Флирт в Севильи - Абдуллаев Чингиз Акифович (читаем книги txt) 📗
Дронго поднял руку и погладил ее по голове.
— Я не думала его убивать, — всхлипнула Лилия, — я только оборонялась. Я плеснула в него кипятком, когда он снова хотел меня избить. Я плеснула в него кипятком и убежала из дома. Моя дочь жила у матери. У него были обожжены часть лица и плечо. Но он больше ко мне не приходил. Я увидела его только в суде. Он уехал в другую страну, и больше я его не видела.
Дронго видел, как она нервничает. Когда он снова попытался ее успокоить, она вырвалась.
— Думаете, это я облила кислотой Ингебору? Думаете, я сумасшедшая?
— Нет, — ответил Дронго и попытался прижать ее к себе и успокоить.
В этот момент в комнату вошел Пабло Гарсиа. Увидев Дронго, сидевшего на диване и прижимавшего к себе Лилию Омельченко, он явно смутился.
— Простите меня, — растерянно сказал Гарсиа, делая шаг назад, — я не хотел… не думал…
— Нет, Пабло, — вырвалась из рук Дронго молодая женщина, — это совсем не то, что вы думаете. Нет, не уходите…
Но Гарсиа, бормоча извинения, уже вышел из комнаты.
— Что вы наделали? — разозлилась Лилия. — Этот мужчина мне нравился. И я ему нравилась. Теперь он решит, что я шлюха и встречаюсь с каждым встречным. — Мне казалось, что я не каждый встречный, — пробормотал Дронго.
— Какая разница, — отмахнулась Омельченко, — теперь уже поздно. Нужно будет ему все объяснить. Я думала, что могу ему понравиться.
Она достала сигареты и, нервно щелкнув зажигалкой, закурила.
— Извините, — еще раз сказал Дронго, поднявшись с дивана, — мне казалось, что будет лучше, если я приду сюда и попытаюсь вас успокоить.
— Мне приятно, когда мне дают чек на тысячу долларов, — отрезала Лилия, — и еще когда за мной ухаживают мужчины. А не пытаются говорить мне гадости.
— Тогда будем считать, что я пригласил вас на ужин, — предложил Дронго. — Таким образом я смогу загладить свою вину?
— Сможете, — улыбнулась она сквозь сигаретный дым. — Когда мы встретимся?
— Сегодня в восемь. В холле, — предложил Дронго. Он обернулся и увидел, как в комнату входят Ингрид и Елена. Обе были достаточно уставшие. Очевидно, они слышали последние слова Дронго, если начали улыбаться, едва войдя в комнату.
— Извините, — сказала Ингрид, — мы вам не помешали?
— Нет, — ответил Дронго. Он видел капельки пота на плечах обеих девушек. Очевидно, они действительно устали и им требовался отдых.
Дронго вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Он стоял в коридоре и слышал, как Лена громко и со смехом сказала, обращаясь к гримеру.
— Ты время зря не теряешь. Отхватила такого мужика. Молодец Лиля, а мы разделись и бегаем как две голые дуры. Расскажешь потом, как тебе это удалось.
— Секрет фирмы, — громко и нагло сказала Лилия, и Дронго поразился перемене в ее голосе.
Он прошел по коридору и вышел в зал. Круминьш и Меднис пили из бутылок минеральную воду, Балодис куда-то исчез. Остальные испанцы отдыхали. Дронго услышал, что к нему подходит Рута Юльевна громко стуча каблуками.
— Может, мы с вами выйдем на улицу, — громко предложила она, строго глядя на Дронго.
Тот кивнул, и они вышли из зала. Рута Юльевна шла впереди.
«Почему она так сильно душится, — подумал Дронго, — наверное выливает на себя не меньше полфлакона. Хотя, наверное, жаловаться глупо. Когда я прохожу, после меня остается такой же терпкий аромат. Многим женщинам нравится».
Хотя был в его жизни один случай…
Он вспомнил, как однажды брал билеты в Сан-Франциско. Это было лет десять назад, и в разваливающемся тогда всесоюзном «Аэрофлоте» все еще работали прежние сотрудники, не умевшие перестроиться и работать на клиентов.
В Баку, в одной из касс, продававших билеты на международные рейсы, он заказал сразу шесть билетов. И пока их ему выписывали, сидевшая за стойкой напротив него молодая женщина, коротко стриженная и в очках, неожиданно сказала ему, что ее тошнит от этого запаха. Наверно, он слишком придирчиво уточнял дату рейса и условия полета. Но когда сотрудница авиакомпании так откровенно хамит клиенту, тот может просто повернуться и уйти. В бывшем Советском Союзе сделать подобное было невозможно. Однако он все-таки ушел, а затем выкупил билеты через Москву Хотя, кажется, это был единственный случай, когда запах «Фаренгейта» так явно не понравился.
Они вышли на улицу. Рута Юльевна покачала головой.
— Честно говоря, я такого не ожидала.
Она говорила на хорошем русском языке, но с сильным латышским акцентом.
— Я вас не понимаю, — удивился Дронго.
— Мне казалось, что Андрис не может прислать к нам несерьезного человека, — надменно сказала она, — но я просто возмущена, нет, я не нахожу слов, чтобы сказать, как я огорчена. Вы приехали сюда обеспечивать безопасность нашей группы…
«Чего она хочет?» — устало подумал Дронго.
— Вместо этого нашей группе нужна безопасность от такого сексуального маянька, как вы, — возмущенно продолжала говорить Рута Юльевна. Ее ярко накрашенные губы, казалось, готовы были извергнуть целый водопад обвинений. — Когда я хотела войти в комнату к нашему гримеру, Пабло Гарсиа не пустил меня туда, посоветовав не торопиться. Вы, очевидно, решили, что можно приставать к нашим женщинам. Очевидно, вы перепутали съемки в порножурналах с серьезной работой, которой мы занимаемся в нашем агентстве. Кто вам разрешил так себя вести? Или вы увидели обнаженных женщин и решили, что можно чувствовать себя так вольготно?
— Вы, кажется, не поняли, — сказал Дронго, — между нами ничего не было. Она плакала, а я ее успокаивал.
Но его слова только еще больше разозлили женщину.
— Чтобы вы не смели входить в комнату, где переодеваются наши девушки! — закричала она, и в этот момент на улицу выскочил Ионас Балодис.
— Что случилось? — спросил он, глядя на собеседников. — Почему вы кричите? — обратился он по-латышски к коммерческому директору
— Пусть он вам сам расскажет, — сердито ответила Рута Юльевна и покачала головой. — Сексуальный фавн, — сказала она с отвращением, — в вашем возрасте люди уже успокаиваются и ведут себя более прилично. Я думала, вы серьезный человек.
Она повернулась и пошла обратно. Балодис проводил ее изумленным взглядом.
— Я не видел ее такой раздраженной, — признался он. — Что случилось? Почему она так нервничает?
— Лучше спросите у нее, — ответил Дронго, чуть ослабив узел галстука, — в этой жаре люди сходят с ума.
Они вернулись в зал, где начался второй этап съемок. Рута Юльевна грозно посмотрела на них, но ничего не сказала. Девушки вышли на съемки уже в светлых купальных костюмах.
«Странно, — подумал Дронго, — почему-то черные купальные костюмы выглядят более сексуально, чем белые. И вообще черное белье выглядит более сексуально. Непонятно почему. Хотя, возможно, это мое собственное восприятие. Некоторым нравится белый цвет, другим — желтый, третьих возбуждает красный».
Меднису не понравилась композиция, и он показал, куда нужно встать. Круминьш возразил, ему казалось, что будет лучше, если девушки встанут ближе к стене и тени от их фигур, удлинившись, упадут на стену. Оператор начал возражать. Он должен был сделать несколько снимков, а затем начать свою работу, но Круминьш настаивал на своем решении. Меднис с досадой убрал фотоаппарат. Очевидно, они ругались по-латышски. Балодис поднялся, чтобы их успокоить. Дронго подошел и встал рядом с Гарсиа. Испанец посмотрел на него и сказал:
— Я не хотел вам мешать, сеньор, извините меня.
— Вы нам не помешали, — ответил Дронго, — она волновалась, и я пытался ее успокоить. Между нами ничего не было.
— Ах, сеньор, это Севилья, — сказал со вздохом Гарсиа. — Вы знаете, что сказала по поводу нашего города святая Тереза? Еще много лет назад. Она сказала, что если кто-нибудь сумеет хоть однажды предотвратить грех в Севилье, это будет по-настоящему богоугодное дело. Под нашим шальным солнцем люди сходят с ума, женщины отдаются первым встречным, а мужчины стреляются из-за любви. Разве вам не говорили, что Севилья — город Дон-Жуана? И блистательной Кармен? Вы видите, как ругаются эти мужчины? Думаете, из-за съемок? Нет, конечно. Это на них действует наше солнце. Наше южное солнце, сеньор.
