Гадалка для холостяка - Белинская Анна (книга бесплатный формат .TXT, .FB2) 📗
О, даже так? А я всего лишь хотела откосить от обслуживания седьмого столика.
Мысленно довольно потерев ручки, еле передвигаю ногами и с характерными звуками иду в служебку, как слышу вдогонку:
– А вот нечего после клиентов со столов объедки доедать! – кричит Рубин Артурович.
Чувствую, как к горлу по-настоящему подкатывает тошнота от сказанных админом слов. Фу!
Вообще-то, такое было всего пару раз. И я ничего не доедала. А всего лишь собрала в пакетик мясную нарезку для Степана Васильевича, к которой огромная компания ребят практически не притронулась.
В подсобке ускоренно переодеваюсь, запираю форму в шкафчике, беру рюкзак и выхожу в коридор.
Для персонала в баре существует отдельный выход, но прежде, чем покинуть заведение, я решаю заглянуть в зал и еще разок взглянуть на своего преподавателя. Озираясь по сторонам, чтобы не быть пойманной админом, проскакиваю к бару. Мишаня усмехается, когда видит меня под барной стойкой, прикладывающую палец ко рту:
– Тссс, – шепчу ему.
– Миш, для седьмого еще не готово? – слышу голос Наташи.
– Делаю, – отвечает Мишаня.
Что она спросила? Для седьмого столика?
– Псс! Пс, – прячась за огромным пивным резервуаром, окликаю коллегу. – Наташ!
– Яна? – Наташа перегибается через стойку и удивленно смотрит на меня. – Ты до сих пор там сидишь?
– Наташ, – игнорирую вопрос, – эти напитки для седьмого столика? – киваю на бумажный чек, лежащий на стойке.
– Ага, – кивает Натаха. – «Белая лошадь» для красавчика в белой рубашке, «Карибское сокровище» – для сладенького в черном джемпере, – Наташка мечтательно закатывает глаза.
А я закатываю пренебрежительно.
Ну еще бы! В черном свитере – не кто иной, как Миронов Илья Иванович, и не удивительно, что этот мажорик заказал себе такой же смазливый коктейль, как он сам.
– Так, ладно, Миш, – Наташка нервно постукивает ноготками по глянцевой поверхности, – подойду через пару минут. Меня хотят за вторым, – уносится.
Вновь выглядываю из-за стойки и смотрю на доцента.
Смеется, гаденыш. Весело ему, отдыхает. С утра настроение мне испортил, заработка лишил, так теперь еще и без чаевых оставил.
Ууу, ненавижу!
И тут меня озаряет!
Усаживаюсь на корточки и рыскаю в рюкзаке.
Да где же вы? Шарю рукой по дну сумки, встречаясь с насмешливым выражением лица бармена.
Ведь точно помню, что где-то здесь завалялись.
Есть!
Пальцы нащупывают картонную упаковку!
«Капсулы Бисакодил»,** – читаю.
Они родимые!
Эх, как же хорошо, что я их не выложила!
Месяц назад Степан Васильевич страдал запором. Свозила его к ветеринару, и выписали моему болезному этот лекарственный препарат. Врач тогда разъяснил, что он отлично подходит престарелым кошакам, на что Степан Васильевич оскорбился. И вот, не помню почему, но к моему счастью, а к Мироновскому несчастью, из сумки я так это слабительное средство не выложила.
Дождавшись момента, когда Мишаня полез в холодильник за льдом, я со скоростью света вскрываю капсулу и, не раздумывая, высыпаю в коктейль для доцента.
«Уа-ха-ха!» – теперь уже я голосом Люцифера злобно смеюсь.
Ну что, Илья Иванович, доброго вам вечера и спокойной ночи!
*Сикипер – разговорное наименование планшета для принятия официантом заказа у посетителя и передача информации о заказанном меню на кухню.
** Бисакодил – слабительное средство.
Глава 8. Встретились как-то доцент и профессор…
– Каждый день концерты мне устраивает, – сокрушается друг. – Прихожу домой уставший, жрать хочу как собака, а она мне с порога: «Опять со своими студентками развлекался?», – пытается спародировать голос своей супруги Саня. – И эта еще… на разогреве ей поддакивает, – ядовито бурчит.
– Кто? – спрашиваю.
– Так теща.
– Прошу прощения. Повторить? – в который раз певучим голоском спрашивает хорошенькая официантка с именем Наталья на бейдже.
Вообще, в этом баре все девчонки ладные. Словно их отбирали из фотомоделей. Возможно, я бы с ней сегодня замутил, но она положила свой цепкий глаз на моего друга, которому, в свою очередь, на нее до лампочки.
Сейчас он ненавидит весь женский свет и эту Наталью, уверен, тоже.
Мой друг Саня изрядно надрался, но у него есть на то причины, и я его полностью поддерживаю.
– Двойной, – кивает Наталье и несколько раз неудачно протыкает шпажкой кубик сыра.
По количеству выпитого мы с Саней идём вровень, но он пьет чистый, а я бодяжу себе льдом. Это ему скоро ехать на каторгу, а у меня грандиозные планы на ночь, где мне нужна относительно трезвая голова и бодрый стояк.
На столе вибрирует телефон Санька. Друг матерится и закатывает глаза. Это уже пятый звонок. За десять минут.
– Да! – рявкает друг, но уже не так активно, как десятью минутами раньше. Его челюсть еле ворочается и мне вдруг становится жалко Александра Ерохина, декана Факультета урбанистики и городского хозяйства.
Я не видел таким товарища… пытаюсь припомнить… И понимаю, что не видел таким дерганным и нервным всегда ответственного, сдержанного, предельно собранного Александра никогда. Саша Ерохин третий год возглавляет Институт и по сей день является самым молодым руководителем вуза. Но даже за время напряженной работы в должности декана, пройдя адовы круги аккредитации и лицензирования, даже тогда Сашка был спокойным как удав.
Мы дружим, не соврать, девять лет. Познакомились в магистратуре. Два года в магистре были самыми отвязными в наших жизнях с Саней. Потом вдвоем поступили в аспирантуру, и там я понял, что наукой сыт не будешь. И ушел в бизнес. А друг закопался в учебе, защитил диссертацию на соискание ученой степени, получил ученое звание доцента, затем профессора и в итоге дорос до декана. В тот же год он женился. Для меня все прошедшие три года брак Саши и Оли казался на небе окрещенным. Помню, каким счастливым выглядел друг и как уверял меня, насколько ему в семейных узах комфортно. А сегодня эти прочные узы трещат и грозят тяжелым разводом. По крайней мере за этот вечер из уст Ерохина подобные фразы я слышал неоднократно. Не знаю, что случилось с их идеальной семьей, но именно гибнущий брак Ерохиных стал для меня жирной конечной точкой.
– Я сказал, что скоро приеду. Не начинай, – друг прикрывает трубку ладонью, преграждая звук бьющей по башке музыки. – Оля! – предупреждает друг супругу. – Да! Да! Я с бабами. Со студентками, именно. Сколько их? Сейчас посчитаю! Так… – деланно задумывается друг. – Шесть. Их шесть, Оля. По три нам с Илюхой на каждого. Довольна? Ты это хотела услышать?
Усмехнувшись, качаю головой.
И вот нафига? Нафига, спрашивается, оно надо? Чтобы потом вот так мучаться? Ревность, истерики, слезы – нет, такое не для меня. То ли дело я – никому ничем не обязан, никому не должен и сам ничего не требую взамен.
Сашка раздраженно нажимает отбой и отбрасывает телефон. Рыщет осоловелыми глазами по столу в поисках выпивки, но в наших стаканах пусто.
– Задолбала, – плюется Саша. Вот, а когда-то на секунду оторваться друг от друга не могли. – Ну ты представляешь, Илюх, эта ненормальная считает, что я только и делаю, что студенток окучиваю. В кишках сидит уже своей ревностью. Да у меня свободного времени нет, чтобы новости в интернете почитать или отлить сходить, а не то, что кого-то там клеить, – это точно. Друг зарывается в бюрократии. – Выдра болотная! – вот, а когда-то была заей любимой.
– Тогда уж речная, Сань, – усмехаюсь я. – Выдры в болоте не водятся. Ты же профессор, Ерохин. Стыдно не знать, – подшучиваю над другом, стараясь разрядить обстановку.
– А ты не умничай. Я тебя сколько уламываю защищаться? – вдруг перепрыгивает товарищ.
Да. Было дело. Только за каким лесом мне оно надо? Я и так каждый год веду с другом борьбу на тему моего увольнения.
Честно? Я работаю в вузе только из-за него. Мне даром не сдались те гроши, которые я получаю в должности доцента. Я даже не помню, на какую карточку приходит моя преподавательская зарплата.
