Замок для двоих - Фарнс Элеанор (читать бесплатно полные книги txt) 📗

— Может быть, вы предпочли бы другую комнату? — спросила сеньора де лос Реес. — Дон Андре предложил вам ту, потому что она была интересной с исторической точки зрения. Но она не очень комфортабельная.

— Нет, нет, мне она нравится, — решительно заявила Венеция.

Вернувшись в комнату после обеда, девушка увидела, что для нее поставили удобное кресло и маленький, очаровательный старинный письменный стол. Ей в самом деле нравилось ее пристанище, а также маленькая личная ванна, а особенно открывавшийся из широкого окна вид на красочный сад и бирюзовый бассейн.

Венеция попыталась сразу установить регулярные часы для занятий, радуясь тому, что ей удастся одновременно усовершенствовать свой испанский, но девочек твердый распорядок совсем не устраивал. Очевидно, они хотели, чтобы занятия английским не мешали их остальным делам. На первом месте была месса. Потом верховая езда. Любые приглашения тоже считались более важными, чем английский. Но поскольку девочки всегда присутствовали на утреннем кофе, между одиннадцатью и двенадцатью часами, Венеция настояла на уроке в это время. Второй урок проводился после полуденной сиесты, когда обычно им ничто не мешало. Только Хоакина проявляла подлинное прилежание, подстегиваемая, как полагала Венеция, любовью, и часто занималась одна, без сестер. Видимо, ее с молодым человеком из Англии связывали более крепкие узы, чем считал сеньор.

Венеция редко встречалась с доном Андре до обеда, а если и видела его, то издалека. Он выезжал со двора на лошади или в своем роскошном автомобиле, а иногда, когда она с девушками была в бассейне, уезжал с сеньором де Квеведо по делам поместья.

Постепенно Венеция узнавала о нем все больше. Сеньор де Аревало владел огромным поместьем, занимающим почти всю зеленую долину и примыкающий к ней лесной массив, который она видела с высокой стены старого замка, а также большую горную территорию. Ему не принадлежала большая часть деревни, хотя дон Андре позволял жителям выкупать свои дома в частную собственность, если они могли себе это позволить.

Значительная частью земли вдоль прибрежной полосы также была его собственностью. Золотая жила, подумала Венеция. «Во время гражданской войны она ничего не стоила, — поведала ей однажды Хоакина. — Дон Андре говорит, что ее было просто невозможно никому продать. Теперь же она стоит миллионы, и дон Андре разрабатывает ее, как и другие землевладельцы. Раньше он не был богат, но эта земля наверняка сделает его богачом».

Хотя Венеции интересно было послушать о гостеприимном хозяине, она все же предупредила Хоакину, что нехорошо выбалтывать посторонним семейные тайны. Собственные наблюдения многое открыли Венеции. Разговоры за обедом и ужином шли обычно о пустяках, и она поняла, что дон Андре не посвящал женщин в свои дела.

Венеция не нарушала договор и соблюдала обычаи страны и отдельно взятого замка. Она плавала в бассейне, купалась в купальнике, закрывающем больше, чем ей хотелось. Она позвонила домой в Англию, чтобы рассказать родителям о своих планах и попросить их прислать ей кое-что из одежды, и с тех пор выезжала по утрам верхом в положенной экипировке.

Однако однажды вечером, вскоре после своего возвращения в castillo, девушка извинилась и ушла к себе до полуночи. Сеньора с дочерьми всегда сидели в sala — там было очень прохладно, но также и очень скучно, поскольку присутствие матери в большой степени сковывало свободу девушек. Они привыкли к тому, что Венеция удалялась к себе примерно в половине двенадцатого, и у Венеции выработалась привычка читать в постели. Сегодня она прошла сначала через главный зал и оттуда вышла во двор. Теплый, нежный ветерок ласково коснулся щеки, и ей ужасно захотелось поплавать.

Девушка поднялась в свою комнату переодеться. Из окна она увидала тонкий месяц, дающий очень мало света, но достаточно для того, чтобы разглядеть темную гладь бассейна и более светлые площадки вокруг него. Венеция надела бикини и махровый халат, сунула ноги в сандалии, взяла полотенце и покинула здание по винтовой лестнице через боковую дверь, которую обнаружила совсем недавно. Потом спустилась в сад по узкой тропинке между цветущими деревьями и направилась к бассейну.

Положив полотенце и халат на кресло, она сбросила сандалии и встала на край бассейна, подняв руки над головой, затем вытянув их в стороны и медленно опустив. Внезапно Венеция почувствовала себя очень счастливой. Стояла тишина. Не шелохнулся ни один листочек на деревьях. Теплая благоуханная ночь и нежный ветерок наполняли ее умиротворением и почти блаженством. Она бесшумно вошла в воду и нырнула…

Девушка плыла лениво, спокойно, туда-обратно, туда-обратно. Потом села на бортик отдохнуть и вскоре опять погрузилась в воду. Наконец, наплававшись, она вышла из бассейна и стала вытираться. Надела халат и медленно пошла к себе, волоча за собой полотенце, даже теперь не желая возвращаться в дом и ложиться спать. Проходя мимо павильона, она внезапно остановилась, привлеченная красным огоньком, который мог означать горящую сигару или сигарету. Сигара, решила Венеция, когда запах достиг ее ноздрей. Она собралась было спросить, кто там, когда дон Андре тихо произнес:

— Buenas tardes note 21, seсorita.

— Buenas tardes, seсor.

— Проходите и садитесь. Сегодня необыкновенно тепло.

Она присоединилась к нему возле широкой двери павильона. Он поставил ей кресло, и девушка с удовольствием опустилась в него.

— Вы собираетесь купаться? — спросила она.

— Я уже купался.

— Но на воде даже ряби не было, когда я вышла из бассейна.

— На самом деле, я сидел и думал.

И наблюдал за мной, подумала Венеция. Знает, что я ношу бикини при малейшей возможности.

— Почему вы не сказали, что вы здесь?

— Чтобы не мешать вашему купанию, от которого вы явно получали большое удовольствие.

— Я действительно получала удовольствие. Это было божественно.

— Вы не простудитесь?

— В эту ночь? Такую теплую?

— Вы должны высушить волосы, сеньорита.

У нее возникла внезапное желание предложить ему: «Вытрите их мне вы», как она могла бы сказать приятелю у себя на родине, но представила себе, как он спросит: «Кто, я?» — и поинтересовалась про себя, вытирал ли он когда-нибудь волосы хоть одной женщине. Возможно, нет, в этой стране, где дамы проводят долгие часы у парикмахера и носят купальные шапочки.

Венеция склонила голову набок и начала неспешно вытирать длинные волосы.

— Как идет обучение? — поинтересовался хозяин замка.

— Это синекура, сеньор. Мы просто беседуем. Но, конечно, мы все совершенствуемся — девочки в английском, я в испанском. Хоакина делает просто огромные успехи.

— Вы в состоянии их дисциплинировать?

— Я не стараюсь. Они ясно дают мне понять, что будут учить английский, когда им вздумается. Они делают успехи, это уже хорошо.

Повисло молчание. Тонкое облачко проплыло над серпом луны и сделало еще более тусклым его слабый свет. Они сидели почти в темноте.

— Вы, очевидно, не очень дисциплинированны, сеньорита? — заметил он с удивлением. Его это как будто забавляло.

— Наоборот, я очень хорошо умею справляться. Я скажу вам, сеньор, кое-что. Это вас удивит.

Она помолчала, и он вежливо подстегнул:

— Продолжайте, пожалуйста.

— Я ушла с последней работы, потому что была слишком строгой в вопросе дисциплины.

— С трудом верится, сеньорита.

— Это правда.

— Я понял так, что вы ушли из-за больших разногласий с вашей начальницей.

— По вопросу дисциплины, сеньор. Она завела такие порядки, что школой управляли сами ученики. Отсюда принципиальные разногласия. Я всегда была занозой в ее боку — это мне, видимо, хорошо удается. Я считаю, что дети любят дисциплину — в правильных дозах. Это спасает их от пустого блуждания в потемках жизни в поисках нужного направления.

— Признаюсь, вы меня удивляете.

— Потому что вы считаете, будто мне самой не хватает дисциплины? Ну так вот, в моих классах ее слишком много. Я уверена, сеньор, что вы бы ужаснулись, узнав, какими бывают некоторые классы в английских школах…