Озеро тьмы - Ренделл Рут (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗

Вернувшись в комнату матери, Финн уронил очки матери и наступил на них. Миссис Гогарти вскрикнула, вскочила и снова села, размахивая руками, — так она вела себя всякий раз, когда случалось нечто даже отдаленно напоминающее неприятности. Лена была слишком занята тем, что успокаивала ее, и ничего не сказала по поводу очков; она отвлекла подругу маятником, подобно тому, как ребенка отвлекают погремушкой.

Финн пообещал отремонтировать очки как можно скорее. Завтра первым делом отправится в оптику, сказал он. Кстати, она не заметила, что дождь заливает ее газовую плиту? Лучше подставить туда миску, а при первой же возможности он поднимется на крышу.

— Образец преданности, — выдохнула миссис Гогарти.

Маятник вращался — быстро, против часовой стрелки.

Глава 7

Снег, не прекращавшийся до самого вечера, сменился дождем. Мартин ехал по Арчуэй-роуд и искал место, куда можно было бы поставить машину. На Саутвуд-лейн надежды не было, как и на забитую транспортом дугу Хиллсайд-Гарденс. Наконец он припарковал машину на одной из улиц за полицейским участком Хайгейт и пешком вернулся к перекрестку, размышляя, не закрылся ли уже цветочный магазин «Блумерс», хотя на часах было еще без десяти шесть.

В выходные Мартин несколько раз спрашивал себя, зачем трудиться и приезжать в магазин, если он не сомневался, что цветы прислала семья Бхавнани. И вообще, какая разница кто? Разумеется, если бы ему было известно имя отправителя, он мог бы написать письмо с благодарностью или позвонить. После обеда ему на работу позвонил доктор Гопал и сообщил, что великий австралийский кардиохирург готов оперировать в следующую после Рождества неделю. В таком состоянии, как у Сумы, ждать больше нельзя. Может, Мартин сам купит авиабилеты и закажет гостиницу для миссис Бхавнани? Урбан согласился, но ему было неловко расспрашивать про цветы, особенно в преддверии встречи с хорошенькой темноволосой девушкой сегодня вечером.

Он увидел ее еще с противоположной стороны улицы, когда проходил мимо почты. Она убирала с тротуара пуансеттии [30] и коробки со срезанными цветами. Мартин подождал, пока на светофоре зажжется зеленый, и перешел улицу. Магазин оказался очень маленьким, а в один из подвешенных к потолку светильников была вкручена красная лампочка, и в оранжевом свете масса свежей, влажной зелени и бархатистые пуансеттии с длинными листьями придавали помещению праздничный, рождественский, почти волнующий вид. Снаружи было темно и серо, а магазин сверкал красным, желтым, зеленым, и посреди всего этого великолепия стояла девушка с охапкой гвоздик в руках.

— Ой, а я была уверена, что вы не придете!

Она умолкла, слегка смутившись. Румянец на ее щеках стал ярче. Как будто — Мартин не мог отделаться от этого чувства — на самом деле она ждала его появления, но приготовилась к разочарованию. Девушка отвернулась и принялась ставить гвоздики в воду.

— Вы, случайно, не выяснили, кто был тот милый человек, который прислал мне букет? — Голос был похож на его, но эта заискивающая интонация ему не нравилась.

Девушка обернулась не сразу.

— Ну вот, готово. — Она вытерла ладони о фартук в белую и коричневую клетку. — Нет, боюсь, у нас ничего не вышло. Понимаете, дама, которая к нам приходила, не назвала себя. Она просто подписала ту карточку и заплатила за цветы.

— А вы не знаете, та женщина была молодой или пожилой, или, к примеру, белой или индианкой?

— Боюсь, нет. Понимаете, я ее не видела. Мне так жаль. — Она сняла фартук, скрылась в маленькой задней комнате, затем вновь появилась, уже в полосатой красно-синей куртке с капюшоном. — Если вы хотите ее поблагодарить, — сказала она, — не стоит беспокоиться, я в этом уверена. В конце концов, цветы прислали в благодарность вам, правда? За то, что вы сделали. Нельзя же благодарить людей за то, что они вас поблагодарили, а иначе им придется благодарить вас за благодарственное письмо, — прибавила она, и ее щеки снова ярко запылали. — Конечно, это не мое дело. Я не собиралась вмешиваться.

— Нет, вы абсолютно правы, — сказал он и поспешно продолжил: — Если вы собираетесь закрывать магазин… я имею в виду, если вы уходите, то я могу вас куда-нибудь подбросить. Я на машине.

— Конечно, можете. Но захотите ли? Ведь вы едете домой, а мне нужно в Хэмпстед. В понедельник вечером я всегда навещаю подругу в Хэмпстеде, а вы представить себе не можете, как трудно добираться отсюда в Хэмпстед без машины. Мне приходится идти на двести десятый автобус, а они либо вовсе не приходят, либо по несколько штук сразу.

Мартин рассмеялся.

— Я пойду за машиной и заберу вас через пять минут.

Чтобы уложиться в это короткое время, ему пришлось бежать. Когда он остановился у тротуара, девушка ждала, окидывая взглядом улицу, и вид у нее был потерянный.

— Вы очень, очень добры, — сказала она.

— Ерунда. И я рад, что догадался предложить.

Мартин уже понял, что она принадлежит к той категории девушек, рядом с которыми мужчина чувствует себя мужественным, надежным и сильным. Она сидела рядом с ним, и от нее исходил аромат цветов, среди которых она провела целый день. Откинув капюшон, девушка нащупала в волосах заколку или гребень, вытащила, и темный шелковистый водопад рассыпался по ее плечам, словно накидка.

На Хайгейт-Хай-стрит, ожидая в очереди машин, чтобы свернуть к школе, Мартин повернулся к девушке. Она бесхитростно и очаровательно рассуждала о неудобствах проезда из Хайгейта в Хэмпстед, о том, что здесь, под Хэмпстед-Хит, должна пройти новая ветка метро, и станция будет называться «Вейл оф Хелт». Мартин молчал. Внезапно он понял, что она не просто хорошенькая, а красивая, возможно, единственный по-настоящему красивый человек, который когда-либо сидел в этой машине или вообще рядом с ним. Разумеется, за исключением Тима Сейджа.

Девушка назвала ему свое имя, когда они ехали по Спаниардс-роуд.

— Франческа, — на итальянский манер произнесла она. — Франческа Браун.

Выяснилось, что подруга, снимавшая квартиру на Фрогнале, еще не вернулась домой с работы. Урбан предложил выпить в «Холлибуш». Дождь хлестал в стекла машины, но у него на заднем сиденье лежал зонт. Мартин раскрыл зонт над девушкой, но, к его удивлению и некоторому смущению, она взяла его под руку и притянула к себе, так что они оба оказались защищены от дождя. В баре народу было еще немного. Когда Мартин вернулся с напитками, то увидел, что большие темные глаза Франчески не отрываются от него, а на губах медленно проступает радостная улыбка. Сердце у него забилось быстрее. Только в восемь часов они поняли, как много времени прошло, но девушка задержалась еще на полчаса.

— Вы поужинаете со мной завтра вечером, Франческа?

Мартин остановил машину в начале Фрогнала, перед большими домами, в одном из которых жила Аннабел. Франческа колебалась. Взгляд ее был пристальным, серьезным и уже совсем не веселым.

— Что случилось? — спросил он. — Что-то не так?

— Нет, — нерешительно произнесла она, а затем робко прибавила, словно не в силах сдержаться: — Мы должны еще встретиться, я знаю.

— Значит, завтра?

В ответ она энергично кивнула. Потом вышла из машины.

— Заезжайте за мной в магазин.

Серый дождь, сдуваемый сильными порывами ветра, поглотил ее. Дождь не стихал всю ночь. За завтраком Мартин услышал по радио сообщение об убийстве, случившемся накануне вечером в Хэмпстеде. Его пробрала дрожь при мысли о том, что в то самое время, когда он сидел и разговаривал с Франческой, меньше чем в миле от них убили женщину, оставив тело под затихающим дождем.

Он заехал в магазин за Франческой без четверти шесть. Они выпили в «Джек Строе Касл», а затем поужинали в «Вилла Бьянка». Девушка не курила и выпила всего бокал вина, а в качестве аперитива — апельсиновый сок. Когда пришла пора ехать домой, она не позволила Мартину ее отвезти. Они стояли рядом с его машиной и спорили — Урбан настаивал, а она в своей откровенной манере заявляла, что ни в коем случае ему не позволит. В это время мимо проезжало такси, и Франческа прыгнула в машину, прежде чем Мартин сумел ее остановить. Такси повезло ее по Хэмпстед-Хайстрит, а затем свернуло на Гейтон-роуд, а это означало, что Франческа могла жить как к северу от Хэмпстеда, так к востоку или даже к западу. Завтра вечером, подумал Мартин, он прямо спросит ее, где она живет. Почему он еще этого не сделал? Урбан почувствовал нечто похожее на стыд, когда подумал, что большую часть проведенного вместе времени говорил о себе, а она слушала с вниманием человека, уже испытывающего острый интерес к собеседнику. Естественно, он не привык к такого рода дружескому общению. Смешно думать, что его родители, или Гордон, или даже Норман Тремлетт будут, затаив дыхание, слушать его. Но только не Франческа. Это было ужасно лестно, приятно и весело, вызывало желание ее защитить — и отвлекало его от вопросов о ее жизни. Но завтра он обо всем расспросит.