Сборник фантастики. Золотой фонд - Бирс Амброз (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
Двигаясь цепочкой вдоль берега протоки, мы вскоре обнаружили, что она сужается до ручья, а затем и вовсе теряется в похожей на губку зеленой трясине огромных болот, в которую мы стали проваливаться по колено. Здесь кружили жуткие тучи комаров и других самых разнообразных летающих паразитов, поэтому мы несказанно обрадовались, когда смогли снова ступить на твердую землю и по суше среди деревьев обойти эту смертоносную трясину, над которой, напоминая звуки органа, громко гудели несметные полчища насекомых.
На второй день после того как мы оставили наши каноэ, характер местности изменился. Путь теперь постоянно шел вверх, и по мере нашего подъема лес редел и терял свое тропическое изобилие. Громадные деревья, растущие в пойме Амазонки, сменились островками кокосовых пальм с густыми зарослями кустарника между ними. Над полянами раскидывали свои изящные листья маврикийские пальмы. Мы постоянно двигались строго по компасу, и несколько раз, когда мнения Челленджера и двух наших индейцев относительно направления расходились, мы, если процитировать слова негодующего профессора, «предпочли довериться обманчивому инстинкту необразованных дикарей, а не совершеннейшему продукту современной европейской культуры». То, что мы поступили правильно, выяснилось на третий день пути, когда профессор Челленджер признался, что узнает некоторые ориентиры, запомнившиеся ему по предыдущему путешествию, и в одном месте мы действительно натолкнулись на четыре закопченных огнем камня, указывавших, что когда-то здесь был разбит лагерь.
Дорога по-прежнему шла в гору, и нам пришлось преодолевать усеянный камнями склон, на что у нас ушло два дня. Растительность вокруг снова изменилась, и теперь нам встречались только слоновые пальмы с растущими на них в изобилии прекрасными орхидеями, среди которых я уже научился различать редкую Nuttonia Vexillaria, а также великолепные розовые и алые соцветия орхидеи Катлеи и одонтоглоссума. Время от времени нам попадались неглубокие расщелины с текущими в них ручьями с галечным дном и укрытыми папоротником берегами; таким образом, каждый вечер у нас было прекрасное место для ночлега где-нибудь на каменистом берегу ручья, а стайки маленьких рыбок с синей спинкой, размером и формой напоминавшие нашу английскую форель, обеспечивали нам изысканный ужин.
На девятый день нашего пути, когда мы, по моим подсчетам, преодолели примерно сто двадцать миль, деревья стали попадаться все реже и реже, пока не сменились кустарником. Кустарник вскоре перешел в заросли бамбука, которые были настолько густыми, что пройти сквозь них можно было, только прорубая себе путь мачете и томагавками наших индейцев. Это был очень тяжелый день: преодолевая препятствие, мы продвигались с семи утра до восьми вечера, сделав всего два привала по одному часу. Трудно себе представить что-либо более монотонное и изматывающее, потому что даже на самых открытых участках я видел не более чем на десять-двенадцать ярдов, тогда как бoльшую часть времени обзор был ограничен спиной лорда Джона и желтой стеной зарослей на расстоянии фута по обе стороны от меня. Сверху пробивались узкие, как лезвия, лучи солнца, а в пятнадцати футах над нашими головами на фоне ярко-синего неба раскачивались верхушки бамбука.
Я не знаю, какие существа населяют эту чащу, но несколько раз мы слышали, как совсем недалеко от нас прокладывали себе путь какие-то большие и тяжелые животные. По издаваемым ими звукам лорд Джон сделал вывод, что это какие-то дикие парнокопытные. Только к вечеру мы наконец выбрались из бамбуковых зарослей и тут же разбили лагерь, изможденные бесконечным переходом.
На следующий день ранним утром мы были уже на ногах; оказалось, что характер местности снова изменился. Позади нас стояла стена бамбука, заканчивающаяся так резко, словно она отмечала собой границу течения реки. Впереди простиралась открытая равнина с отдельными островками древовидных папоротников; она постепенно поднималась и заканчивалась длинным гребнем, напоминавшим спину кита. Его мы достигли к полудню и обнаружили за ним неглубокую долину, которая, также с плавным подъемом, вела к невысокой горе, закруглявшейся на фоне неба. Когда мы преодолели первую линию холмов, произошел случай, который может иметь большое значение. А может и не иметь.
Профессор Челленджер, который вместе с двумя местными индейцами находился в авангарде нашей группы, внезапно остановился и возбужденно стал показывать нам вправо. Посмотрев туда, мы увидели, как на расстоянии примерно мили от нас нечто, похожее на большую серую птицу, медленно взмахнуло широкими крыльями и, низко скользя над землей, полетело в противоположную сторону, пока не скрылось среди древовидных папоротников.
– Вы видели это?! – ликующе воскликнул Челленджер. – Саммерли, вы видели это?
Его коллега в этот момент пристально вглядывался в то место, где скрылось существо.
– Ну и что же, по-вашему, это было? – спросил он.
– Насколько я понимаю, это был птеродактиль.
Саммерли саркастически рассмеялся.
– Птеро-бред-актиль! – сказал он. – Я, например, видел там аиста.
Челленджер был настолько взбешен, что не мог говорить. Он просто снова забросил на спину вещевой мешок и продолжил путь. Однако в этот момент со мной поравнялся лорд Джон, причем лицо его было серьезнее, чем обычно. В руках он держал прекрасный немецкий бинокль.
– Прежде чем это существо скрылось за деревьями, я успел навести на него бинокль, – сказал он. – Не беру на себя смелость утверждать, что это было на самом деле, но клянусь своей репутацией спортсмена, что это не могла быть ни одна из тех птиц, которых мне довелось повидать в своей жизни.
Вот такая ситуация сложилась на сегодняшний день. Действительно ли мы подошли к границам неизведанной страны и теперь встречаем передовые посты затерянного мира, о котором говорит наш предводитель? Я описал вам этот случай, и теперь вы знаете столько же, сколько знаю я сам. Но это пока единственное событие, больше ничего примечательного мы не видели.
За это время, мои дорогие читатели, – если кто-то действительно читает мои заметки, – я провел вас по широкой реке, сквозь заслон из тростника, через зеленый туннель и заросли бамбука, по равнине, поросшей древовидными папоротниками. И наконец, когда мы преодолели второй гребень гор, нашему взору открылась цель нашего путешествия: неровная, усеянная пальмами долина и вереница высоких красных скал, которые я уже видел на рисунке.
Перед нами лежала совершенно ровная горная гряда, и я абсолютно уверен, что это именно она. Своей ближайшей точкой она отстоит от нашего нынешнего лагеря примерно на семь миль, а затем, изгибаясь, уходит за горизонт, насколько хватает глаз. Челленджер расхаживает с напыщенным видом, как распустивший хвост павлин, а Саммерли молчит, хотя по-прежнему настроен скептически. Завтра некоторым нашим сомнениям будет положен конец. А пока же, поскольку Хосе, руку которого проткнуло обломком бамбука, настаивает на своем возвращении, я посылаю это письмо вместе с ним и могу только надеяться, что оно попадает к вам. Я напишу снова, как только представится случай. К этому письму я прилагаю примерный маршрут нашего путешествия, который может помочь вам лучше понять мой рассказ.
У нас случилось чудовищное происшествие. Кто мог такое предвидеть? Теперь нашим бедам не будет конца. Может быть, нам суждено до последнего часа оставаться в этом странном и недоступном краю. Я до сих пор настолько потрясен, что не в состоянии спокойно оценивать настоящее и наши шансы на будущее. Моему обескураженному сознанию первое представляется совершенно ужасным, а второе – покрытым мраком неизвестности.
Никто из людей не оказывался в столь же безвыходном положении; к тому же не имеет смысла описывать вам наше точное географическое местоположение и просить снарядить спасательную экспедицию. Даже если такая экспедиция будет организована, по всем человеческим меркам наша судьба решится задолго до того, как спасатели смогут достичь Южной Америки.
