Полет сокола - дю Морье Дафна (прочитать книгу .txt) 📗
Но вот беседа закончилась, и он двинулся с места. Но не вверх по виа Россини, а влево от площади, по виа деи Мартири и затем свернул в боковую улочку. Чувствуя себя детективом из полицейского романа, я пошел за ним.
Идти приходилось медленно – он то и дело останавливался, чтобы перемолвиться со знакомыми; и мне из опасения привлечь к себе внимание приходилось наклоняться, делая вид, будто я завязываю шнурок ботинка, или озираться вокруг, словно заблудившийся турист.
Он пошел дальше и в дальнем конце узкой улочки свернул налево. Когда я с ним поравнялся, он стоял на верхней ступени крутой лестницы у небольшой часовни Оньиссанти. Ступени почти вертикально спускались на расположенную внизу виа деи Мартири. Он посторонился, давая мне пройти.
– Извините, синьор, – сказал он.
– Прошу прощения, синьор, – ответил я. – Я впервые в Руффано и шел, куда глаза глядят.
Взгляд его косых глаз всегда приводил меня в замешательство: я не знал, смотрит он на меня или нет.
– Лестница Оньиссанти, – сказал он, показывая рукой на ступени. – Часовня Оньиссанти.
– Да, – сказал я, – вижу.
– Вы хотите осмотреть часовню, синьор? – спросил он. – Ключ у моей соседки.
– В другой раз, – возразил я. – Не беспокойтесь, прошу вас.
– Никакого беспокойства, – заверил он меня. – Соседка сейчас должна быть дома. В сезон она открывает часовню в определенные часы. Сейчас это ни к чему.
И прежде чем я успел его остановить, он крикнул в окно небольшого домика перед часовней. Окно открылось, и из него высунулась голова пожилой женщины.
– В чем дело, синьор Джиджи?
Джиджи, так и есть. Именно это имя было на вывеске сапожной мастерской.
Нашей кухаркой была Мария Джиджи.
– Посетитель желает осмотреть часовню, – крикнул он и стал ждать, пока женщина спустится вниз.
Окно с шумом захлопнулось. Я чувствовал себя незваным гостем.
– Прошу прощения за беспокойство, – сказал я.
– К вашим услугам, синьор, – ответил он.
Я был уверен, что косые глаза внимательно меня рассматривают. Я отвернулся. Через несколько секунд дверь открылась и появилась женщина со связкой ключей в руках. Он отперла дверь часовни и знаком предложила мне войти. С притворным интересом я смотрел по сторонам. Главной достопримечательностью часовни были восковые скульптуры святых мучеников. Я помнил, как меня приводили сюда в детстве и служитель отчитал меня за то, что я хотел потрогать их руками.
– Великолепно, – заметил я, обращаясь к наблюдавшей за мной паре.
– Таких больше нигде нет, – сказал сапожник и, о чем-то вспомнив, добавил:
– Синьор сказал, что он не из Руффано?
– Нет, – сказал я. – Я приехал из Турина.
Инстинкт подсказал мне назвать родной город отчима, где умерла моя мать.
– Ах, из Турина. – Казалось, он был разочарован. – У вас в Турине нет ничего подобного.
– У нас есть плащаница, – возразил я, – плащаница, в которую был завернут Спаситель. На ней до сих пор сохранились следы священного тела.
– Я этого не знал, – виновато заметил он.
Какое-то время мы молчали. Женщина звякнула ключами. Я снова почувствовал на себе взгляд сапожника и немного смутился.
– Благодарю вас, – обратился я к ним обоим. – Я увидел вполне достаточно.
Я протянул женщине двести лир, и она спрятала их в карман широкой юбки.
Затем пожал сапожнику руку и еще раз поблагодарил его за любезность.
Спускаясь по лестнице Оньиссанти, я почти не сомневался, что они смотрят мне вслед. Возможно, я кого-то или что-то им напомнил, хотя что общего могло быть между мужчиной из Турина и десятилетним мальчуганом.
Я вновь направился в сторону пьяцца делла Вита и на виа Сан Чиприано, в нескольких шагах от церкви, заметил небольшой ресторан. Я позавтракал, выкурил сигарету, но в голове у меня по-прежнему не было никаких планов.
Ресторана этого я не помнил, он был новый и, видимо, пользовался популярностью, поскольку вскоре все столики оказались занятыми. Повинуясь смутному беспокойству, я вынул сложенную газету и поставил ее перед собой, прислонив к графину с вином.
– Извините, у вас не занято? – спросил чей-то голос.
Я поднял глаза.
– Разумеется, нет, синьорина. – Я слегка вздрогнул от неожиданности и освободил место на столике.
– Кажется, утром я видела вас во дворце, – сказала она.
Я с удивлением взглянул на нее и тут же извинился. Я узнал женщинулектора, которая водила группу студентов.
– Вы старались от нас ускользнуть, – сказала она. – Не могу осуждать вас за это.
Она улыбнулась. У нее была приятная улыбка, хотя рот несколько великоват, и разделенные на пробор, зачесанные назад волосы. На вид ей было года тридцать два. Под ее левым глазом я заметил большую родинку. Некоторые мужчины находят такие метки сексуально привлекательными. У каждого свой вкус…
– Я пытался убежать не от вас, – объяснил я, – а только от ваших слушателей.
Гораздо реже общаясь со своими соотечественниками, чем с представителями других национальностей, особенно с американцами и англичанами, и всегда находясь в подчиненном положении, я разучился общению с итальянками, которые любят, чтобы за ними ухаживали, и рассматривают это как простую любезность с вашей стороны.
– Если бы у вас было желание что-нибудь узнать о выставленных во дворце картинах, вы могли бы к нам присоединиться.
– Я не студент, – ответил я, – и не люблю быть одним из многих.
– Вероятно, вы предпочли бы персонального гида, – пробормотала она.
Я понял, что до окончания трапезы галантность будет наилучшей линией поведения. Когда же мне станет скучно, я всегда смогу взглянуть на часы и извиниться, сославшись на то, что спешу.
– Как и большинство мужчин, – сказал я. – Вы не находите?
Она улыбнулась улыбкой заговорщицы и сделала знак официанту.
– Возможно, вы и правы, – сказала она. – Но я преподаватель университета и должна выполнять свою работу. Должна нравиться как мальчикам, так и девочкам, и вложить некоторые факты в их упрямые головы.
– Это сложная задача?
– С большинством из них – да, – ответила она.
У нее были маленькие руки. Мне нравится, когда у женщин маленькие руки.
Колец она не носила.
– Что входит в ваши обязанности? – спросил я.
– Я прикреплена к факультету истории искусств, – ответила она. – Два-три раза в неделю читаю лекции студентам второго и третьего курсов и вожу первокурсников во дворец, как сегодня, и в другие места, представляющие интерес. Я здесь уже два года.
Официант принес ее заказ. Несколько минут она ела молча. Затем взглянула на меня и улыбнулась.
– А вы? – спросила она. – Вы приезжий? На туриста вы не похожи.
– Я групповод, – ответил я. – Приглядываю за туристами, как вы приглядываете за студентами.
– И ваши подопечные здесь в Руффано? – На ее лице появилась легкая гримаса.
– Нет. Сегодня утром я в последний раз пожелал им хорошей скорости.
– И теперь…
– Можно сказать, что теперь я свободен для предложений.
Некоторое время она молчала. Ее целиком занимала еда. Но вот она отодвинула тарелку и принялась за салат.
– Для какого рода предложений? – спросила она.
– Делайте. Я отвечу.
Она посмотрела на меня, словно о чем-то задумавшись.
– Какими языками вы владеете?
– Английским, немецким и французским. Но я никогда не читал лекций, – – сказал я.
– Я этого и не предлагала. У вас есть диплом?
– Туринский диплом по иностранным языкам.
– В таком случае – почему групповод?
– Видишь страну. Хорошие чаевые.
Я заказал еще кофе. Беседа ни к чему меня не обязывала.
– Итак, у вас каникулы? – сказала она.
– По собственному желанию. Я не уволен, просто захотел несколько недель отдохнуть от постоянной ра боты. И, как уже сказал, открыт для предложений.
Она закончила свой салат. Я предложил ей сигарету, она согласилась.
– Возможно, я смогу вам помочь, – сказала она. – В университетской библиотеке временно не хватает сотрудников. Часть нашего персонала все еще размещается в одной из комнат дворца. Потом они переедут в новое помещение между университетом и студенческим общежитием, но наше прекрасное здание откроется только после Пасхи. Сейчас у нас полный бесдорядок. Библиотекарь – мой хороший знакомый. Ему не обойтись без дополнительной помощи. А диплом по современным языкам… – Она не закончила, но по ее жесту можно было понять, что остальное не составит труда.
