Рога - Кинг Джозеф Хиллстром "Хилл Джо" (список книг txt) 📗

Как только он переставал искать источник света и поворачивался лицом вперед, ослепительная вспышка повторялась. Они выводили его из себя, эти блики в уголке левого глаза, словно световая мошка, настойчиво кружившая над ним, трепетавшая перед лицом. Однажды он даже отмахнулся. Вот тут-то она себя и выдала, негромко фыркнув, дрожа от усилий сдержать смех. Затем она на него взглянула — медленный взгляд искоса, в котором были удовольствие и веселье. Она поняла, что попалась и что больше нет смысла притворяться. А Иг, кроме того, понимал, что она планировалапопасться, продолжать, пока не попадется; от этой мысли в нем сильнее забилась кровь. Она была очень хорошенькая, примерно его возраста, ее волосы были заплетены в шелковистую косу вишневого цвета. Она крутила в пальцах тоненький золотой крестик, висевший у нее на шее, поворачивала его то так, то сяк, и солнечный свет превращал его в крестообразное пламя. Она задержала его в таком положении, что было чем-то вроде признания, а затем отвернула в сторону.

После этого Иг уже не мог уделять никакого внимания тому, что говорил с амвона отец Моулд. Больше всего ему хотелось, чтобы она снова взглянула в его сторону, но она долго этого не делала, такое милое кокетство. Но потом она снова покосилась на него, долго и осторожно. Глядя прямо на него, она бросила крестиком ему в глаза две короткие вспышки и длинную. Через пару секунд она промигала уже другую последовательность, на этот раз три короткие вспышки. Мигая крестиком, она смотрела ему прямо в глаза и улыбалась немного мечтательно, словно забыла, чему улыбается. Напряженность ее взгляда прямо говорила: она хочет, чтобы он нечто понял, и то, что она делает крестиком, очень важно.

— Думаю, это азбука Морзе, — прошептал уголком рта Игов отец: разговор заключенных во время прогулки.

Иг нервно дернулся. За последние несколько минут Священное Сердце Марии превратилось в телепрограмму, играющую где-то на заднем фоне, со звуком, прикрученным до еле слышного бормотания. Но когда отец заговорил, он вернул Ига к осознанию, где они находятся. Кроме того, Иг с тревогой обнаружил, что его член немного затвердел и стал горячим. Было крайне важно, чтобы тот вернулся в прежнее положение. В любой момент мог начаться заключительный гимн, и тогда нужно будет встать, и в штанах недвусмысленно выпрет.

— Что? — спросил он у отца.

— Она говорит: «Перестань пялиться на мои ноги. — Деррик Перриш снова шептал уголком рта, на манер остряка из кино. — Или я подобью тебе глаз».

Иг издал забавный звук, словно пытаясь прокашляться. Теперь и Терри пытался ее увидеть. Иг сидел прямо у прохода, отец — справа от него, затем их мать и лишь потом Терри. Так что, чтобы увидеть девочку, Терри нужно было вытягивать шею. Он оценил ее внешность — она снова повернулась к ним лицом, — а затем громко прошептал:

— Ты уж извини, Иг, но никаких шансов.

Лидия стукнула его псалтырем по голове.

— Кой черт, мама? — сказал Терри и снова получил по голове.

— Не говори здесь этого слова, — прошептала она.

— Почему ты не ударила Ига? — прошептал Терри. — Это же он пялится на рыжую. Думает похотливые мысли. Он алкает. Ты на него только посмотри. Это же у него на лице написано. Ты только посмотри на это алкающее выражение.

— Алчущее, — поправил Деррик.

Лидия взглянула на Ига, и его щеки вспыхнули. Затем она переместила взгляд на девочку, которая не смотрела на них, притворяясь, что слушает отца Моулда. Через секунду Лидия фыркнула и стала смотреть вперед.

— Это ничего, — сказала она. — А то я уже начинала бояться, не гей ли наш Иг.

А затем настало время петь, и все они встали. Иг снова посмотрел на девочку, и в тот момент, когда она поднималась на ноги, на нее упал сноп солнечного света, и ее волосы вспыхнули красным огнем. Она повернулась и снова взглянула на него, открыв рот, чтобы запеть, но издала вместо этого нечто вроде негромкого, но пронзительного крика. Она собиралась было снова мигнуть ему крестиком, но тонкая цепочка оборвалась и струйкой стекла в ее руку.

Иг смотрел, как она наклонила голову и пыталась починить цепочку. Затем произошло нечто для него неприятное. Симпатичный блондин, стоявший за ней, наклонился вперед и неловко, неуверенно коснулся ее затылка. Он пытался помочь ей с крестиком. Девочка вздрогнула, наградив его удивленным, не слишком дружелюбным взглядом. Блондин не покраснел и даже ничуть не смутился. Прямо не мальчик, а античная статуя. Суровые, неестественно спокойные черты юного Цезаря, который может простым поворотом большого пальца спровадить компанию окровавленных христиан на пищу львам. Годы спустя прическа в таком стиле, коротко подстриженная щетка светлых волос, будет распопуляризирована Маршаллом Мэтерсом, [10]но сейчас она смотрелась ничуть не примечательно. Кроме того, он был в галстуке — высший класс. Он что-то сказал девочке, но та покачала головой. Ее отец наклонился, улыбнулся мальчику и начал сам возиться с крестиком.

Иг расслабился. Цезарь сделал тактическую ошибку, тронул девочку, когда она этого не ожидала, и тем ее рассердил, вместо того чтобы очаровать. Отец девочки какое-то время повозился с цепочкой, но затем рассмеялся и потряс головой, потому что ничего не получалось, и она тоже рассмеялась и забрала у него крестик. Ее мать строго на них воззрилась, и тогда девочка и ее отец снова начали петь.

Служба закончилась, и шум голосов возрос, как вода, заполняющая заданный объем, сразу сменив собой присущую церкви тишину. Из школьных предметов Игу всегда лучше давалась математика, и он автоматически думал в терминах емкости, объема, инвариантов и превыше всего абсолютных величин. Позднее это очень пригодилось на логической этике, но это, пожалуй, был единственный выигрыш от его математических талантов.

Ему хотелось поговорить с девочкой, но он не знал, что сказать, и мгновенно упустил свой шанс. Выйдя в проход, она на него взглянула, застенчиво, но улыбаясь, и тут же над ней навис юный Цезарь, что-то ей говоривший. Отец девочки снова вмешался, подтолкнув ее вперед и как-то втиснувшись между ней и юным императором. Отец приветливо улыбнулся мальчику — однако, когда тот заговорил, подтолкнул свою дочку вперед, увеличивая дистанцию между ними. Цезарь этим ничуть не обеспокоился и не попытался заговорить с ней снова, но спокойно кивнул и даже отступил в сторону, позволяя матери девочки и каким-то еще пожилым женщинам — тетушкам? — пройти мимо него. При папаше девочки, подталкивавшем ее вперед, не было никаких шансов с ней заговорить. Иг проводил ее глазами, страстно желая, чтобы она повернулась и махнула ему рукой, но она этого не сделала — конечно же, не сделала. К этому времени проход был забит уходящими прихожанами. Отец Ига положил руку ему на плечо, показывая, что они подождут, пока люди не разойдутся. Иг смотрел, как мимо проходит юный Цезарь. Вместе с ним был его отец мужчина с густыми пшеничными усами, переходившими прямо в бакенбарды, придавая ему сходство с каким-нибудь плохим парнем из вестерна Клинта Иствуда, парнем, который стоит слева от Ли Ван Клифа и будет подстрелен первым же выстрелом в заключительной разборке.

В конце концов людской поток в проходе стал тоненькой струйкой, и отец Ига снял руку с плеча сына, давая ему понять, что теперь они могут идти. Иг встал со своего места и, как обычно, пропустил родителей вперед, чтобы самому идти вместе с Терри. На прощание он взглянул на то место, где сидела девочка, словно она могла снова там появиться, и, когда он это сделал, в глаза ему снова сверкнул золотой зайчик. Иг непроизвольно зажмурился, а затем открыл глаза и подошел к ее месту.

Девочка оставила свой золотой крестик лежащим на скомканной золотой цепочке прямо в квадратике света из окна. Наверное, она положила все это, а потом забыла, когда отец уводил ее от того блондинистого мальчишки. Иг поднял крестик, думая, что он будет холодным, но тот был теплым, восхитительно теплым, как монетка, пролежавшая весь день на солнце.