Осиная фабрика - Бэнкс Иэн М. (читать онлайн полную книгу txt) 📗

Вообще-то я надеялся встретить в городе кого-нибудь из знакомых, но пока что видел только старого Маккензи в «Охоте и рыболовстве» да толстуху миссис Стюарт в кафе, которая сидела за кофеваркой и зевая листала что-то «миллз-энд-буновское». [2] С другой стороны, знакомых у меня – раз-два, и обчелся. Единственный мой настоящий друг – это Джейми, правда, через него я познакомился еще кое с кем из ребят моего возраста, которых можно считать приятелями. Учитывая, что в школу я не хожу и к тому же вынужден делать вид, будто живу на острове лишь наездами, со сверстниками я почти не общался (за исключением разве что Эрика, но и он подолгу отсутствовал), а когда я начал было подумывать о том, что пора бы, как говорится, на мир посмотреть, себя показать, – Эрик спятил, и на какое-то время обстановка в городе сделалась несколько напряженная.

Матери стали пугать Эриком своих малолетних чад: веди, мол, себя хорошо, а то придет Эрик Колдхейм со своими ужасными червями и личинками, то-то поплачешь. С течением времени история – полагаю, это было неизбежно – подверглась небольшой корректировке: не будешь слушаться, говорили детям, придет Эрик и подожжет тебя (не твоего Тузика или Бобика – тебя самого). И – полагаю, это тоже было неизбежно – многие дети начали путать меня с Эриком или считать, что я горазд на такие же проделки. Или, может, их родители что-то подозревали насчет Блайта, Пола и Эсмерельды. Как бы то ни было, дети стали убегать от меня или выкрикивать издали всяческие оскорбления, так что я решил временно лечь на дно, свести визиты в город к необходимому минимуму. На меня и по сей день косо посматривают (как дети с подростками, так и взрослые), и я знаю, что некоторые матери стращают своих отпрысков: веди, мол, себя хорошо, а то придет Фрэнк и тебя заберет, – но меня это не волнует. Это я переживу.

Я сел на велосипед и покатил к дому, позабыв об осторожности: лужи я проскакивал на полном ходу, а перед Трамплином – участком тропинки, где после длинного спуска с дюны имеется пригорок, на котором немудрено и подлететь, – разогнался километров до сорока в час и в итоге с громким чвяком приземлился на раскисшую тропинку, чуть не угодив в кусты дрока, да еще и задницу отбил, так что впору было орать до самого дома. Но все обошлось. Отцу я сказал, что все в порядке и что обедать я приду через часполтора. Затем откатил велосипед к сараю, протер покрышки и раму моего Гравия, а потом изготовил несколько новых бомб – взамен израсходованных накануне, а также про запас. Я включил старый электрический рефлектор, не потому, что мне было холодно, а чтобы очень гигроскопичная смесь не впитывала влагу из сырого воздуха.

На самом деле я, конечно же, мечтаю о том, чтобы не надо было таскать каждый раз из города килограммовые пакеты сахара и жестянки гербицида, а потом набивать смесь в обрезки железных кожухов от электропроводки, которые Джейми-карлик добывает для меня на своей работе – на стройке в Портенейле, – при том что в подвале у нас хранится достаточно пороха, чтобы разнести вдребезги и пополам чуть не весь остров; но отец меня и близко к пороху не подпускает.

Это его отец, Колин Колдхейм, приобрел порох на соседнем судовом заводе, где разрезали корабли на лом. На заводе – который, кстати, давно успели закрыть – работал кто-то из его родственников и обнаружил, что у какого-то старого, допустим, эсминца остался в неприкосновенности один из пороховых погребов. Колин купил весь порох и использовал его для разведения огня. Взрывается порох только в замкнутом объеме, а так это идеальная растопка. Запасов хватило бы лет на двести, даже если бы папа тоже применял порох с той же интенсивностью, так что, видимо, Колин рассчитывал его перепродать. Когда-то папа действительно использовал порох для разжигания кухонной плиты, но это было давно. Бог знает сколько там еще этого добра; я видел огромные штабеля, на тюках даже сохранились штампы Королевского ВМФ, и я долго ломал голову, как бы оприходовать это богатство, но единственное, до чего я в итоге додумался, – это что можно было бы устроить подкоп из сарая и забирать порох из дальних рядов, так чтобы изнутри подвала запас казался нетронутым. Отец проверяет подвал примерно раз в две-три недели – опасливо спускается с фонарем и пересчитывает тюки, принюхивается и проверяет показания термометра с гигрометром.

В подвале приятная прохлада и совсем не сыро, хотя грунтовые воды должны залегать очень близко, и отец вроде бы знает, что делает, он уверен, что вещество не стало нестабильным, но, думаю, он все равно опасается, особенно после Бомбового Круга. (Снова виновен; опять вина моя. Второе мое убийство – и не исключено, что кто-то из родственников начал тогда что-то подозревать.) Впрочем, если он так боится, почему тогда все не выкинет? Наверно, у него тоже связано с этим порохом какое-нибудь суеверие. Связь с прошлым и все такое или злой таящийся демон, символ всех злодеяний нашего семейства, не иначе как ждет подходящего случая нас удивить.

Короче, к пороху мне не подобраться, так что я вынужден таскать из города железные трубки и всячески с ними уродоваться, выгибать и отпиливать, высверливать, обжимать и снова выгибать, так что верстак и весь сарай скрипят от натуги. Целое искусство, если подумать, по крайней мере квалификации требует немалой, и лишь мысль о том, на что применю плоды моих трудов, мешает мне все бросить, заставляет проливать семь потов над тисками.

Я прибрался в сарае, уничтожил все следы моего бомбоклепания и пошел обедать.

– Они его ищут, – вдруг произнес папа, прожевав очередную порцию капусты с соевым фаршем и готовясь закинуть в рот следующую.

Он блеснул на меня своими черными глазами, будто струей из огнемета опалил, и снова уткнулся в тарелку. Я хлебнул откупоренного к обеду пива. Эта партия вышла у меня лучше, чем предыдущая, да и крепче.

– Эрика?

– Да, Эрика. Они ищут его на болотах.

– На болотах?

– Они думают, он может скрываться на болотах.

– Ну да, это, пожалуй, объясняет, почему они ищут его там.

– Именно так. – Папа покивал. – Что это ты все время под нос себе гудишь?

Я прокашлялся и вгрызся в очередной бифбургер, сделав вид, что не слышал вопроса.

– Я тут думал… – начал он и, зачерпнув очередную порцию коричнево-зеленой смеси, долго ее жевал.

Я ждал, что он скажет дальше. Он вяло махнул своей ложкой, указывая примерно в направлении верхнего этажа, и произнес: – Какая, по-твоему, длина телефонного провода?

– Натянутого или ослабленного? – тут же уточнил я, отставив стакан с пивом.

Папа хмыкнул и снова принялся за еду. Судя по всему, ответ если и не порадовал его, то удовлетворил. Я отхлебнул пива.

– Я сейчас в город, – наконец проговорил он, ополоснув рот натуральным апельсиновым соком. – Заказы особые будут?

Я помотал головой, отхлебнул пива и сказал:

– Нет, все как обычно.

– Картофельное пюре «Минутка», бифбургеры, сахар, пирожки с мясом, кукурузные хлопья и прочая дрянь, верно? – Он едва заметно скривился в презрительной усмешке, хотя сказано все было довольно ровным тоном.

– Верно, – кивнул я. – Ты мои вкусы знаешь.

– Питаешься черт знает как. Надо было с тобой построже.

Я ничего не ответил, пригнулся к тарелке, сосредоточился на еде. Макушкой я ощущал папин пристальный взгляд, слышал плеск сока в его стакане. Наконец он поднялся из-за стола и пошел к раковине ополоснуть тарелку.

– В город вечером собираешься? – спросил он, отвернув кран.

– Сегодня нет, сегодня я дома. Завтра поеду.

– Надеюсь, ты не будешь опять нажираться как свинья. Когда-нибудь тебя арестуют, и что тогда прикажешь делать? – Он покосился на меня. – Что, а?

– Я не нажираюсь как свинья, – заверил я его. – Стаканчик-другой за компанию, и все.

– За компанию, говоришь? Ну-ну. Как-то слишком много от тебя потом шума. – Он смерил меня суровым взглядом и опять сел к столу.