Дневник провинциальной дамы - Делафилд Э. М. (книги полностью txt, fb2) 📗
(NB. Проверить, нельзя ли перекрасить белую куртку и сделать из нее нарядную накидку.)
Дома меня, к сожалению, застают гости: мистер и миссис Уайт, которые открывают неподалеку Куриную Ферму и, кажется, поженились-то с расчетом заработать на ней состояние. Мы беседуем о курах, домах, природе и железнодорожном сообщении между деревней и Лондоном. Интересуюсь, играют ли они в теннис, и просто из вежливости предполагаю, что наверняка да, причем превосходно. К моему удивлению, мистер Уайт отвечает, мол, в принципе да, только он бы не сказал, что так уж превосходно, явно имея в виду, что именно так бы и сказал, если бы это не прозвучало как хвастовство. Интересуется, проводят ли у нас турниры. Оба принимаются вспоминать, какую партию и когда они выиграли или проиграли и на какое место в турнирной таблице попадали. Решаю никогда не приглашать Уайтов на наш крайне убогий корт.
Далее мы говорим о политиках. Мистер Уайт заявляет, что, по его мнению, Ллойд Джордж [78] умен, Но и Только. А больше, мол, ничего из себя не представляет. Просто Умен. Я спрашиваю, а как же Коалиционное Правительство и Закон о Страховании [79], но мистер Уайт твердо повторяет, что в обоих случаях Ллойд Джордж просто оказался Достаточно Умен. Потом добавляет, что Болдуин – абсолютно честный человек и что Рамсей Макдональд слабак. Миссис Уайт поддерживает его отвлеченным рассуждением в том духе, что лейбористы наверняка в сговоре с Россией, иначе разве большевики решились бы на подобные действия?
Потом так же неожиданно добавляет, что сухой закон [80], и евреи, и все остальное – это только начало, не правда ли? Соглашаюсь, потому что это самый быстрый способ закрыть тему, и спрашиваю, играет ли миссис Уайт на пианино, и она отвечает, что нет, только немного на Укулеле, а дальше мы обсуждаем местные магазины и доставку воскресной газеты.
(NB. Выбор тем разговора, особенно в сельской местности, – чрезвычайно интересный объект для изучения.)
Уайты уезжают. Надеюсь, что больше никогда их не увижу.
15 марта. Роберт обнаруживает отсутствие макинтоша 1907 года. Говорит, мол, он бы «лучше потерял сто фунтов», что неправда. Вечер не задался. Не могу решить, сказать Роберту про охотничью куртку и свитер и разом покончить с этим вопросом или пусть сам обнаружит их отсутствие после того, как сгладится впечатление от первого неприятного открытия. Во мраке появляется просвет, когда Роберт неожиданно спрашивает, не знаю ли я синоним слова «спокойный» из семи букв, и я после некоторого размышления предлагаю «смирный». Этот вариант подходит, и Роберт возвращается к кроссворду в «Таймс». Потом он просит подсказать название горы в Греции, но не принимает мой поспешный ответ «Атлас» [81] и не слушает увлекательное объяснение ассоциативной связи между Грецией, Геркулесом и Атласом. Я рассуждаю об этом еще какое-то время, но Роберт не следит за ходом моей мысли, и я отправляюсь спать.
17 марта. Еду в Лондон с Барбарой Бленкинсоп (в новом твидовом костюме), которая рассказывает, что проведет две недели у своей школьной подруги в Стретеме [82] и с нетерпением ждет посещения Выставки Итальянской Живописи. Я тоже. Спрашиваю, как поживает миссис Б., и Барбара отвечает, что Прекрасно. Мы обсуждаем Девочек-Скаутов и делимся предположениями, почему миссис Т. с почты больше не разговаривает с миссис Л. из лавки. Далее разговор принимает более интеллектуальную направленность, и мы сходимся в том, что Приходской Вестник Нуждается в Обновлении. Я предлагаю кроссворды, а Барбара – Детскую Страничку. Прибываем на Паддингтон, согласившись, что бесполезно и пытаться заполучить в наш журнал действительно стоящего автора, уровня Шоу, Беннетта [83] или Голсуорси.
Приглашаю Барбару на чай в мой клуб на следующей неделе, она принимает приглашение, и мы расходимся.
Роуз встречает меня в новой шляпке и говорит, что теперь никто не носит шляпки с полями. Расстраиваюсь, потому что у меня все шляпки с полями, и еще я знаю, что без полей буду выглядеть совсем плохо. Высказываю это опасение Роуз, и она спрашивает, почему бы не сходить в известный Косметический Салон и не пройти там курс процедур. Вижу в зеркале, что имеется простор для улучшений, и соглашаюсь при условии соблюдения строжайшей тайны, поскольку мне невыносима мысль о том, что леди Б. узнает об этом и как-то прокомментирует. Записываюсь в салон по телефону. Роуз спрашивает, как насчет того, чтобы до салона сходить на Выставку Итальянской Живописи? Она там была уже четыре раза. Я отвечаю, что да-да, конечно, я же еще и за этим приехала в Лондон, но лучше пойти на выставку с утра пораньше. «Значит, утром первым делом идем туда?» – уточняет Роуз. Очень неохотно отвечаю, что утром мне необходимо обойти Бюро по Найму Прислуги. «Но когда же на выставку?» – не унимается Роуз. Отвечаю, что договоримся чуть позже, когда я буду точно знать свои планы. Роуз тактично молчит, но по ее лицу видно, чтó она обо мне думает. Понимаю, что рано или поздно на выставку сходить придется, и я решительно настроена ее посетить, но не сомневаюсь, что ничего там не пойму и попаду во множество неловких ситуаций, когда меня будут спрашивать о впечатлениях.
Кухарка Роуз, как обычно, готовит восхитительный ужин, и я со стыдом и жалостью вспоминаю, что Роберт дома довольствуется макаронами с фаршем и сыром, а на десерт – грецкими орехами.
Роуз говорит, что завтра она ведет меня на ужин к выдающейся писательнице, у которой превосходная коллекция нефрита, и там мы встретимся с еще более выдающимся Профессором (женщиной) и другими известными личностями. Решаю купить вечернее платье, невзирая на превышение кредита.
18 марта. Очень продуктивный день, хотя до Выставки Итальянской Живописи так и не дошла. (NB. Успеть туда сходить до встречи с Барбарой в клубе.)
Посещаю несколько Бюро по Найму Прислуги, и во всех мне говорят, что горничные не любят сельскую местность (это я и так знаю) и что жалованье, которое я предлагаю, слишком низкое. В расстройстве ухожу и решаю поднять себе настроение покупкой вечернего платья, которое я не могу себе позволить, с модной линией талии, которая мне не идет. Выбираю Бромптон-роуд [84], поскольку там, скорее всего, есть то, что я хочу. Медленно иду, разглядывая витрины, и сталкиваюсь нос к носу с Барбарой Бленкинсоп, которая восклицает, мол, надо же, как удивительно, что мы встретились именно здесь! Я говорю, что в Лондоне такое часто бывает. Она сообщает, что идет на Выставку Итальянской Живописи… Сразу прощаюсь и ныряю в элегантно оформленное заведение с дорогими нарядами в витринах.
Примеряю пять платьев, но оценить их достоинства очень сложно, поскольку прическа становится все более растрепанной, а на носу остается все меньше пудры. Еще мне не нравится удивительно бестактная манера продавщицы каждый раз подчеркивать, что цвет, который мне понравился, выглядит невыгодно при дневном освещении, но вечером будет смотреться лучше. Наконец выбираю серебристую парчу с большим бантом и распоряжаюсь насчет немедленной доставки. Мне говорят, что это невозможно. Я неохотно соглашаюсь унести платье в картонной коробке и ухожу, думая, что, пожалуй, надо было выбрать черный шифон.
Надеюсь, что эксперимент с дамским салоном поднимет самооценку, застывшую на довольно низкой отметке, но для пущей радости иду в «Фуллерз» [85] и отправляю по коробке шоколадных конфет Робину и Вики. Добавляю мятную помадку для Мадемуазель, иначе она может счесть себя blessée. Обедаю супом из бычьих хвостов, лобстером под майонезом и чашкой кофе, поскольку такое меню наиболее сильно отличается от домашнего.
