В джазе только девушки - Лус Анита (книги хорошего качества TXT) 📗
В туалете на стуле, рядом с умывальником, сидела девушка и что-то пила из горлышка плоской бутылки. Сделав несколько глотков, она приподняла юбку, вставила бутылку за резинку, поддерживающую чулок, и встала, одернув черное шелковое платье, плотно облегающее ее фигуру. У приятелей пересохло во рту. Не в силах ни уйти, ни отвести глаз, они как завороженные стояли на пороге, глядя на нарушительницу сухого закона.
Девушка подняла голову и, увидев, что за ней наблюдают, испуганно ахнула.
— Ради бога, извините! — пролепетал Джо, уже намереваясь дать задний ход и исчезнуть и, похоже, напрочь забыв свои недавние наставления о том, что они с Джерри — «такие же девушки, как все»!
Но Девушка вдруг улыбнулась.
— Ничего, ничего! Я думала, это Красотка Сью — потому и испугалась.
Да, это была та самая блондинка, что поразила их воображение еще на перроне. Без пальто, перьев и шляпки она оказалась еще обворожительнее. У нее была божественная фигура, и двигалась она с необычайной, можно сказать, кошачьей грацией.
— Вы ведь не проболтаетесь, нет? — ласково улыбаясь, спросила она Джо.
— О чем? — пролепетал Джо. И сухой закон, и правила приличия, не позволявшие девушке пить из горлышка, вылетели у него из головы.
— Меня выставят вон, если узнают, что я опять пила! А вы те самые новенькие? — по-прежнему улыбаясь, спросила прелестная незнакомка.
— Угадали! — радостно подтвердил Джерри, визгливым голосом своей Дафны, выглядывая из-за плеча Джо. И тут же представился. — Я — Дафна, а это, — и он небрежно указал на Джо, — Джозефина.
— Заходите сюда! — пригласила блондинка и радостно сообщила: — А меня зовут Душечка!
— О-о-о, как приятно! — обрадовался простодушный Джерри. Джо продолжал пристально смотреть на девушку.
— Душечка? — повторил он строго.
— Это псевдоним! — успокоила его блондинка. — А по-настоящему я — Дана Ковальчик.
— Полька? — почему-то обрадовался Джерри. — Эх, «нет на свете царицы краше польской девицы!»
— Полька, — улыбнулась Душечка. — Знаете, у нас вся семья музыкальная. Мама на пианино играет, а папа — первая скрипка… — непринужденно болтала девушка.
— В каком оркестре? — с видом знатока поинтересовался Джо.
— Не в оркестре. На линии Балтимор-Огайо, в поездной бригаде. А я пою и еще играю на укулеле.
— Ах, вы певица? — разахался Джерри, забыв про свой оторванный бюст.
— Ну, певица я, положим, не первый сорт. — Оба друга во все глаза смотрели на столь здравомыслящую девушку. Так трезво оценивать себя — для девушки большая редкость! — А сюда я поступила, только чтобы удрать, — погрустнела Душечка.
— От кого удрать? — спросил Джо трагическим шепотом консерваторки Джозефины, никогда ни от кого не удиравшей.
— Ох, лучше не спрашивайте! — И Душечка опять полезла за плоской бутылочкой.
Дане Ковальчик было от чего грустить. Родилось это очаровательное создание в семье польских эмигрантов, людей небогатых и Великую Американскую Мечту за хвост не словивших. Дома говорили исключительно по-польски, играли на пианино и скрипке, дочку любили и баловали, насколько позволяли средства, и все было не так уж плохо, пока малютка росла и играла со сверстниками в захудалом квартале Чикаго, где снимала жилье семья Ковальчик.
Проблемы начались, когда девочка подросла и превратилась в хорошенькую блондинку, милую и приветливую, с прелестным голоском и не обремененной многими познаниями головкой. Тут-то все и изменилось.
Нет, Дана по-прежнему любила родителей, но жить, как они, ни в коем случае не хотела. Обстановка родительского дома казалась ей до ужаса убогой; квартал, где они жили, грязным и унылым, словно построенным специально для неудачников… Неудачницей же Дана быть не желала, и, кое-как выучившись играть на гавайской гитаре, она отправилась покорять мир.
Ничего путного из этого покорения пока не вышло. В мире ощущалась явная нехватка миллионеров, но зато чувствовался переизбыток саксофонистов, ничего не способных дать девушке, кроме тех же трущоб, из которых она так безоглядно бежала и возвращаться в которые никак не желала… «Ты на ферме не удержишь тех, кто повидал Париж…»
Неудачные опыты все множились, миллионера на горизонте по-прежнему не было видно, и Дана Ковальчик, теперь уже прозванная за свою хорошенькую мордашку и легкий нрав Душечкой, потихоньку начинала отчаиваться. Конечно, девушки не пьют и общество подобное поведение осуждает. Но выпьешь потихоньку глоточек — и все мрачные мысли уходят куда-то прочь. И уже не так волнует, что тебе двадцать пять, а миллионера все нет и нет, и Американская Мечта, похоже, вообще решила обойти тебя стороной, и что очередной саксофонист-неудачник запустил в тебя селедкой, и что Красотка Сью придирается безбожно… Увы, Душечка, похоже, нашла панацею от всех своих бед…
— Хлебните глоточек! — протянула она бутылочку новеньким.
— О, — кокетливо замахала руками брюнетка Джозефина, — я пью только виски.
Но Джо врал. Пил он все, что пить можно было, но, следует признать, всегда умеренно. Сухой закон его волновал постольку-поскольку. Вот если бы объявили сухой закон на девушек — Джо был бы категорически против!
Душечка вдруг смутилась — новенькие пьянство осуждали. А так как застали они ее в самый неподходящий момент — за выпивкой в гордом одиночестве, — Душечка почувствовала, что следует развеять то неверное представление, которое могло сложиться о ней у этих чопорных консерваторок.
— Не думайте, что я пьянчуга! — прижимая бутылку к груди, горячо заговорила Душечка. — Захочу — могу бросить в любую минуту! — Душечка зря волновалась: приятели и не думали порицать пьющих девушек, особенно таких хорошеньких, как эта блондинка. — Но я не хочу! — воскликнула блондинка. — Меня это подбадривает. Да и все остальные в оркестре — они тоже пьют. И еще как! Только не попадаются… — грустно закончила она.
И здесь Душечка говорила святую правду. В те времена среди молодых девушек, которые сами зарабатывали себе на жизнь, была в большой моде роль этакой «новой женщины» — не чуждой выпивки, сигарет и свободной морали. Волосы — коротко стрижены, юбка — выше колен, ногти и губы — ярко накрашены, и поведение самое раскованное. Конечно, многие девушки лишь делали вид, что мораль для них — пережиток прошлого, но, как правило, держали свою старомодность при себе. Казалось, еще немного — и «идеальная девушка, ждущая идеального мужа» окончательно исчезнет в прошлом, а ее место займет «новая женщина», бросающаяся на мужчину и предлагающая ему руку и сердце…
Душечка вздохнула.
— А вот я невезучая. Всегда влипаю! — Она подняла кончик юбки и снова засунула бутылочку за резинку. Обе «консерваторки» смотрели на нее, не в силах отвести взгляд. Душечка одернула платье и повернулась к ним спиной.
— У меня шов прямой?
— Как стрела! — восторженно пробормотал Джерри. Джо не мог вымолвить ни слова.
Это зрелище уже заставило их однажды остановиться и забыть обо всем на свете — стройненькие ножки Душечки в черных шелковых чулочках с прямым, «как стрела», швом посередине, когда обладательница этих ножек торопливо шла по перрону Центрального вокзала Чикаго. И вот опять…
— Ну, пока, девочки! — Душечка помахала ручкой и выпорхнула из туалета.
— Пока, Душечка, — пропел фальцетом Джо, не в силах оторвать глаз от ее ножек. Но толчок Джерри вывел его из приятной прострации, напомнив о цели их визита в дамский туалет — нужно было срочно что-то делать со съехавшей набок грудью Дафны.
«Мы, девушки, должны помогать друг другу!»
Экспресс «Флорида» на всех парах мчался к заветной цели — благословенному Майами, где тепло, и море плещет, и все купаются и загорают… Дальше, дальше от страшного Чикаго с его Чарли Зубочистками и Коломбо в белых гетрах! Может, напялив на себя дамские тряпки и удрав так далеко, им и удастся спастись от неумолимых преследователей и их бьющих без промаха пулеметов…
Временами Джерри казалось, что он свихнулся, что все это происходило в каком-то страшном сне, а не наяву, но стоило ему вспомнить, как выглядит дуло пулемета, наставленное на его живот, как он готов был до конца дней своих оставаться Дафной!
