Несущий свободу - Поль Игорь Владимирович (электронная книга .TXT) 📗
Набив рот бисквитами, Джон едва смог выговорить:
– Спасибо, сэр.
– Не за что. Я все равно про них забыл.
– Я не о бисквитах, – улыбнулся Джон.
Он подумал, обжигаясь кофе: смогла ли Ханна перехватить на ужин чего-нибудь горячего или снова давилась холодными консервами из запасов своего оператора?
15
Джон никак не мог добиться, чтобы его выслушали. Он твердил редактору отдела уголовной хроники:
– Я хочу разместить информацию о розыске. Ограбление и затем покушение на жизнь полицейского.
Редактор был пьян. Не просто пьян – пьяны были все вокруг, от охраны на входе до рассыльных, – а смертельно пьян. Редактор никого не желал узнавать.
– Возвращайтесь к дьяволу, у нас нет квот, – отвечал он, уставясь в стену прямо перед собой. Должно быть, решил, что с ним беседуют черти.
– Послушайте, я из военной полиции, детектив Лонгсдейл, – втолковывал Джон.
– Нет квот, нет квот…
Джон захлопнул двери кабинета, пропахшего потом и перегаром, и крикнул в редакционный зал, разделенный перегородками:
– Я из полиции! Есть тут кто-нибудь, кто еще соображает?
– Те, кто соображает, свалили отсюда еще в прошлом году. Остались только жалкие неудачники, – печально сообщили из зала.
Он растерянно огляделся. Огромный голокуб в центре помещения транслировал оживленно беседующих людей в галстуках. Звука не было. О чем-то спорили далекие голоса. Где-то смеялись. Светились покинутые мониторы. Сквозняк шелестел разбросанными бумагами. Переполненные пепельницы щетинились окурками. Тянуло холодным аммиачным запахом.
– У меня сногсшибательный материал – мы ищем убийцу!
– Которого из них? В этом городе каждый второй – убийца…
– Он ограбил прохожего, голыми руками свернул шею вооруженному полицейскому. Вы не пожалеете.
Из туалета выбрался оператор отдела новостей, помятый, с черной трехдневной щетиной. Посмотрел на взволнованного лейтенанта и сказал укоризненно:
– Через шесть дней тут камня на камне не останется, а вы – убийца. Да кому он интересен, ваш убийца? Все обсуждают ультиматум. Альянс уносит ноги.
– Я лейтенант военной полиции, я из Альянса, и я никуда не удираю.
– Ну и дурак! – крикнул кто-то из дальнего конца зала и засмеялся.
– Всем сейчас интересны только две вещи: ультиматум и оружейные акции. «Маннес» взлетел на сорок пунктов – каково, а! Будь я поумнее, сделал бы состояние, – сообщил оператор и отправился, покачиваясь, искать местечко для сна.
Джон тыкался во все двери. В студию новостей его не пустили – шел прямой эфир. Из дверей производственного отдела доносилась музыка, и несколько нетрезвых голосов нестройно тянули песню, причем каждый свою. В темном углу коридора, перед выходом на пожарную лестницу, самозабвенно целовались ведущий вечерних новостей и молоденькая репортерша-стажерка.
– Дьявол! – в сердцах пробормотал Джон. – Какое-то безумие. Я же не бесплатно, черт возьми.
Тот же голос, что назвал его дураком, посоветовал:
– Если за деньги, то это в рекламный отдел. У них завал с рекламой. Больше никто не желает платить деньги за рекламу: все предпочитают скупать продукты.
Молоденький рекламный менеджер, оторвавшись от девицы с обесцвеченными волосами, спросил:
– Сколько платите?
– Плевать! – вскричал отчаявшийся лейтенант. – У меня карт-бланш от начальства!
– О! Да что ж вы… садитесь, дорогой! Как вас там…
– Лейтенант.
– Садитесь, лейтенант. Хотите рому? Нет? Как знаете… Марисол, милая, принеси бланк договора, – подтолкнул он крашеную девицу. – И позови кого-нибудь из креативщиков.
– У меня только армейские поручения, – предупредил Джон, брезгливо опускаясь на краешек залитого пивом стула.
Паренек махнул рукой:
– Даже если предложите стадо живых коров – все равно разместим. – И спросил в надежде: – Вам как – в прайм-тайм?
– Если можно.
– Можно. Теперь все можно. – Он с любопытством покосился на напряженно сидящего Джона. – Сами-то как, уезжаете?
16
Джон был жутко занят каким-то делом, она не стала расспрашивать, каким именно. Хорошо и то, что он смог выкроить минутку, по пути заскочив к ней в гостиницу. Она заставила его съесть сэндвич с ветчиной, насильно впихнула в него чашку чая. Улыбаясь ей, он торопливо жевал, но она видела, что мысли его далеко отсюда; она гладила его по руке, отмечая его усталый вид, несвежую рубаху – опять ночевал на столе в участке, еле-еле поспав пару часов: покрасневшие глаза выдавали его.
За радостью от нечаянного свидания она совсем забыла, какой кошмар творится в ее номере. Чего доброго, Джон решит, что она неряха. Пыльные башмаки у стены, горой сложена грязная одежда в углу – она не успела отнести ее в гостиничную прачечную. Бронежилет стоял там же, небрежно брошенный у стены. Хорошо хоть она наскоро заправила смятую постель, иначе бы сгорела со стыда. Да что там номер, она вдруг поняла, как ужасно выглядит сама: она доползла до кровати почти под утро, сил умыться не было, и только-только открыла глаза, как он позвонил и спросил, не соблаговолит ли известная журналистка принять скромного военного полицейского, и вошел буквально через минуту; должно быть, узнал у кого-то из журналистов в холле, что она здесь. Больше всего она переживала за запах изо рта – от холодных консервов сомнительного происхождения ничего хорошего ожидать не приходилось, а она не успела почистить зубы. Почему-то только это волновало ее сейчас, в дверях она подставила Джону щеку для поцелуя, и хлопоча, изводила себя мыслью: вот-вот он привлечет ее к себе, а она будет прятать лицо и чувствовать себя глупо и скованно.
– На улицах сущий кошмар, – сказал он.
Она кивнула, не выпуская его руки:
– Я знаю. В центре настоящая паника. Керри вчера делал репортаж из космопорта – это ужасно. Полиции пришлось применить оружие, и все равно нескольких женщин затоптали насмерть.
Он опустил глаза, не зная, как подступиться к главному.
– Ханна, нас собираются выводить. Детективы срочно передают дела местным полицейским.
– Я слышала. Кто-то брал интервью у ваших военных, я краем уха ухватила разговор в баре.
Он откашлялся:
– Я хотел сказать, что…
Она прервала его:
– Прошу тебя, Джон. Если город будут бомбить, я это сниму. Это моя работа. Ты не должен волноваться за меня. Мы ведь уже обсуждали это, помнишь?
– Ханна…
– Джон, хороший мой, я поступаю так не из упрямства, – произнесла она в сторону – проклятые консервы! И одновременно подумала: а чего ради? Что мешает ей уехать сейчас, пока еще можно? Выйти за него замуж, наконец, не дожидаясь окончания контракта? Так ли уж важно, что кто-то на Кембридже не увидит этих кадров? Но что-то держало ее, не позволяя уступить.
Он заметно сник.
– Ты не понимаешь, Ханна, – она попыталась что-то сказать, но он мотнул головой нетерпеливо и продолжил: – Я не могу тебя здесь бросить. Ты можешь назвать меня эгоистом, но мне плевать, что тебя здесь держит. Я хочу, чтобы ты уехала вместе со мной.
– Джон…
– Это уже настоящая война. Не перестрелки на окраинах, не теракты, не снайперы на крышах. Ключевые точки города в руках военных компаний Альянса, и я пока не слышал, чтобы их войска получили приказ отступить. Наоборот, в частях срочно выгружают боеприпасы. Но единственное, что можно гарантировать – это несколько дней, которые мы выиграем для эвакуации. На большее сил экспедиционного корпуса не хватит. Резервов нет, боши просто сомнут нас. У них в проливах целая эскадра, авианосцы со скоростными бомбардировщиками, десантные корабли, это не считая пехотных частей вокруг военных поселений. Даже если Альянс решится на открытое противодействие, транспорты с регулярными войсками прибудут сюда не раньше, чем через пару недель. К тому времени боши уже захватят космодром и наверняка будут господствовать в воздухе. Это будет бойня.
Он ждал ее ответа.
