Конец лета (др. перевод) - Стил Даниэла (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
— Мистер Томпсон попросил подождать в его рабочем кабинете. Он наверху говорит по телефону с Лондоном.
Последние слова были произнесены неодобрительно, как если бы она считала такие звонки слишком разорительными. Не так уж это и дорого, подумала Дина, если сравнить со стоимостью картин, висящих на стенах. Она разглядывала их с благоговейным трепетом, следуя за экономкой в кабинет хозяина дома. У него было отличное собрание английских и американских полотен раннего периода. Среди них не было ни одной, которую Дина хотела бы иметь в своей коллекции, но обладать ими доставило бы большую радость любому. Она хотела было задержаться подольше, чтобы рассмотреть каждую из них, но женщина в переднике провела их стремительно в кабинет и, обдав долгим холодным взглядом, удалилась к своим обычным домашним делам, ворчливо пробормотав:
— Располагайтесь.
— Мой Бог, Ким, ты не заметила разве, какие картины у него на стенах?
Кимберли усмехнулась, поправляя шляпку.
— Великолепные вещи, не так ли? Я в этом не очень сильна, но у него есть несколько по-настоящему хороших картин. Хотя, по правде говоря, далеко не все принадлежат ему. — Дина вопрошающе посмотрела на нее. — У него две галереи. Одна в Сан-Франциско, а другая в Лос-Анджелесе. Я подозреваю, некоторые из находящихся здесь картин он берет из своих галерей. Да какая, черт возьми, разница! Все они хороши.
Дина согласно кивнула и продолжала разглядывать кабинет. В комнате, куда их привели, было большое окно, из которого открывался прекрасный вид на море. Рядом с ним небольшой столик из сосны, две кушетки и кресло. В убранстве кабинета, выборе машины и облике дома просматривалось стремление хозяина к удобству, а не к тому, чтобы произвести неизгладимое впечатление на гостей. К тому же простота обстановки компенсировалась сполна великолепной коллекцией картин. Даже в кабинете он повесил два прекрасных черно-белых рисунка в чудесном обрамлении. Она наклонилась поближе, чтобы разглядеть надписи, затем обратилась к картине, висевшей позади нее, которая украшала совершенно пустую белую стену. И когда она стала ее внимательно рассматривать, то не смогла сдержать изумления. Это была картина Уайета. Женщина в дюнах, ее лицо покоится на коленях, частично скрытое от взора. И даже Дина могла заметить, что эта женщина была до удивления похожа на нее. Одинаковые длина и цвет волос, форма плеч, даже подобие улыбки. Она сидела, окруженная сырыми унылыми песками пляжа, в обществе одной-единственной прогуливающейся чайки.
— Доброе утро. — Она услышала его голос, раздавшийся позади нее, так и не успев ничего сказать о картине. Ее глаза, полные удивления, повстречались с его глазами. — Как поживаете, я — Бен Томпсон. А вы — мисс Хоугтон? — В глазах у него застыл вопрос, но она быстро разуверила его, показав на Ким, которая выступила вперед с улыбкой на лице и. протянула ему руку.
— Я — Кимберли Хоугтон. А это моя подруга, Дина Дьюрас. Мы столько слышали о вашей коллекции, что я решила взять ее с собой. Она необыкновенно одаренная художница, хотя и отказывается это признать.
— Совсем нет.
— Вот видите, что я вам говорила.
Глаза Ким моментально заиграли, как только она разглядела, какой привлекательный мужчина предстал перед ними. Ему было где-то ближе к сорока, и у него были необыкновенно красивые глаза.
Дина улыбалась, глядя на них, и качала головой.
— Нет, правда, я не такая, как меня представили.
— Как вы находите моего Уайета? — Сказав это, он посмотрел Дине прямо в глаза, и она ощутила, как у нее начинает биться сердце.
— Я… это великолепная работа. Но вы же это сами знаете.
Она почувствовала, как краснеет, разговаривая с ним. Она не знала, что сказать. Должна ли она признаться, что встречала его раньше? Или нужно делать вид, что она его видит впервые? А как поведет себя он?
— Но вам ведь это нравится? — Его глаза вновь пристально взглянули на нее, и она ощутила, как начинает таять под этим взором.
— Да, очень. — Он кивнул, польщенный.
И тогда она поняла: он ничего не расскажет о вечерней встрече на пляже. И она улыбалась, когда они все уселись. Ею овладело странное чувство, что у них есть общий секрет и что она встретила «нового клиента» Ким до того, как та познакомилась с ним сама.
— Дамы, не хотите ли кофе? — Они согласно кивнули, и он вышел в гостиную, чтобы распорядиться: — Один не очень крепкий кофе, два — покрепче. — Вернувшись обратно, он с улыбкой заметил: — Кофе будет либо весь крепкий, либо весь не очень крепкий. Миссис Микэм ко всему относится неодобрительно. Будь это кофе, посетители или я. Но я могу положиться на нее во всем, что касается уборки дома, когда меня нет. Она думает, что это все вздор. — При этих словах он обвел рукой всю комнату, как бы включая сюда и Уайета, и два рисунка, и все то, что они увидели по пути сюда. Ким и Дина звонко рассмеялись.
Когда появилась экономка с чашками, во всех трех оказался крепко заваренный кофе.
— Отлично. Благодарю вас. — Он улыбнулся по-мальчишески экономке, когда она покидала кабинет. — Мисс Хоугтон?..
— Называйте меня Кимберли, пожалуйста.
— Хорошо, Кимберли, вы видели нашу прошлогоднюю рекламу? — Она утвердительно кивнула. — Что вы об этом думаете?
— Ей не хватает стиля. Она не очень хорошо оформлена. Она рассчитана не на тот потребительский рынок, который вам нужен.
Он кивнул, но его взор постоянно возвращался к Дине, которая продолжала наслаждаться картиной Уайета, висящей позади него. В его глазах ничего нельзя было прочесть, когда он наблюдал за ней. А из его слов было сразу ясно, что он хотел от Ким. Он вел себя как профессиональный бизнесмен: был быстрым, прозорливым и общительным, и их деловая встреча длилась не более часа. Ким обещала дать ему несколько свежих идей в течение ближайших двух недель.
— А Дина будет консультировать нас по этому делу?
Трудно было определить, насколько он был серьезен. Дина потрясла головой и со смехом подняла руку.
— Боже милостивый, ни в коем случае. Я не имею понятия, каким образом у Ким рождаются ее чудесные идеи.
— С кровью и потом и благодаря большому количеству черного кофе, — с ухмылкой произнесла Ким.
— Что вы рисуете? — Он снова смотрел на Дину теми же добрыми глазами, которые были у него вчера вечером на пляже.
Она ответила очень тихим голосом:
— Натюрморты, портреты молодых девушек. Обычные темы импрессионистов.
— А также женщин с маленькими детьми на коленях?
Хотя в глазах его были смешинки, они оставались все такими же добрыми.
— Только один раз. — Когда она нарисовала себя с Пилар. Ее свекровь повесила эту картину в своей парижской квартире, а потом начисто забыла о ней.
— Мне бы хотелось посмотреть на некоторые ваши работы. Вы их выставляете? — И снова ни одного напоминания о предыдущей встрече, и она не переставала удивляться — почему.
— Нет. Я не выставлялась уже много лет. Я не готова к этому.
— Это, говоря словами вашей экономки, просто вздор. — Кимберли сначала взглянула на Бена Томпсона, а затем — на Дину. — Ты должна показать ему некоторые из своих работ.
— Не глупи. — Дина смутилась и отвела взгляд. Уже много лет, как никто не видел ее работы. Только Марк и Пилар, да, пожалуй, изредка Ким. — Как-нибудь, но не сейчас. Хотя спасибо вам за внимание. — Улыбка была наградой ему за молчание и доброту. Как странно, что у него тоже не возникло желания сообщить об их встрече на пляже.
После обмена стандартными комплиментами и краткого осмотра его коллекции картин под неусыпным взглядом экономки, пока она подметала пол, их беседа подошла к концу. Кимберли обещала позвонить Бену на следующей неделе.
Прощаясь с Диной, он не выказал ей ничем своего внимания. Без особого пожатия руки, без особого взгляда, в котором, правда, сохранилась теплота его улыбки, которую она приметила раньше, он распрощался с ними и закрыл дверь.
— Какой славный мужчина, — сказала Ким, заводя свой автомобиль. Мотор зарокотал и пришел в движение. — С ним будет приятно работать. А как ты думаешь?
