Воды слонам! - Груэн Сара (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗

Граф доносит Верблюда до вагона, переговаривается с кем-то внутри и возвращается.

– Когда-нибудь эта гадость убьет старика, – бормочет он, проходя мимо меня. – Если у него не сгниют кишки, он скатится под этот чертов поезд. Сам я к такому даже не притрагиваюсь, – бросает он мне через плечо.

Я словно прирос к тому месту, где он меня оставил.

Он удивляется:

– Ты вообще идешь, или что?

Когда поезд отправляется, я сижу, согнувшись в три погибели, под полкой в спальном вагоне, тесно прижавшись еще к одному рабочему. Он законный владелец этого закутка, но его удалось уговорить потесниться на часок-другой за только что заработанный мною доллар. Впрочем, он все равно ворчит, и я сижу, обхватив колени, чтобы занимать как можно меньше места.

В вагоне царит запах немытых тел и грязной одежды. Полки навешены по три друг над другом, и на каждой непременно кто-то есть, а иногда и двое. Даже все места под нижними полками и то заняты. Парень, пристроившийся на полу напротив меня, комкает тонкое серое одеяло, безуспешно пытаясь соорудить из него подушку.

Сквозь шум до меня доносится: «Ojcze nasz, ktorys jest w niebie, swiqc siq imiq Twoje, przyjdz krolestwo Twoje…» [3]

– О Господи! – бормочет мой сосед и высовывает голову в проход. – По-английски говори, ты, поляк чертов! – Выругавшись он возвращается под полку, качая головой. – Один из этих. Прямиком с этого их ублюдочного корабля.

«…і nie wodz nas napokuszenie ale nas zbaw odzlego. Amen» [4].

Я устраиваюсь у стены и, закрыв глаза, шепчу: «Аминь».

Поезд кренится. Свет мигает и гаснет. Откуда-то сверху доносится свисток. Мы начинаем перекатываться вперед, свет снова загорается. Я измотан дальше некуда, голова бьется прямо о стену вагона.

Проснувшись некоторое время спустя, я обнаруживаю прямо перед своим носом пару огромных рабочих ботинок.

– Ну что, готов?

Я трясу головой, пытаясь прийти в себя.

Где-то рядом скрипят и хрустят сухожилия. Потом я вижу колено. Потом лицо Графа.

– Ты все еще здесь? – говорит он, заглядывая под полку.

– Да. Простите.

Я выбираюсь из-под полки и с трудом встаю на ноги.

– Аллилуйя! – говорит, вытягиваясь в полный рост, хозяин места.

– Pierdol sie! [5] – отвечаю я.

Из-под полки в нескольких футах от нас раздается смешок.

– Пойдем, – говорит Граф. – Эл принял в самый раз, чтоб стать посговорчивей, но не так, чтоб начать буянить. По-моему, это твой шанс.

Мы проходим еще через два спальных вагона и выходим в тамбур, после которого начинаются совсем другие вагоны. Через окошко я замечаю полированное дерево и замысловатые светильники.

Граф поворачивается ко мне:

– Готов?

– Разумеется, – отвечаю я.

Нет, я не готов. Граф хватает меня за шиворот и впечатывает физиономией прямо в дверной проем. И, открыв другой рукой раздвижную дверь, впихивает внутрь. Вытянув перед собой руки, я падаю вперед, прямо на медную решетку. Выпрямившись, в ужасе оглядываюсь на Графа. И тут вижу остальных.

– Это что еще такое? – спрашивает из глубины кресла Дядюшка Эл. Он сидит за столом в обществе еще трех джентльменов, крутя в пальцах толстую сигару, а в другой руке держа веером пять карт. На столе перед ним рюмка бренди, а рядом – целая куча покерных фишек.

– Он запрыгнул в поезд, сэр. Шнырял в спальном вагоне.

– Правда? – Дядюшка Эл неторопливо затягивается и кладет сигару на край пепельницы. Откинувшись, он изучает свои карты и пускает дым из уголков рта. – Если вы ставите три, я ставлю пять, – наклонившись, он швыряет в банк стопку фишек.

– Отправить обратно? – спрашивает Граф и поднимает меня с пола за лацканы. Напрягшись, я вцепляюсь руками в его запястья, чтобы было на чем повиснуть, если он снова надумает меня швырнуть. И перевожу взгляд то на Дядюшку Эла, то на подбородок Графа – больше мне ничего не видно.

Дядюшка Эл складывает карты и аккуратно кладет перед собой на стол.

– Не спеши, Граф, – говорит он и снова тянется за сигарой. – Поставь-ка его на место.

Граф ставит меня на пол спиной к Дядюшке Элу и равнодушно отряхивает мой пиджак.

– Иди сюда, – говорит Дядюшка Эл.

Я повинуюсь, радуясь, что теперь-то Граф до меня не дотянется.

– Не верю глазам своим, – произносит Дядюшка Эл, пуская колечко дыма. – И как же тебя зовут?

– Якоб Янковский, сэр.

– И что, скажи мне на милость, Якоб Янковский делает в моем поезде?

– Ищу работу, – отвечаю я.

Дядюшка Эл продолжает меня разглядывать, лениво пуская колечки дыма. Положив руки на живот, он медленно барабанит по нему пальцами.

– А ты когда-нибудь работал в цирке, Якоб?

– Нет, сэр.

– А ты хоть бывал в цирке, Якоб?

– Да, сэр. Конечно, бывал.

– И в каком же?

– В цирке братьев Ринглингов, – отвечаю я, и тут у меня перехватывает дыхание.

Оглянувшись, я вижу, что Граф предостерегающе прищуривается.

– Но это была скучища. Просто скучища, – поспешно добавляю я, повернувшись обратно к Дядюшке Элу.

– Правда? – спрашивает он.

– Да, сэр.

– А ты видел наше представление, Якоб?

– Да, сэр, – говорю я и чувствую, что краснею.

– И что же ты о нем думаешь?

– Ну, оно было… великолепно!

– И какой же номер тебе больше всего понравился?

Я отчаянно соображаю, пытаясь придумать хоть что-нибудь.

– С вороными и белыми лошадками. Там еще была девушка в розовом, – продолжаю я. – С блестками.

– Слышал, Август? Мальчику понравилась твоя Марлена.

Человек напротив Дядюшки Эла поднимается и поворачивается ко мне. Именно его я видел в зверинце, только сейчас он без цилиндра. На его точеном лице застыло бесстрастное выражение, темные волосы напомажены. У него тоже усы, но, в отличие от усов Дядюшки Эла, коротко остриженные.

– И чем же ты собирался здесь заняться? – спрашивает Дядюшка Эл, поднимая со стола рюмку и выпивая ее содержимое одним глотком. Откуда ни возьмись появляется официант и вновь ее наполняет.

– Я могу делать что угодно. Но, если можно, я бы хотел работать с животными.

– С животными, – повторяет он. – Слышал, Август? Парнишке охота работать с животными. Небось, воду для слонов носить хочешь, а?

Граф недоуменно поднимает брови.

– Но сэр, у нас ведь нет…

– Заткнись! – кричит Дядюшка Эл, вскакивая на ноги. Рукавом он задевает рюмку, и та падает на пол. Он смотрит на нее, сжав кулаки, и лицо его наливается кровью. Сжав зубы и испустив долгий, нечеловеческий вопль, он принимается методично топтать стекло.

Все молчат, только и слышно, что постукивание колес. Официант опускается на колени и собирает осколки.

Глубоко вдохнув, Дядюшка Эл отворачивается к окну, заложив руки за спину. Когда он вновь поворачивается к нам, лицо его обретает прежний цвет, а на губах играет ухмылка.

– Так вот что я тебе скажу, Якоб Янковский, – с отвращением выговаривает он мое имя. – Я таких встречал тыщу раз, не меньше. Да я тебя насквозь вижу. Что же у нас случилось? Поссорился с мамочкой? Или решил поразвлечься между семестрами?

– Нет, сэр, ни в коей мере.

– Да какая мне, к черту, разница, что там у тебя. Если я дам тебе работу в цирке, ты же тут и недели не продержишься. И даже дня. Цирк – та еще махина, тут выживают только самые стойкие. Но что-то ты не кажешься мне стойким, а, мистер Студент?

Он пялится на меня так, словно хочет добиться ответа.

– А теперь пошел вон! – говорит он, отмахиваясь от меня рукой. – Граф, выкини его с поезда. Только дождись красного сигнала семафора – я не хочу, чтобы у меня были неприятности из-за маменькина сыночка.

– Постой-ка, Эл, – говорит, ухмыляясь, Август. Вся эта история явно его развеселила. Он поворачивается ко мне: – Он прав? Ты студент?

Я чувствую себя теннисным мячиком.