломанный коготь. Впрочем, коготь быстро отрос и стерся на кончике, став таким же острым, как раньше.
Третий Лист высмотрел именно Скиит. Хает еще спал в жилой полости. Солнце давно взошло, ночь достигла к этому моменту всего трех часов. Весна была в самом разгаре: деревья меняли листву, зеленые побеги лезли из набухших почек, выталкивая прошлогодние листья. Совенок с пронзительным писком ворвался в полость, оглушительно хлопая крыльями. Хает сразу проснулся, но не сразу понял, что происходит. Когда же понял — со всех ног кинулся к краю, за совенком.
Недолгая пробежка через лес привела его почти точно на «нос»; Скиит, по-прежнему пищавший, сел на ветку коренастой, как и все деревья у края, веши.
Вдали и чуть ниже величаво парил Лист, явно обитаемый: Хает сразу различил столбики дыма, поднимающиеся вверх. Его, наверное, принесло позавчерашним штормом с севера, из-за Океана. Лист продолжал постепенно снижаться, охладившись в холодном штормовом потоке.
