Счастливчик Старр (Lucky Starr) - Азимов Айзек (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗
— Как ты думаешь, мы справимся с этим? — спросил Лакки.
— Может быть, и справимся, — ответил Весс. — Но даже если мы вернемся обратно… Лакки, я в этом участвую и сделаю свою работу, но позволь мне сказать один раз и больше к этому не возвращаться. По-моему, мы уже приговорены к смерти!
5. Скольжение вдоль поверхности Сатурна
И таким образом «Метеор» пронесся бок о бок с Идальго и вдали от эклиптики взял курс снова в направлении южных полярных областей второй по величине планеты Солнечной системы.
Еще ни разу в их пока еще короткой истории космических приключений не оставались Лакки и Бигмен в космосе в течение такого продолжительного времени без перерыва. Прошел уже примерно месяц с тех пор, как они покинули Землю. И все же маленький пузырь воздуха и тепла — их «Метеор» — представлял собой частицу Земли, которая могла поддерживать сама себя в таком состоянии в течение почти неограниченного времени.
Их запаса энергии, доведенного до максимума пожертвованиями других кораблей, хватило бы примерно на год, если не принимать во внимание возможное полномасштабное сражение, воздуха и воды, воспроизводимых в резервуарах с морскими водорослями, хватило бы на всю жизнь. Водоросли обеспечивали резерв пищи на тот случай, если бы кончились их обычные концентраты.
Лишь присутствие третьего человека создавало некоторое реальное неудобство. Как заметил Бигмен, «Метеор» был создан для двоих. Его необыкновенная концентрация энергии, скорости и вооружений стала возможной во многом благодаря продуманной экономии его жилых помещений.
Поэтому третьему пришлось спать на стеганом одеяле в кабине пилотов.
Лакки заметил, что некоторое неудобство компенсировалось преимуществом. Теперь можно было установить четырехчасовые дежурства у пульта управления вместо обычных шестичасовых.
На что Бигмен горячо возразил:
— Конечно, но, когда я пытаюсь заснуть на этом чертовом одеяле, а у приборов олух Весс, он делает так, что все сигнальные лампы светят мне прямо в лицо.
— Я проверяю разные аварийные сигналы, чтобы убедиться в их исправности. Таков порядок, — спокойно ответил Весс.
— И, — продолжал Бигмен, — он все время свистит. Послушай, Лакки, если он еще раз выдаст мне припев из «Моей милой Афродиты» — хоть еще раз, — я встану и обломаю ему руки и потом забью его этими обрубками до смерти.
— Весс, пожалуйста, воздержись от насвистывания припевов. Если Бигмен будет вынужден покарать тебя, то он зальет кровью всю пилотскую кабину, — очень серьезно предупредил Лакки.
Бигмен промолчал, но в следующий раз во время дежурства у приборов, он, направляясь к креслу пилота, умудрился наступить на кисть руки мелодично похрапывающего на одеяле Весса.
— О проклятье! — воскликнул марсианин, воздевая руки вверх и вращая глазами в ответ на свирепый вопль Весса. — А я и подумал, что это такое, под моими тяжелыми марсианскими сапогами? О, мой Весс, неужели это были твои маленькие пальчики?
— Теперь тебе лучше совсем не спать! — вопил Весс от боли. — Если ты заснешь, когда я буду у пульта, я раздавлю тебя, марсианская песчаная крыса, как клопа.
— Я так испуган, — запричитал Бигмен в притворных рыданиях, что вконец вывело из себя Лакки.
— Послушайте, — рассердился он, — любой из вас двоих, кто разбудит меня, потащится за «Метеором» в своем скафандре на конце каната весь остаток путешествия.
Но когда Сатурн и его кольца стали видны совсем близко, они все собрались в кабине пилотов. Даже если посмотреть, как обычно, со стороны экватора, Сатурн представлял собой самое красивое зрелище в Солнечной системе, а со стороны полюса…
— Если я верно помню, — сказал Лакки, — даже исследовательский полет Хогга затронул эту систему только у Япета и Титана, так что он видел Сатурн лишь со стороны экватора. Если сирианцы не видели его по-иному, то мы первые люди, когда-либо видевшие его так близко с этого направления.
Как и в случае с Юпитером, мягкое желтое свечение поверхности Сатурна в действительности было солнечным светом, отраженным от верхних слоев бурной атмосферы глубиной в тысячи или более миль. И как к в случае с Юпитером, атмосферные возмущения проявлялись в виде зоны изменяющихся цветов. Но зоны не были полосами, как представлялось с обычного экваториального угла зрения. Они образовывали концентрические окружности неяркого коричневого, более светлого желтого и пастельно-зеленого цвета вокруг сатурнианского полюса как центра.
Но даже это зрелище не шло ни в какое сравнение с кольцами. При их нынешнем удалении кольца вытянулись на угол в двадцать пять градусов в пятьдесят раз шире, чем полная Луна Земли. Внутренний край колец был отделен от планеты промежутком в сорок пять угловых минут, в котором хватило места для довольно свободного размещения объекта размером с полную Луну. Кольца, окружающие Сатурн, нигде не касались его поверхности. Так, во всяком случае, виделось с «Метеора». Они были видны на три пятых своей окружности, остальное же резко обрезалось тенью Сатурна. На трех четвертях пути к наружному краю кольца находился черный промежуток, известный как деление Кассини. Он был шириной около пятнадцати минут, плотная полоска черноты, разделяющая кольца на две светлые части неравной ширины. Во внутренней кромке колец — мерцающая россыпь сверкающих искорок, так называемая траурная каемка.
Общая площадь колец в восемь раз превышала площадь шара Сатурна. Более того, кольца были явно ярче, чем сам Сатурн, так что в целом, по крайней мере, девяносто процентов света, доходящего к ним от планеты, шло от ее колец. Количество света, достигавшего их, было примерно в сто раз большим, чем от полной Луны.
Даже Юпитер, каким он видится со столь поразительно близкой Ио, нельзя было сравнить с этим. Когда Бигмен в конце концов заговорил, с его губ сорвался лишь шепот:
— Лакки, как получается, что кольца такие яркие? Сам Сатурн выглядит тускло. Это не оптическая иллюзия?
— Нет, это реальность. Сатурн и кольца получают от Солнца одинаковое количество света, но отражают вовсе не одинаковое. То, что мы видим исходящим от Сатурна, это свет, отраженный от атмосферы, состоящей в основном из водорода и гелия плюс немного метана. Она отражает около шестидесяти трех процентов света, падающего на нее. Кольца, в основном твердые глыбы льда, посылают обратно как минимум восемьдесят процентов, что делает их значительно более яркими. Глядеть на кольца — все равно что глядеть на снег.
— И нам нужно найти одну снежинку на снежном поле, — посетовал Весс.
— Но черную снежинку, — взволнованно проговорил Бигмен. — Послушай, Лакки, если все частицы кольца — лед, а мы ищем капсулу, которая представляет собой металл…
— Полированный алюминий, — уточнил Лакки, — отразит даже больше света, чем лед. Он будет просто слепящим.
— Ну, тогда, — Бигмен в отчаянии посмотрел на кольца, находившиеся в полумиллионе миль отсюда, но все столь огромные даже на таком расстоянии, — это дело безнадежное.
— Посмотрим, — проговорил Лакки уклончиво.
Бигмен сидел за пультом управления, регулируя орбиту короткими бесшумными вспышками ионного двигателя. Великолепно отлаженные приборы управления агравом делали «Метеор» значительно более маневренным в этом столь близком к массе Сатурна пространстве, чем любой сирианский корабль.
Лакки находился у масс-детектора, который чутко прощупывал пространство в поисках какого-либо предмета, фиксируя его местонахождение посредством измерения его отклика на гравитационную силу корабля, если он был мал, или влияния его гравитационной силы на корабль, если он был велик.
Весс только что проснулся и вошел в кабину пилота, где царили тишина и напряженность в эти минуты снижения к Сатурну. Бигмен наблюдал за лицом Лакки краешком глаза.
Лакки все более погружался в свои мысли и становился менее общительным по мере того, как приближался Сатурн.
— Не думаю, что тебе следует так потеть над масс-детектором, Лакки, — прервал молчание Весс. — Здесь не будет кораблей. Мы встретим корабли тогда, когда опустимся к кольцам. Возможно, даже много. Сирианцы тоже будут искать капсулу.
