Бог в человеческом обличье - Коган Татьяна Васильевна (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Крестовский посмотрел на синтезатор. Последняя действительно хорошая модель фирмы «Roland». Простой, удобный, легкий, с благородным звучанием. Отличный выбор. Гитара – бесподобное «безладовое чудо» «Gibson Les Paul». Облегченный корпус из сплошного куска красного дерева, кленовая накладка ручной работы, позолоченная фурнитура. Кто-то там, за дверью, знал толк в хороших инструментах.
Илья отыскал розетку и подключил аппаратуру. Повесил гитару на шею, провел по струнам. Глухое дребезжание резануло уши. Бегло подкрутил колки, настраивая инструмент. Привычно пробежался по грифу, разминая пальцы. Взял первый несмелый аккорд. Затем второй. И вдруг сорвался на бешеное, виртуозное соло.
Как же он соскучился по этому кайфу!
Звук многократно отразился от стен и заполнил все пространство комнаты. Воздух задрожал от вибрирующей, осязаемой энергии. Крестовский на мгновенье оглох и еще отчаянней рванул струны. Исчезли стены и неопределенность. Даже мыслей не осталось. Лишь звук – мощный, тяжелый, налитый яростью.
Илья стал наигрывать «Мракобесие» – песню с их второго альбома. Вообще-то изначально она называлась иначе. Но когда Крестовский впервые исполнил ее на репетиции, Мэт тут же подхватил ритм и разошелся не на шутку – едва тарелку не разбил. А потом заявил, что это полное мракобесие, а не песня. Так и привязалось. Без басов и барабанов мелодия звучала совсем иначе – не агрессивно, почти лирично. Оборванный аккорд жалобно взвизгнул. Илья замер, раздумывая, и начал играть другую мелодию.
Исполнял песню за песней, не доигрывая до конца. Перебирал весь репертуар «Waterfall», надеясь войти в нужное состояние – когда появляется зуд на кончиках пальцев, а в голове нарастает невнятный гул. В такие моменты неважно, что ты играешь. Мелодия рождается сама, выкристаллизовываясь из хаоса звуков. Сперва рубленые, несвязные ноты объединяются в стройные фрагменты, а те в свою очередь выливаются в сырую, но уже внятную схему будущей песни.
На несколько недолгих секунд Крестовскому почудилось, что его охватывает давно забытое творческое возбуждение. Он почти приготовился к тому, что пальцы заживут собственной жизнью, создавая уникальную мелодию. Он взял первый аккорд. И с ужасающей ясностью понял, что не слышит продолжения. В памяти всплывали тысячи чужих мелодий и десятки собственных, уже написанных. И среди всей этой мешанины не было ни одной новой.
Илья снял с шеи ремень и поставил гитару к стене.
На что он, собственно, надеялся? Что по заказу наклепает шедевр?
Кривая ухмылка растянула губы. Интересно, как поступят похитители, когда не получат желаемого? Неужели отпустят? Внезапно накатило чувство лихой, бесстрашной беспечности. Илья побился бы об заклад, что ничего дурного с ним не сделают. Убивать его не планируют – иначе бы не скрывали своих лиц и не заставляли надевать нелепую повязку. Да, его потрепали немного, но скорее всего в профилактических целях, дабы устрашить. Кто бы там ни стоял за похищением, они хотели от Ильи довольно специфической вещи. Из чего следовали определенные выводы. Первый: преступники знали, кто такой Крестовский Илья. Второй: они имеют отношение к музыкальной индустрии. И если с первым выводом все предельно ясно, то второй наводил на новые вопросы.
Кому может понадобиться песня определенного жанра и стиля? Конкурирующей рок-группе или исполнителю? Продюсеру, продвигающему новую рок-звезду? А может быть, фанату, давно не получавшему свежего материала от любимой команды? Версии были неправдоподобные, под стать самой ситуации. Это же сколько нужно вложить денег и усилий, чтобы выследить объект, схватить его посреди улицы, привезти в подготовленное место и по первому же щелчку вручить дорогущие, профессиональные инструменты? Кто бы ни организовал сие действо – с финансами он проблем не испытывал.
Илья задумчиво покрутил кожаный ремешок на запястье. На смену недавнему негодованию пришло любопытство. А чего он в самом-то деле распсиховался? Положение у него необычное, но не трагическое. При известной доле воображения происходящее можно расценивать как приключение. Своеобразное, но все же приключение. Илья бы предпочел, чтобы события развивались более стремительно. Сидеть в четырех стенах удовольствие небольшое. Но кто знает, что будет дальше?
Крестовский с удивлением обнаружил, что улыбается. Впервые за последние двое? трое? суток настроение улучшилось. Хорошо, что он предупредил Марину – она не будет волноваться из-за того, что он не звонит и не берет трубку. Незачем ей дергаться понапрасну.
Илья пододвинул стул к синтезатору и сел, намереваясь поиграть в свое удовольствие. Других развлечений ему все равно не предоставили.
Будучи подростком, еще только начиная увлекаться роком, Илья задавался вопросом – не надоедает ли музыкантам год за годом петь одни и те же песни. Он не мог бы представить себя на месте исполнителя, вынужденного повторять осточертевшие композиции. Лишь после того, как отыграл с десяток концертов, осознал, что одна и та же песня каждый раз звучит по-разному.
Когда стоишь перед публикой, жадно ловящей твои движения и эмоции, внутри рождается особое чувство. Тебе хочется выложиться на сто процентов, заставить зрителей сходить с ума, тянуть руки вверх и орать от восторга. И становится неважным – старую ты исполняешь песню или только что сочиненную. Ты ловишь бешеную энергию зала, прорастаешь в нее каждой молекулой и выплескиваешь обратно со всей мощью, на какую способен. Ты не оставляешь себе ни капли. Ты опустошен. Но всего лишь на долю секунды, – пока новая, еще более грандиозная волна не обрушится на твои плечи, едва не сбивая с ног.
Каждая сцена – это отдельный, непознанный мир. И этот мир любую песню делает неповторимой.
Именно поэтому Крестовский любил гастрольные туры. Мэт и Крепостной уставали от дороги и бесконечной смены отелей, но Илья дискомфорта не испытывал. Ему нравилась смена обстановки. Единственное, что немного выматывало – пьянки после концертов. Фанаты жаждут общения, и отказывать им совесть не позволяет. Вернее, раньше не позволяла. Когда в туры вместе с «Waterfall» стала ездить Марина, а потом и девушка Крепостного, стало поспокойнее. У группы появилось подобие графика, и градус разгула существенно понизился. Это устраивало всех, кроме Мэта. Тот отрывался один за всех.
Илья улыбнулся, вспомнив, как после одного из концертов молоденькая журналистка задала им вопрос: «Чем отличается настоящий музыкант от не-музыканта? Что его характеризует?»
Крепостной, будучи изрядно поддатым, взял слово.
– Понимаете, настоящий музыкант всегда мыслит нестандартно. Вот я помню, пошел однажды с приятелем в пиццерию. Было у нас по сто рублей на брата. Приятель взял себе два куска обычной пиццы, а я на эти деньги заказал один кусок, но с двойным сыром, с добавкой бекона и прочими ништяками, – бас-гитарист самодовольно откинулся на стуле и выразительно посмотрел на журналистку, мол, неслабо я завернул?
Та смутилась и захлопала ресницами, изо всех сил стараясь правильно интерпретировать сказанное:
– То есть вы хотите сказать, что настоящий музыкант предпочитает качество количеству?
Илья тогда не выдержал, заржал на всю гримерку. С тех пор у них в группе появилась шутка про пицца-тест, позволяющий определить истинность или неистинность музыканта. Выбрал один навороченный кусок пиццы – ты красава и профи. Выбрал два обычных – ты лох и любитель.
Интересно, чем сейчас занимаются Мэт и Андрюха? Они втроем так много времени проводят вместе в разъездах и на репетициях, что отдыхать предпочитают отдельно. Крепостной с Кристиной свалили на море и жарятся на пляже. А Мэт наверняка организовывает культурный досуг для своей приемной дочки. Его сестрица родила и сбежала с каким-то мужиком, оставив ребенка родному брату. Мэт тогда только получил диплом учителя физкультуры и едва сводил концы с концами. Чтобы хоть как-то экономить, перебрался к матери. Вдвоем воспитывать ребенка стало полегче.
Илья знал Мэта сто лет и искренне им восхищался. В товарище невероятным образом уживались несколько личностей: за барабанами – бесноватый гений, с фанатками и на гастролях – кутила и ловелас, с племянницей – примерный, заботливый отец.
