Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару - Эдвардс Энн (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Лейтенант Генри, так же как и Маргарет, любил танцевать, и когда они вместе, рука об руку, скользили по гладкому полу Центрального городского клуба под грустную мелодию «бедной Баттерфляй», от этой пары нельзя было оторвать глаз, Кроме того, что лейтенант был элегантным танцором, он умел также и замечательно слушать, и Маргарет делилась с ним своими планами в отношении медицины и последующей специализации в психиатрии. (Это была ее последняя идея, навеянная чтением работ Фрейда.)
Клиффорд Генри был очарован и мягкими южными ночами Атланты, прогулками в автомобиле, танцами, домом Митчеллов с его широкими романтическими террасами, черными неграми-гитаристами, устраивавшими свои представления в густой тени старых дубов, и самой Маргарет — расцветающей красавицей с сияющими голубыми глазами, дерзким лицом постреленка, и стаями молодых офицеров, всегда толпящихся вокруг нее.
Этому Клиффорд Генри положил конец, вручив ей тяжелое резное золотое кольцо, фамильную драгоценность. Она была ошеломлена, поражена и очень, очень влюблена в молодого лейтенанта. Такие же чувства, казалось, испытывал и он.
В августе Клиффорд Генри узнал, что скоро их отправят за океан, и как-то вечером, на веранде, они с Маргарет тайно обручились. В конце месяца и Стефенс, и Клиффорд Генри на военных кораблях были отправлены во Францию.
Окончив в июне семинарию Вашингтона, Маргарет собиралась осенью поступать в Смит-колледж, в Нортхэмптоне, штат Массачусетс. Поначалу она настаивала на Истерн-школе в противовес Южному колледжу, в который обычно поступали все девочки, закончившие семинарию Вашингтона. Смит стал окончательным выбором благодаря его превосходной академической репутации, достижениям в области прав женщин, что было очень важным для Мейбелл, и его близости к дому тети Эдит. Рядом с колледжем, в Коннектикуте, жила и семья Клиффорда Генри.
После колледжа Маргарет намеревалась поступать в медицинскую школу и говорила нескольким друзьям по семинарии Вашингтона, что мечтает поехать в Вену на стажировку к Фрейду, прежде чем завести собственную практику, скорее всего в Атланте. Ей явно хотелось угодить матери.
В ожидании начала учебного года Маргарет писала длинные письма своему жениху, наполненные мечтами о будущем. Ни брак, ни касающиеся их планы совместной жизни никогда ими не обсуждались. Как только война закончится, Клиффорд будет работать по своей специальности юриста в фирме отца, специализирующейся на сделках с недвижимостью. Как это согласуется с намерением Маргарет вернуться в Атланту, чтобы стать последовательницей Фрейда, — об этом благоразумно умалчивалось.
После серии военных неудач, постигших армию союзников в июне — июле 1918 года, дело, казалось, шло к тому, что Германия может победить в войне. Но потом, в результате блестяще проведенного контрнаступления во второй битве на реке Марне, в течение трех дней военное счастье отвернулось от немцев. 10 августа генерал Першинг добился согласия союзников на самостоятельные действия американской армии; союзники тем временем глубоко проникли сквозь германские линии обороны, и пошли слухи о том, что, возможно, будут начаты мирные переговоры, поскольку все шансы Германии на победу упущены.
Окрыленные этой надеждой, Маргарет и Мейбелл решили выехать в Нью-Йорк за две недели до начала занятий в Смит-колледже. В течение какого-то времени мать и дочь были свободны, и обе прекрасно провели время, осматривая достопримечательности города, разглядывая витрины магазинов и обновляя покупками гардероб Маргарет.
Как-то после обеда они сели в поезд, чтобы съездить в Гринвич к тете Эдит, сестре Мейбелл. Их соседом в вагоне оказался мужчина, черты лица которого показались Маргарет смутно знакомыми.
«Я заметила, что он смотрит на нас, — писала она в письме отцу и бабушке Стефенс. — Наш южный акцент выдавал нас повсюду. Но когда я стянула перчатки и, сняв тяжелое кольцо с одной руки, надела на другую, то встретила взгляд его карих глаз и почувствовала, что знаю, кто он. Мужчина поднялся и подошел к нам.
— Вы мисс Митчелл, не так ли? — спросил он, улыбаясь.
И я ответила, как если бы я встречалась с ним каждый день в течение многих лет:
— Вы отец Клиффорда.
И это был именно он!
— Я узнал кольцо, — засмеялся он. — Клиффорд очень любил его.
И затем мы все начали болтать. Он мне очень понравился, и я верю, что и маме тоже. Он приятный мужчина, с чувством юмора и более сильный, чем Клиффорд. Он не простой ньюйоркец, но очень космополитичный и хорошо образованный. Он чрезвычайно гордится своим сыном, хотя старается этого не показывать, и он дал мне несколько писем от него, которые были у него в кармане».
Мистер Генри пригласил их для встречи с миссис Генри на ленч в отель «Уолдорф» в следующую среду, после которого они могли бы посетить какой-нибудь дневной спектакль.
«Прелестная встреча, не правда ли? — пишет Маргарет отцу. — Конечно же, он видел несколько моих ужасных фотографий, но, похоже, он использовал мой акцент и кольцо, просто чтобы пошутить». И добавляет: «Если вы получите какие-нибудь письма от Клифа для меня, пожалуйста, сразу же перешлите их сюда.
Р. S. Пожалуйста, сохраните мои письма. Спрячьте их куда-нибудь».
Юджин Митчелл был обеспокоен серьезностью чувств своей дочери к Клиффорду Генри. «Маргарет только 17 лет, — напоминал он Мейбелл в своем письме к ней. — Может быть, не следует поощрять ее дружбу с семьей Генри, поскольку это может вовлечь ее в более глубокие отношения, о которых она будет потом жалеть и не знать, как от них избавиться».
В ответ 10 сентября Мейбелл пишет ему успокоительное письмо:
«Дорогой, ты или не был молодым, или забыл об этом, если придаешь такое значение привязанностям семнадцатилетних.
Семья Генри, насколько я могла разобраться, это хорошие люди, много путешествовавшие, образованные. Богаты они или нет — я не знаю, но они респектабельны. Их мальчик в Европе, и может случиться, что он останется там навсегда. Так зачем беспокоиться о том, что не сможет произойти в ближайшие 4 или 5 лет, и 99 шансов из 100 — не случится вовсе? Можешь ли ты припомнить, в скольких девушек был влюблен Стефенс с тех пор, как ему исполнилось 17? У молодости свои собственные способы для получения жизненного опыта. Я, конечно, скажу Генри, когда вновь увижусь с ними, чтобы они никому ничего не говорили о Маргарет, с тем чтобы и их сын, и Маргарет были вольны изменить свои намерения, если они того пожелают. А потому успокойся в отношении этого дела, поскольку ничего плохого здесь нет».
Маргарет же не понравился ни Коннектикут, ни круг друзей ее тети Эдит, и она пишет отцу:
«Это варварская страна. Я бы не согласилась жить здесь, даже если бы сам Рокфеллер предложил это мне. Мне не понравились ни атмосфера, ни люди. Они холодны и держатся замкнуто с первой минуты вашего знакомства. И потом эти деньги, деньги, деньги, которые постоянно считаются и которые не имеют значения для меня, любящей хулиганов за их безденежье. Теперь я понимаю, почему солдаты-янки любят южанок: потому что их девушки — это амазонки, рослые и сильные, которые могут «сами о себе позаботиться», но им не хватает легкости — легкости тела и ума.
Здесь нет молодых людей, поскольку это не армейский город, и я упустила золотые погоны. Проклятье этим людям с их патриотизмом! Они кричат о нем со всех крыш и приговаривают вас как шпиона, если вы не делаете того же. Женщины проводят время, вращаясь в разных организациях, похожих друг на друга своей бесполезностью, за исключением, конечно, Красного Креста, и не видно, чтобы они что-нибудь делали, кроме как суетились без какой-либо определенной цели.
Вчера я ходила на ланч к Смитам (их отец — Альфред Смит, находящийся с дипломатической миссией в Испании). Живут они в самом красивом доме, который я когда-либо видела. Расположен он среди многих акров земли и так хорошо ухожен, что восемь человек должны работать в нем. Во время ланча нас обслуживали двое белых слуг, но, судя по виду и размерам дома, здесь должно быть достаточное количество слуг, чтобы обслуживать его. Как я узнала от одной любительницы «совать нос в чужие дела», здесь даже помощница посудомойки получает 45 долларов в месяц. В семье нет взрослых парней, и потому война не коснулась ее. Старшая из девочек продала мне за 50 центов безделушку в пользу Красного Креста. Ба! Патриотизм! Почему, черт возьми, эти люди не откажутся от слуги, машины, клуба, — то есть того, что действительно чего-то стоит, и не перестанут кричать о патриотизме и продавать 50-центовые вещи, продолжая содержать бесполезную свиту? Почему за плату, которую они каждый месяц платят бесполезному слуге, можно купить «За свободу!» (Liberty Bound). Это делает меня больной, но вы не можете ничем помочь.
