Postscript - Ахерн Сесилия (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
– Сочувствую.
– Спасибо. Я вот, знаете, думала… вы кого-то еще… встретили?
Я ошарашена.
– В последнем письме вашего мужа он дает согласие… разрешает вам встречаться с другим мужчиной. Это так… необычно! Не представляю, чтобы так сделал мой зять… Я вообще не представляю сестру рядом с кем-то другим. Ксавьер и Жанин. Только так и не иначе. Просто скатывается с языка, понимаете?
Не вполне, но в том-то и дело, верно? Люди, которые не подходят друг другу, внезапно становятся парой, и ты уже не можешь представить их друг без друга. Обстоятельства и счастливая случайность вступают в контакт, чтобы синхронизировать двух людей, которые до того на дух один другого не выносили, и вот они уже затянуты в центр электрического поля. Любовь естественна, как сдвиг тектонических плит с землетрясением в итоге.
– Нет.
Похоже, ей делается неловко, и она дает задний ход.
– Говорят, в жизни случается только одна истинная любовь. Вам повезло, что он вообще у вас был, – ляпает она. – По крайней мере, так считает моя сестра… Ну что ж, значит, я объявляю старт продаж и позвоню вам сразу, как только договорюсь о просмотрах.
Наверное, это вид лжи, а по отношению к Гэбриелу я веду себя как Иуда, но я не собираюсь сообщать ей, что снова нашла любовь. Меня, собственно, и задело именно то, как она пересказала последнее письмо Джерри. Ведь я не получала согласия или разрешения Джерри на то, чтобы влюбиться снова. Я в этом не нуждалась. Нормальное право любого человека – выбирать, кого и когда любить, и оно принадлежит мне с рождения, оно неизменно. Сутью дара Джерри было благословение. Именно оно, как глас греческого хора, грохотало в моем перепуганном, взбаламученном сознании, когда я наконец стала снова ходить на свидания. Благословением этим питалось желание, которое и до того уже существовало во мне. Люди неутолимо стремятся к богатству, общественному положению и власти, но более всего они жаждут любви.
– В какой комнате это случилось? – спрашивает она.
– Где он умер? – вскидываю я бровь.
– Нет! – отшатывается она. – Где он писал эти письма, или где вы их нашли, или прочитали? Я думаю, это заинтересует тех, кто будет смотреть дом. Дома с историей продаются лучше. «А вот та самая комната, в которой были написаны чудесные письма “P. S. Я люблю тебя”», – с довольной улыбкой произносит она. Риелторская смекалка работает на полную мощность.
– Это была столовая, – сочиняю я. Я не знаю, где Джерри писал, и никогда не узнаю, а читала я их повсюду, в каждой комнате, постоянно перечитывала снова и снова. – Там он и умер. Можете им и это сказать.
Его горячее дыхание обжигает мне лицо. Впалые щеки, бледная кожа. Тело умирает, но душа еще здесь.
– Увидимся на той стороне, – шепчет он. – Через шестьдесят лет. Приходи, не то пожалеешь.
Он еще шутит, для него это единственный способ справиться с ситуацией. Мои пальцы, мои губы на его губах. Вдыхаю его дыхание, его слова. Слова значат, что он еще жив.
Нет-нет, не сейчас. Не уходи.
– Увидимся везде, – был мой ответ.
Больше мы уже не разговаривали.
Глава десятая
Внимательно смотрю на Дениз: чего от нее ждать? На вид вроде спокойна, но именно с таким лицом она обычно и сообщает о чем-то из ряда вон. Помню ее лицо, когда она объявила о своей помолвке, о новой квартире, о повышении по службе, о том, что удалось-таки купить на распродаже вожделенные туфли: любая хорошая новость преподносится с таким торжественным выражением лица, чтобы мы заподозрили что-то ужасное.
– Нет. – Она трясет головой и морщится, вот-вот заплачет.
– Милая! – Шэрон тянется к ней, обнимает.
Давненько я не видела свою старую подружку Дениз. Она угомонилась, стала тише, рассеяннее, отрешеннее. Выглядит неважно из-за бесконечного стресса. Уже третий курс ЭКО за шесть лет.
– Это все, мы больше не можем.
– Ну почему же, попробуйте еще раз, – ласково уговаривает ее Шэрон. – Я знаю пару, которая прошла через семь курсов.
Дениз захлебывается слезами.
– Я не могу сделать это еще четыре раза. – В ее голосе боль. – Мы не потянем даже один! Мы на нуле. – Кое-как вытирает глаза. Боль перерастает в злость. – Уф, мне надо выпить. – Она встает. – Вина?
– Давай-ка принесу, – вскакиваю я.
– Нет, – отрезает она. – Я сама.
Я плюхаюсь на место.
– Ты тоже выпей, Шэрон, – говорю я в надежде, что та сообразит. Я хочу, чтобы она заказала вино и притворялась, что пьет, – что угодно, только бы не привлекать внимание к тому факту, что внутри Шэрон зреет то, чего страстно хочет Дениз. Однако Шэрон не улавливает намека. Она думает, я забыла. Делает большие глаза в смешной попытке напомнить мне великую тайну, и Дениз, наблюдая за этой пантомимой, как раз сразу врубается, в чем дело.
– Мне водички с газом, ладно? – закончив гримасничать, говорит ей Шэрон.
С тяжким вздохом откидываюсь на спинку стула. Всего-то и требовалось, что заказать чертово вино. Дениз ничего бы не заметила. А теперь она оглядывает Шэрон так, словно у нее с собой ультразвук.
– Поздравляю, – бесцветно бросает Дениз и направляется к бару.
– Черт, – выдыхает Шэрон.
– Надо было заказать вино, – напеваю я. – Только и всего.
– Да, теперь-то я поняла, но в тот момент подумала, что ты забыла. Ну что за ерунда! – Она хватается за голову. – Бедняга Дениз.
– Это ты бедняга.
Дениз возвращается, ставит на стол бокалы с вином и газировку, а потом обнимает Шэрон, и они долго сидят, прижавшись друг к другу.
Я отхлебываю вина, и оно обжигает мне горло.
– Хотите, кое-что расскажу? Мне нужен совет.
– Конечно, – говорит Дениз, озадаченная, но довольная тем, что можно отвлечься от своих печалей.
– Когда мы записывали тот подкаст в «Сороке», одна женщина, которая была там, так растрогалась, что основала клуб под названием «P. S. Я люблю тебя». В него вошли неизлечимо больные люди, и они хотят написать письма своим родным так же, как Джерри.
– Ого… – тянет Дениз, округлив глаза.
– Они обратились ко мне, чтобы я помогала им писать эти письма.
Подруги переглядываются, каждая старается угадать, какого мнения по этому поводу может придерживаться другая.
– Мне очень нужно ваше мнение. Только по-честному!
– А ты-то сама хочешь им помогать? – спрашивает Дениз.
– Нет, – твердо говорю я. – Но когда думаю, как могла бы их поддержать, понимаю, как это для них важно. И чувствую себя слегка обязанной.
– Ты не обязана! – возражает Шэрон.
Обе задумываются.
– Если смотреть с положительной стороны, – начинает Дениз, – прекрасно, что они позвали тебя.
Да, прекрасность мы отрицать не можем.
– А если с реалистичной стороны, – вступает Шэрон, – то для тебя это будет все равно как пережить все по новой. Словно развернуться назад.
Это как раз то, что думают по поводу подкаста Гэбриел и половина моего семейства. Перевожу взгляд с одной на другую, как на теннисном матче, а мои лучшие подружки разыгрывают тот самый диалог, который крутится у меня в голове всю неделю.
– Если, конечно, на самом деле это не даст ей толчок. Она ведь и так продвинулась, правда? – защищает проект Дениз. – Посмотри, ведь совсем другой человек. Другая Холли. У нее новая жизнь. Она работает. Она умывается. Она продает дом и переезжает к этому симпатичному древоведу.
Чем дольше перечисляет Дениз, тем больше я нервничаю. Мне ведь то, о чем она говорит, совсем не просто далось. И мне нельзя этого лишиться.
Шэрон смотрит на меня с тревогой:
– А насколько они больны?
– Шэрон. – Дениз пихает ее в бок. – Больны значит больны.
– Ничего не значит. Бывает болезнь, а бывает… – Шэрон высовывает язык и скашивает глаза.
– Уродство? – заканчивает за нее Дениз.
– Не все из них смертельно больны, – признаю я, пытаясь изобразить оптимизм. – Один, Пол, в ремиссии, а у Джой пожизненное… ухудшение состояния.
