Бита за Рим (Венец из трав) - Маккалоу Колин (мир книг TXT) 📗
— Завидуешь? — лукаво заметил Луций Цезарь.
Сулла обернулся:
— Нет, я не завистлив! Удачи ему, пусть он процветает! Мне нравится этот молодой человек. Я знаю его с тех пор, когда он был еще контуберналом у Мария в Африке.
Луций Цезарь неопределенно хмыкнул и снова принял мрачный вид.
— Что еще случилось? — напомнил ему Сулла.
— Секст Юлий Цезарь взял свою половину войск из тех, что он привез из-за моря, и пошел по Аппиевой дороге в Рим, где, как я полагаю, собирается провести зиму. — Луций Цезарь не очень интересовался своим двоюродным братом. — Он болен, как обычно. К счастью, он взял с собой своего брата Гая — вместе они, по крайней мере, составляют одного приличного человека.
— А, значит, моя подруга Аврелия на некоторое время получит мужа, — заметил Сулла, мягко улыбнувшись.
— Знаешь, Луций Корнелий, ты странный человек. Какое это имеет значение?
— Никакого, вовсе никакого, и тем не менее ты прав, Луций Юлий. Я странный человек.
Луций Цезарь заметил в выражении лица Суллы нечто такое, что заставило его сменить тему разговора:
— Мы с тобой очень скоро опять выступаем.
— Да? На кого? Куда?
— Твой поход на Эзернию убедил меня в том, что Эзерния — ключ ко всему этому театру войны. Мутил, потерпев поражение тут, направляется туда сам. Во всяком случае, так доносит мне разведка. Я думаю, нам нужно двинуться туда же. Эзерния не должна пасть.
— О, Луций Цезарь! — воскликнул Сулла, чувствуя нарастающее отчаяние. — Эзерния больше не является занозой в италийской лапе! Даже взяв ее, италики все равно будут сомневаться в своей способности выиграть эту войну. И кроме того, Эзерния не имеет такого уж большого значения! Она хорошо снабжена, и ее комендант, Марк Клавдий Марцелл, — человек способный и решительный. Пусть сидят себе в осаде, ковыряя в носу и поглядывая на осаждающих. Нам не следует беспокоиться по этому поводу! Единственный доступный для нас путь наступления, если Мутил отошел в глубь страны, — это теснина Мельфы. Зачем рисковать нашими драгоценными солдатами в этой ловушке?
— Но ты же прошел! — побагровел Луций Цезарь.
— Да, однажды я обманул их. Но я не смогу сделать этого вторично.
— Тогда пройду я, — отрезал Луций Цезарь.
— Со сколькими легионами?
— Со всеми, что у нас есть. С восемью.
— О, Луций Юлий, забудь об этом плане, — умоляюще сказал Сулла. — Намного умнее и эффективнее было бы заняться вытеснением самнитов из Западной Кампании. С восемью легионами, действующими как единое целое, мы можем отобрать у Мутила все порты, усилить Ацерру и взять Нолу. Нола для италиков значительно важнее, чем Эзерния для нас!
Губы Луция Цезаря поджались в гримасе неудовольствия:
— Шатер командующего занимаю я, а не ты! И я говорю: Эзерния.
— Как скажешь, — пожал плечами Сулла, сдаваясь.
Семь дней спустя Луций Юлий Цезарь и Луций Корнелий Сулла выступили по направлению к Теану Сидицину с восемью легионами — всеми силами, которыми они обладали на южном театре военных действий. Суеверная душа Суллы вопила об опасности, но у него не было выбора, кроме как поступить в соответствии со сказанным. Луций Цезарь был командующим. К великому сожалению, думал Сулла, шагая во главе своих двух легионов, тех самых, которые он водил в Эзернию, и наблюдая, как длинная колонна, точно змея, ползет вверх-вниз по невысоким холмам. Луций Цезарь поместил Суллу в хвосте этой «змеи», достаточно далеко от себя — так, чтобы Сулла не мог принимать участия ни в бивуаках командующего, ни в беседах. До этой чести был теперь возвышен Метелл Пий Поросенок, но подобное выдвижение в конечном счете его не радовало. Метелл предпочел бы остаться с Суллой.
Командующий послал за Суллой в Аквин и, когда тот появился, с презрительным видом швырнул ему письмо. «Вот так падают могущественные!» — подумал Сулла, вспомнив, как в Риме именно к нему Луций Цезарь обратился за советом и именно он стал «экспертом» Луция Цезаря. А теперь Луций Цезарь пренебрегает им и его советами.
— Прочти это, — отрывисто сказал Луций Цезарь. — Только что пришло от Гая Мария.
Вежливость обычно требует, чтобы человек, получивший письмо, прочитал его тем, с кем он позже разделит все его последствия; сознавая это, Сулла криво усмехнулся и усердно принялся разбирать сообщение Мария.
Как главнокомандующий на северном театре военных действий, я считаю, что пришло время проинформировать тебя, Луций Цезарь, о моих планах. Я пишу это в календы секстилия в лагере вблизи Реаты.
Я намереваюсь вторгнуться в земли марсов. Моя армия наконец достигла наилучшего состояния, и я абсолютно уверен, что она проявит себя столь же великолепно, как и все прежние мои армии — во благо Рима и своего главнокомандующего.
«Ого! — подумал Сулла, чувствуя, что мурашки пробегают у него по коже. — Я никогда не слышал, чтобы старик говорил о себе в таких выражениях! "Во благо Рима и своего главнокомандующего". Какой комар зудит сейчас у него в голове? Почему он отождествляет себя лично с Римом? "Моя армия"! Не "армия Рима", а "моя армия"! Я бы и не заметил — мы все так говорим, — если бы не эта ссылка на себя как на главнокомандующего. Эпистола войдет в анналы Италийской войны. Гай Марий поставил себя на одну доску с Римом!»
Сулла быстро поднял голову и взглянул на Луция Цезаря, но если тот и отметил дерзновенную фразу, то притворился, будто ничего не заметил. А такой изощренной хитростью, по мнению Суллы, Луций Цезарь никогда не обладал. И Сулла продолжил чтение письма Мария.
Думаю, ты согласишься со мной, Луций Юлий, что нам нужна победа — полная и решительная победа — на моем театре войны. Рим назвал нашу войну против италиков Марсийской. Следовательно, мы должны победить марсов на поле боя — и по возможности разбить их так, чтобы они не смогли подняться вновь.
Теперь я могу это сделать, мой дорогой Луций Юлий, но для того, чтобы справиться с такой задачей, я нуждаюсь в услугах моего старого друга и соратника Луция Корнелия Суллы. И в двух дополнительных легионах. Я прекрасно понимаю, что ты болезненно воспримешь потерю Луция Корнелия, не говоря уже о двух легионах. Если бы я не считал это совершенно необходимым, я не стал бы просить тебя о таком одолжении. И уверяю тебя, этот перевод будет сделан не навсегда. Считай его займом, а не подарком. Мне они нужны только на два месяца.
Если ты найдешь возможным удовлетворить мою просьбу, Рим будет чувствовать себя много лучше. Прояви ко мне доброту! Если же ты такой возможности не усматриваешь, я буду вынужден остаться в Реате и придумать что-нибудь еще.
Сулла поднял голову и посмотрел на Луция Цезаря с недоумением.
— Ну и что? — спросил он, осторожно положив письмо на стол командующего.
— Конечно же, отправляйся к нему, Луций Корнелий, — безразличным тоном произнес Луций Цезарь. — Я управлюсь с Эзернией и без тебя. Гай Марий прав. Нам нужна решительная победа над марсами на поле боя. Этот южный театр военных действий — просто бойня. Почти невозможно удерживать самнитов и их союзников или собрать их в достаточном количестве в одном месте, чтобы одержать решающую победу над ними всеми. Все, что я могу сделать здесь, — это демонстрировать наше хваленое римское упорство. Здесь, на юге, нет даже возможности для решительной битвы. А на севере это должно произойти.
И снова по телу Суллы пробежали мурашки. Один из двух главнокомандующих мыслит о себе как о Риме, а другой находится в постоянном унынии, не в состоянии увидеть хотя бы маленький просвет — ни на востоке, ни на западе, ни на юге. И вот теперь он счастлив, усмотрев маленькую искорку надежды на севере! «Как мы можем добиться успеха в Кампании с таким человеком во главе, как Луций Цезарь? — спросил себя Сулла. — Боги, почему мне всегда мешает возраст? Я же лучше Луция Цезаря! Я, может быть, даже лучше, чем Гай Марий! С тех пор как я вступил в Сенат, я постоянно служу меньшим людям. Даже Гай Марий — меньший человек, потому что он не патриций, в отличие от патриция Корнелия. Метелл Свинка, Гай Марий, Катул Цезарь, Тит Дидий, а теперь еще и этот страдающий хронической депрессией отпрыск древнего рода! А кто шагает от одной удачи к другой, добывает венец из трав и в конце концов в возрасте тридцати лет получает в управление целую провинцию? Квинт Серторий. Сабинское ничтожество. Двоюродный брат Мария!»
