Полное собрание сочинений. Том 16. В час высокой воды - Песков Василий Михайлович (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Но в последние два-три года утки безбоязненно стали селиться на деревенских прудах в Подмосковье. Уже лет двадцать хожу я в лес по деревне Картмазово. На пруду всегда видел только домашних птиц. Но вот уже третий год — дикие выводки, а этим летом — сразу четыре. Полное доверие человеку! Подплывают, стоит лишь бросить корм. А во двор, стоящий у пруда, утки ходят гуськом и кормятся с курами.
С появлением льда утки с прудов улетают. Куда? В Подмосковье есть теплые воды, на них прокормишься и в мороз. А если утки летят на юг? На пути их ведь могут встретить с ружьем.
Становятся утки жертвами доверчивости или, может быть, тонко распознают ситуацию: доверяют там, где следует доверять, и осторожны, где есть опасность? Так или иначе, доверчивых уток стало повсюду много.
Фото из архива В. Пескова. 21 сентября 1985 г.
Плёс
(Проселки)
Летом 1888 года еще мало кому известный молодой пейзажист Исаак Левитан плыл по Волге из Нижнего Новгорода в поисках «источника сильных впечатлений». Художник был грустен, даже уныл — Волга вопреки ожиданию душу не задевала. И вдруг за Кинешмой взгляд живописца и его спутницы привлек маленький городок, убегавший от воды круто в гору, в зелень берез и елок. На бугре стояла бревенчатая церковка, кругом темнел отражавшийся в Волге лес. Левитан побежал к капитану:
— Что за место?
— Городок Плёс, — равнодушно сказал капитан, — точнее сказать, городишко…
Но художник уже не слушал. Городок приближался. И было в нем что-то заставлявшее поспешить.
— Сходим! — художник побежал в каюту за мольбертом и саквояжами.
Так случайно Левитан встретился с Плёсом.
Теперь, спустя без малого сотню лет, пассажиры на теплоходах заранее выходят на палубы и с нетерпением ждут… Со времен Левитана облик города мало в чем изменился. И в этом его привлекательность.
Случается, два, даже три громадных теплохода борт к борту стоят у Плёса. Местные жители растворяются в потоке приезжих. По делу прибывают сюда немногие. Главное — навестить городок, самому убедиться: справедлива ль о нем молва?
* * *
История Плёса не бездонна, но глубока. Основан он был в год Грюнвальдской битвы (1410) с назначением: оберегать границы Руси от набегов с востока. Место для рубленой крепости посланцы московского князя Василия (сына Дмитрия Донского) выбрали не случайно. На Верхней Волге это самая высокая точка. Крутизна берегов обрывалась возле воды, и с двух сторон крепость обрамляли овраги. Неприступной стояла она на мысу. Это не помешало, однако, молодому казанскому хану Махмуту Хази «сжечь Плёсо» (так изначально назван был город). Но то был всего лишь набег. Плёсо восстановился. Служил позже сборным пунктом для войска против казанских ханов. Беспокойство с востока сменилось потом нашествием с запада — в Смутное время просочилось сюда шляхетское войско…
А в 1812 году город был тылом, куда эвакуировались воспитанники и педагоги Московского театрального училища. Приютивший беженцев заштатный патриархальный Плёс обескуражен был ученьем резвых «ахтерок». Особо богопротивными показались плесянам балетные танцы.
Балетмейстер тех лет Глушковский записал реплики собиравшихся поглазеть на ученье: «Их, матки мои, как их вертит нечистая сила, как она их подымает!»
Кто знает, быть может, отзвук далекой той встречи с Плёсом побудил именно тут организовать дом отдыха Всероссийского театрального общества. И нынешний Плёс видит на своих улочках «ахтерок», хорошо им знакомых по телевидению и кино.
Звездный час малого городка приходится на вторую половину минувшего века. Плёс поставлял в это время рыбу в Москву, славился кузнецами и оборотистыми извозчиками, портняжничал и сапожничал, поставлял на волжский путь бурлаков, но главное — сделался важной торговой точкой речной дороги. Тут с барж на телеги переваливали хлеб, шедший с юга, сюда свозились товары с Иваново-Шуйской промышленной зоны.
На ручьях и речках, впадающих в Волгу, вертелись мельничные колеса, на открытых ветру буграх шевелили крыльями ветряки. Появилось несколько маленьких ткацких фабрик. Город бурлил. Население его достигло двух с половиной тысяч. Дома росли как грибы. Наверху места уже не хватало, заняли низ у самой воды. И по буграм, вырезая на склонах площадки, рубили дома. Так сложился облик городка, бегущего вверх по откосу.
В летнюю навигацию население Плёса возрастало в несколько раз. В ночлежных домах обитали портовые грузчики. Ненадолго находили приют под крышами города бурлаки, проходившие «бечевою» вдоль Волги до тридцати километров в день. Набережная белела двухэтажными домами купцов. Торговали в Плёсе разным товаром. На удивленье много было тут книжных лавок — двенадцать.
Рельсовый путь Иваново-Вознесенск — Кинешма сделал невыгодным вывоз хлеба из Плёса гужевым транспортом. И городок быстро утих.
Тишина была уже главной его примечательностью, когда Левитан первый раз сошел с парохода на пристань.
* * *
В Плёсе художник нашел то, что искала его душа. Поселившись в домике с окнами на реку, он обрел житейский покой и жадную страсть работать. Исчезли мнительность, неуверенность в своих силах. Его зонт над этюдником видели то у воды, то на кручах над речным плесом, то в окрестных деревнях.
Тихая жизнь городка, мир простых радостей, близость к природе пробудили всё лучшее, чем была богата эта натура. Плёс оказался для Левитана тем же, что и сельцо Михайловское для Пушкина. Жилось и работалось радостно. Расширился жизненный горизонт. Молодой еще человек, видевший в Москве главным образом приказчиков, коридорных, половых, извозчиков, увидел тут, на Волге, основы жизни, начал понимать историческую силу народа. И хотя полотна Левитана «безлюдны», мироощущение человека, писавшего их, явственно ощущается.
Чехов, увидев холсты, привезенные другом из Плёса, сказал: «…на твоих картинах появилась улыбка».
В Плёсе состоялось открытие Левитаном Волги. Волжских пейзажей до него написано было много. Левитан в своих наблюдениях и переживаниях постиг душу великой реки. Он почувствовал здесь просторы России, волжский плёс, в котором отражался маленький городок, подарил художнику острые ощущения переменчивой красоты. Картины «Вечер. Золотой Плёс», «После дождя», «Плёс», «Свежий ветер. Волга», глубоко волнующие нас сегодня, — результат и громадного мастерства, и особого строя души, способный остановить волнующие мгновения жизни.
Плёс подарил живописцу много таких мгновений. Полотна, привезенные с Волги, сразу поставили Левитана в ряд великих художников.
Всеобщее любопытство вызвал и маленький городок. Сюда устремились художники. Перебывало их, начинающих и маститых, в городке много, и каждый увозил на холстах «свой Плёс». Но имя Левитана для Плёса — то же самое, что имя Толстого для Ясной Поляны, Тургенева — для Спасского-Лутовинова, Чехова — для Мелихова.
Левитан ездил сюда три лета подряд. Написал много больших полотен и полсотни этюдов. Мотив знаменитой картины «Над вечным покоем» подсказан был обликом деревянной церквушки, стоявшей над плёсом.
Волжский маленький городок пробудил талант Левитана. И сам он навечно прославлен художником. По знакомым картинам мы знаем с детства: есть где-то Плёс, хорошо бы там побывать…
Левитан сохранил сердечную благодарность местечку на Волге. Незадолго до смерти, вспоминая лучшее, что увидел, о Плёсе сказал: «Никогда не забуду…»
* * *
Сто лет почти минуло с той поры, когда по желтым дорожкам в гору ходил Левитан. За сотню лет сколько воды унесла в море Волга!
Выросли, переменились города на ее берегах. А Плёс остался Плёсом. И это его старинное постоянство обернулось сегодня ценностью. Возможно, овраги и кручи помешали его застроить на современный лад.
