Нити жизни (СИ) - де Море Эль (чтение книг TXT) 📗
Во взрослом мире всё не так, там не играют в такие игры, там играют в жесткие игры, и карают далеко не отниманием шоколадки. Я всегда хотела чего-то большего от этой жизни. Я задыхалась в этом мире. Я теряла контроль, сама не замечая, что падаю в пропасть. Я хотела стать сильней, отчаянно пыталась победить в этой схватке сама с собой. Но, увы, всё не так просто.
Вдох. Выдох. Я разучилась дышать, такое ощущение, что изнутри что-то поедает меня, днем за днем, высасывая все жизненные силы, что остались у меня. Так трудно, так тяжело. Мне страшно.
Я прерываю свое душеизлевание. Человек-мираж неподвижно наблюдает за мной. Его молчание настораживает. Кажется, он пытается подобрать слова и не найдя их, просто теряет интерес — я не утверждаюсь ответом. Качаю головой. Собеседник с улыбкой блёкнет, расплывается и растворяется. Я не успеваю сказать ему: «До скорой встречи. Увидимся». В следующий раз обязательно извинюсь за свое поведение.
— Вот и вся история, — говорю я. — Вопросы остались без ответа. Закрываю глаза и медленно выдыхаю. Открываю. Пододвигаю ноутбук ближе к коленям, впиваюсь в него руками и затаскиваю на себя, смотрю.
— Ничего, — сухо изрекаю. Кто-то однажды сказал: «Если нечего ожидать, — значит, не о чем и жалеть. Когда нечего терять — стало быть, и боятся нечего». Но, я просто не могу это принять. Мозаика в моей голове опять не собирается. Всё, что занимает мой разум — это то, какого хрена меня все игнорируют?!
Солнце, подобно прожектору, заливает комнату всепроникающим светом. Я чувствую тепло его лучей на своей спине. Для него, — я чистый холст и он рисует символы, — это точно заклинание. Новой волной прилив сил заполняет меня. И вроде бы все в порядке. Я отпускаю мысли в ссылку, перенося все их в пиксели, стучу по клавишам:
«Я думаю, что моя жизнь напрасна.
Я потеряла все в одночасье.
Так было нужно?
Судьбе? Миру? Мне?
Кому же, черт возьми?».
Я практически уверена, он не поверил ни одному моему слову. Но была ли я до конца откровенна? Не знаю. Мой детектор лжи хранил обет молчания.
Я иду в туалет. Включаю воду и, набрав полные ладони хлорной жидкости, окунаю свое лицо два раза в это болото. Замираю и смотрю в зеркало, отражение строит мне гримасы, делая из меня шута.
— Иди к черту! — огрызаюсь и ухожу.
В палате все по-прежнему. Но, что-то ускользнуло от меня. Может у меня паранойя!? — Да нет, — отвечаю я, подойдя ближе к постели. Сообщение на экране прыгает, мигает и чуть ли не хлопает в ладоши, чтоб его скорее заметили. Я удовлетворяю его желание — читаю по слогам.
«Дай-ка я у-га-да-ю. Это все прикол? Ты смеешься надо мной!?».
Слова проникают в меня, и я пропускаю их через себя. Осознаю ли я их? Я не уверена.
Я чувствую себя тропическим растением, которое по ошибке посадили в кадку.
Мой мир — сжимается, деформируется, утрачивает форму.
Я хочу не думать об этом, но не могу. Слова распаливают мой язык, рвутся быть услышанными. Все отговорки исчерпывают себя. Я не могу сопротивляться. Я лишь вспоминаю, как это будет по-английски.
«Fuck you!».
«Кретин».
«Да, мои «предки» также считают».
«Я идиот».
«Заметно».
«Прости».
Он повторяется. Мне его даже немного жаль. Но, это не имеет значения. Всё ложные чувства. Мы чужие между собой люди.
«Что ты здесь забыл?».
«А ты?».
«Я первая спросила».
Он не отвечает. Но его выдает статус. Я смотрю — и вижу: огонек возле «аватарки», как светофор на перекрестке, горит зеленым светом. Я ведь знаю, что он здесь. Так к чему эта игра!? Я вновь пишу пустые слова:
«Не бойся, я никому не скажу».
«Я просто устал».
«Я тоже».
«Жизнь — дерьмо».
«Точно».
Раздался легонький стук. Неожиданно дверь открылась. И в тот момент, когда я обернулась, в палату вошла медсестра. Завидев меня сидящей, скрестив ноги на постели, она заговорила:
— О, я вижу вы ранняя пташка!? Доброе утро.
— Угу. Доброе.
Я наблюдаю, как она устанавливает полный воды графин, опуская его на салфетку, покрывающую крышку тумбы.
— Как вы себя чувствуете? — продолжает она.
— Дышу, сердце бьется, боли не испытываю, желание покончить с собой не возникает, — пренебрежительно перечисляю я.
Поднимаю глаза, чтобы посмотреть на ее выражение. Встречаюсь с ней взглядом. Она мило, так по-душевному и заботливо — улыбается. Однако её глаза непрерывно косятся, словно их притягивает магнитом к портативной игрушке, открытой передо мной.
— Чем занимаешься? — кивком она указывает на это современное чудо техники.
— Я сижу в Интернете, — поясняю я, указывая на свой ноутбук. — Извините, но вы не могли бы оставить меня одну?
Она иронически кивнула и, выходя, помахала мне рукой со словами о том, что зайдет позже.
— У вас плановый осмотр и процедуры, — заметила она.
«Не могла промолчать что ли!?» — подумала я, драматически распластываясь на матрасе.
— Счастье привалило, — простонала я, уже обдумывая план побега.
Собравшись с мыслями, переключаю свое внимание на то, от чего меня оторвали.
Новая надпись украшает электронную переписку:
«Куда ты пропала?».
Прочитав, печатаю первое, что приходит мне в голову:
«Я ушла вслед за белым кроликом… и провалилась в его нору». — Потом стираю и меняю на что-то более разумное:
«Я была где-то далеко. Думала о том, да о сём».
Ответ приходит сразу.
«И о чем же?».
Меня охватывает тревога — это сигнал, чувствую, что вновь без спросу вторгаются в чужую жизнь — мою жизнь. Но я делаю вид, что не замечаю этого, честно отвечаю:
«Время пойдет быстро, а я не оставлю после себя ничего».
«А что бы ты хотела?».
«Хм… Славы?».
«Хорошее желание. Ты могла бы писать. Серьезно, начни книгу? Гонорар, чур, делим на двоих. Тебе — слава, мне — деньги».
«Ну, и наглец же ты. И о чем же я должна писать? О мире без войны, безо лжи, без болезней, без смертей?».
«О себе».
«Хочешь, чтоб моя жизнь стала достоянием для миллионов посторонних людей. Поверь, это никому не будет интересно».
«Это будет бестселлер».
«Ага. И закончу я свои дни в «Белом доме»».
«В «Белом доме?»».
«Ага, в ближайшем психиатрическом отделении, так я его обзываю. В «дурке», если говорить проще. Спасибо, но мне как-то не льстит такая участь».
«Ты забавная».
«Я БОЛЬНА».
Сама не понимаю, как это у меня вырвалось. Уже себя презираю, и это точит меня, как моль. Точно, права была та врачиха, речь которой я невольно как-то засвидетельствовала. Она утверждала, что очень многие больные втайне желают зла здоровым. Мол, это некий внутренний призыв к справедливости по отношению к ним. Так оно всё и есть. Ведь еще тогда я подумала, что было бы неплохо, если б она разбила себе нос, ну или на крайний случай, хоть кто-то угостил бы ее касторкой.
