Путь на Грумант. Чужие паруса - Бадигин Константин Сергеевич (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
Идти стало труднее. Прибрежные скалы неприступными обрывами подходили прямо к морю. Появились во множестве морские птицы. Они лепились на утесах, куда не могли забраться песцы и медведи.
Химков решил все же пройти к южному берегу. Подъем на высокий скалистый мыс оказался сложным. Пробираться пришлось вдоль горного потока, русло которого местами суживалось до тесного ущелья. Кружной путь приходилось искать, когда дорогу преграждал водопад, сверившийся с уступа на уступ: неширокая горная речка с размаху бросалась вниз, на вечно мокрые спины камней, и, пенясь в водовороте, неистово шумела. Иногда к реву воды примешивался глухой стук: поток толкал по каменистому дну крупные валуны, увлекал их к морю.
Несмотря на трудности, Алексей не забывал свою карту. Он заполнял ее по масштабу десять верст в дюйме. Масштаб был намечен прямо на доске. Большие расстояния брал на глаз, а где можно измерял шагами или багром, еще в плавании разбитым на сажени и футы.
Ночь путники провели у костра в небольшой пещере почти на середине подъема.
Разведя огонь, отправились собирать мох и скоро вернулись с двумя большими охапками. Когда костер прогорел, Степан багром сгреб угли в сторону. — Ну–к что ж, — позевывая, сказал он, — нынче тепло будет, как дома на печке.
Химков покрыл горячий камень мягким слоем мха, и усталые поморы заснули, лишь поворачиваясь на другой бок, когда начинало слишком припекать.
Утром их разбудил сильный пронизывающий ветер. Небо было ясное, холодное, солнце низко стояло над горизонтом.
Пещера находилась у каменистой площадки на отвесной скале, опускавшейся прямо в море. У самого края площадки громоздились острые камни. Некоторые из них еле держались. Степан чуть прикоснулся ногой, и огромный камень угрожающе заколебался над обрывом.
— Оберегайся! — крикнул Алексей. — До беды недолго. Стоит одному камню упасть, за ним тысячи пойдут. Попадешь в камнепад, живым не быть.
Поморы осторожно легли у края скалы, сняв шапки, чтобы не уронить. Их глазам открылся один из красивейших видов острова. Внизу расстилалось темное море, покрытое белой пеной плавающей птицы; отвесный мыс был облеплен кайрами и чайками, сплошь закрывшими черные камни. Сидящие на узком карнизе, совсем близко от охотников, кайры без всякого страха смотрели на две всклокоченные головы над скалой.
— Велики птичьи базары на острове. Жаль, прошло время яйца собирать. А неплохо бы яичницу сейчас…
— Успеем еще за зимовку попробовать. Ну, пошли дальше, насмотрелись.
Дорога вела все выше и выше, но после хорошего отдыха она покачалась много легче. К полудню путешественники добрались до перевала.
Химков укрепил на куче камней свой прибор и, дождавшись полудня, когда тень от длинной шпильки ветромета показала север, осмотрелся.
К западу горели снеговые вершины Большого Беруна. На юге расстилался огромный залив с бесчисленными черными островками, сверкающими голубыми айсбергами и множеством плавающего льда. В прибрежных низинах осколками стекла поблескивали озерки. В глубине острова виднелась высокая, довольно ровная поверхность, покрытая ледниками и голыми скалами. Морозы избороздили остров трещинами и ущельями; ледники рассыпали там и сям груды каменных обломков. Высоких гор на Малом Беруне не было.
Химков быстро наносил на карту все, что видел, пока его не отвлек возглас Степана.
— Ну–ка, поди сюда, глянь, — манил его рукой товарищ, показавшись из–за большого камня.
Они нашли тесаный, в несколько саженей, крест, поваленный на землю.
— Заметка на кресте–то, Алексей, топором кто–то высек, — Шарапов ткнул пальцем в широкую нижнюю перекладину.
«22 апреля 1732 года», — прочитал Химков и некоторое время что–то молча соображал.
— Ну да… Как раз тем годом и зимовали наши мезенские–то. Теперь и избу найдем. Где–то близко должна быть.
И тут же, вглядевшись в отлогий берег маленького заливчика к востоку от мыса, он взволнованно воскликнул:
— Гляди, зимовье, Степан! Видишь, чернеет? Вот радость–то! Недалече, рукой подать, там и заночуем. Сперва только крест поставим на место.
Крест был тяжелый, грубо, но крепко сколоченный из толстых бревен плавника. С ним пришлось долго повозиться.
Сверившись с ветрометом, Алексей и Степан установили этот поморский маяк ребрами точно на север — юг.
Спустившись на берег, они обогнули небольшой мысок и оказались возле заброшенного зимовья. На фоне вечернего неба темнело несколько небольших крестов. Проходя мимо покосившихся, старых надгробных памятников, мореходы сняли шапки.
Тут же стояла плавниковая изба, с мрачно темневшим дверным отверстием. Невдалеке виднелся сруб другой, заметно разрушенной избы. Алексей высек огонь и зажег сухую щепу, подняв ее к дверному брусу над входом.
Медленно разбирая славянскую вязь, он прочел. «Сия изба староверска», — и как–то нерешительно вошел в сени. За ним Шарапов. Из сеней в горницу двери были плотно закрыты. Удары по двери глухо отдались в темной избе.
— Ну–ка, ломай двери, — сказал Алексей.
Долго возились поморы, стараясь отбить толстые доски. Видимо, дверь была приперта чем–то изнутри. Стали осматривать окна. И окна были плотно закрыты. Когда удалось выбить одну ставню, из избы пахнуло затхлым холодным воздухом.
Химков первым влез в окно, осторожно нащупывая ногой полати. Степан передал ему горящий пук лучины и тем же путем забрался в избу.
— Кто–то лежит на лавке, — прошептал Шарапов. Они подошли ближе. При свете лучины на них глянуло черное лицо мертвеца. Друзья невольно отпрянули и перекрестились.
Кто был этот человек, умерший в одиночестве на безлюдном острове, далеко от родной земли?
— От зверей, видно, спасался, высказал догадку Шарапов, глядя на дверь, заваленную камнем.
Мореходы решили похоронить покойника, но копать яму в мерзлой каменистой почве было нечем, и они оставили его пока в избе, прикрыв окно. — Последним умер. Остальных схоронить успел, вишь, крестов сколько, — все еще шепотом говорил Степан, выйдя на волю и озираясь по сторонам.
Молча стояли поморы, стиснув в руках шапки. Наконец Алексей, пересилив себя, очнулся.
— Долго здесь тело человеческое не гниет, — думая о чем–то другом, сказал он. — Ведь сколько лет прошло…
Уходя из избы, они взяли закопченный медный котелок, нож и топор. Пищаль без зарядов и пороха была бесполезна, ее оставили на месте. На рукоятке ножа из пожелтевшей моржовой кости было вырезано неровными буквами имя владельца: «Иван Медведев».
Подумав, Алексей вспомнил:
— Слыхал, был такой. Крепкий старик, хороший промышленник. Не одну зимовку пережил, да здесь, вишь, и смерть свою нашел… Но избу эту не Медведев ставил, помнится, будто другой кормщик был…
Залив, у которого было расположено зимовье, Химков назвал Крестовым, так же как и высокий мыс, на котором они устанавливали крест. Берег напротив, покрытый ледниками, назвали Ледяным, а его западный скалистый мыс — Летним.
Переночевали в сенях и утром двинулись в обратный путь, твердо решив перебраться сюда.
— Приметил, Степан? Здешняя изба дверью прямо на берег выходит. И становище на полдень… Все как надо.
Перевалив Крестовый мыс, мореходы снова спускались к морю. Все громче и громче становился шум прибоя. Начинался шторм.
Пока они смотрели на широкую, ровную поверхность моря с горы, им трудно было представить, что едва различимые складки и тонкие белые барашки вблизи превратятся в грозные валы, с ревом опрокидывающиеся на берег.
— Смотри, Степан, кипит море у мыса, будто раскалили камень да в воду поставили!
— Ну–к что ж… правда, — невозмутимо ответил Шарапов.
Перебравшись по камням на самую оконечность мыса, на островок, выступивший в море, они залюбовались величественной картиной.
Море бросало на каменную громаду мыса горы воды. Вгрызаясь в берег, волны яростно били его камнями; шумно откатываясь, они уносили с собой новые обломки, отвоеванные у скал.
Море заглушало все остальные звуки, и чтобы сказать что–то Алексею, Шарапов тронул его за плечо.
