Трезориум - Акунин Борис (библиотека книг txt) 📗
– Оставаться на местах! – зычно крикнул вошедший. – Спокойно, товарищи. У кого документы в порядке, отдыхайте дальше.
– Комед… комендантские, – прошептал Уткин. Язык у него слегка заплетался. – А мы с тобой не отметились, не загре… зарегистрировались. Валить надо. Но сначала, чтоб добро не пропадало… – Он приложился к графину, подергал кадыком. – Теперь слушай мою команду. По-пластунски. За мной!
Они сползли с табуретов на каменный пол, благо темно. Работая локтями и коленками, двинулись к стойке, за которой ушлый разведчик давеча углядел второй выход.
– На губе пускай фраера сидят, а нас не возьмешь, мы из Кронштадта, – довольно сказал старлей за дверью, помогая Рэму подняться. – Держись Уткина, заманденыш. С ним не пропадешь.
Коридорчиком они вышли к пропахшей мочой лестнице, поднялись по ступенькам, толкнули тяжелую дверь.
– И свобода нас примет радостно у входа! – продекламировал топавший сзади Рэм. Ему было хорошо, весело.
Он шагнул из мрака в ярко освещенный двор – и наткнулся на застывшего Жору.
– Документы, – раздался строгий голос.
Еще один офицер, капитан. Рядом двое солдат с ППШ наперевес. Все трое с красными повязками.
– Красиво работаете, комендатура, – зло сказал Уткин. – В клещи берете? А может, мы с корешем отлить вышли? На это тоже документ нужен?
– Предъяви, потом отливай. – Капитан протянул руку. – Ну!
– Баранки гну! Подождешь, пока разведка нужду справит. – Жора потянулся к ширинке, будто собрался расстегнуть пуговицы. – Рыло отвороти, комендатура. Или интересуешься на мой кряк поглядеть?
Зачем он так, в панике подумал Рэм. Все равно ведь попались, а он еще хуже делает!
Лицо капитана налилось бешеной краской.
– Да вы, старший лейтенант, лыка не вяжете. Позорите звание офицера! Снять ремень, сдать оружие, руки за спину! Живо!
И положил руку на кобуру.
– Крысюга… – Жоре было трудно говорить, он рванул воротник. – У меня оружие – немца бить… а не по тылам форсить… Гнида мордатая…
Он схватил комендантского за отвороты шинели, рванул на себя, тряхнул. Со старлея слетела кубанка, с захрипевшего капитана фуражка.
Один солдат ткнул Уткина дулом автомата под ребра, второй замахнулся прикладом – двинуть по стриженому затылку. Рэм не задумываясь, рефлекторно, провел два хука, справа и слева. Без замахов, времени на которые сейчас не было. Тренер учил: главное – скорость и точность удара, сила – дело десятое. Левый патрульный, отоваренный в подбородок, крутанулся вокруг собственной оси и выронил автомат. Правый получил прямую плюху в нос и, должно быть, ослеп от боли – глаза закатились кверху. Уткин же хрустко вмазал капитану лбом в переносицу и отшвырнул бесчувственное тело.
– Полундра! – крикнул он. – Драпаем!
Подхватив упавший вещмешок, Рэм со всех ног дунул за приятелем из двора. Нападение на караул – это стопроцентный трибунал.
– Врешь, не возьмешь Чапаева! – радостно орал на бегу разведчик. Вернулся за кубанкой, пнул ногой солдата, нагнувшегося за автоматом. Кинулся догонять.
– Кряк вам в грызло, а не Жорку Уткина!
Они вылетели в переулок, почти сразу нырнули в гулкую подворотню, протопали через пару дворов и остановились только за поворотом.
– Это ты виноват… – Уткин тяжело дышал.
– Я?!
– Тебя просили, как человека. Больше трех не давать. Сказал бы «Лычково-Винница», и порядок. Видишь, психанул я… Да ты и сам нажрался. «Не пью».
Если Рэм и был пьян, то от встряски и ужаса совершенно протрезвел.
– Что нам теперь будет? – тоскливо спросил он. – На кой ты орал, что ты Жора Уткин?
Старлей беспечно махнул рукой.
– Крякня. Капитан постыдится начальству докладывать. Втроем не смогли двоих взять. Его за такое на передовую отправят. Скажи лучше, ты где так махаться научился?
– Я же говорил. У меня первый разряд по боксу.
От уткинской уверенности Рэму стало поспокойнее.
– Для лопухов комендантских годится, но в настоящей рукопашке на бокс шибко не надейся. Вот давай, бей меня.
Он положил на землю мешок. Встал, слегка согнув колени. Руки держал свободно, у бедер, ладонями вперед.
– Лупи со всей науки. Не боись.
– Ладно, – улыбнулся Рэм.
И грамотно, технично кинул левый прямой, рассчитав остановить кулак в сантиметре от Жоркиной челюсти.
Но противник нырнул ему под руку, всей массой тела сшиб наземь, и миг спустя Рэм засипел, схваченный стальной пятерней за горло.
– Вот так. Ты боксер, а я горлодер. – Сверху в упор смотрели Жоркины налитые кровью глаза. – Горло раздираю на раз. Я тебя научу. Давай, подымайся.
Встал сам, дернул на себя Рэма.
– Кроме шуток. На кой кряк тебе в кадры идти? Раз ты парень боевой, айда со мной. Разведчиком будешь. Не сразу конечно. У тебя немецкий, а нам по штатному переводчик положен. Созреешь – буду брать в поиск. Языка лучше на месте потрошить, пока горяченький. А то, может, он не знает ничего. Очень ты нам пригодишься.
– У меня же предписание. В распоряжение управления кадров Второго Украинского, – засомневался Рэм, хотя, конечно, ужасно захотелось в дивизионную разведку. Одно название чего стоит!
– А у нас что? 359-я Краснознаменная дивизия 74-го стрелкового корпуса 6-й армии Второго Украинского фронта. Короче так. Пойдем вдвоем. Я буду договариваться, а ты стой рядом. Ты пойми, дура. Одно дело ты прибываешь кряк знает куда, где всем на тебя положить. И совсем другое – со мной, к своим. Большая разница.
Тот капитан в поезде говорил то же самое, вспомнил Рэм. Интересно, какой по системе выживания балл у дивизионной разведки? Вряд ли меньше, чем у пехотного комвзвода. Да и вообще, что за подлость – баллы высчитывать.
– Ну чего, лады?
– Лады.
– Вот теперь, Рэмка, мы с тобой закорешимся по-настоящему.
Уткин крепко обнял его, а по спине хлопнул так, что внутри екнуло.
– А на память о сегодняшнем сражении держи мою фотку.
Жорка порылся в мешке, вынул снимок.
– Это старая, августовская. Я тут еще старшина и без «Красного знамени», но другой нету. Дай карандаш, надпишу.
И накалякал на обороте «Боксеру от горлодера». А Рэм свой снимок, где он во всем новеньком, дарить не стал, постеснялся.
– Вот чего, – сказал Уткин, подумав. – Схожу-ка я в штаб один. Похожу, погляжу. Может, какое начальство встречу, кто меня знает. Так оно легче выйдет. Фамилия твоя какая? Каблуков?
– Клобуков.
– Напиши вот здесь, на бумажке. Название училища, номер командировочного. И подожди меня где-нибудь. Я, может, долго буду.
– Да мне все равно нужно тут одного человека найти, посылку передать.
Старлей кивнул, глядя уже не на Рэма, а на перекресток, где скучала девушка-регулировщица.
– Эй, лапуля! Штаб фронта где тут у вас?
– Военная тайна! – игриво отозвалась та. Красавец в лихой кубанке ей, видно, понравился. – Ты, может, шпион.
– Готов предъявить свой документ и всё прочее! Согласен на личный досмотр! – заорал Жорка, перебегая к ней.
Скоро он уже хохмил о чем-то, девушка прыскала.
Как ловко у него всё выходит, завидовал Рэм. Наверно, любую в два счета уговорит.
– Сам штаб переехал куда-то к Бреслау, но вся тыловуха пока тут, – сообщил Уткин, вернувшись. – Кадровое в ратуше. Говорит, здоровенная такая башня, отовсюду почти видно.
Ратушную площадь они нашли быстро. Улицы вокруг были перекрыты временными шлагбаумами, повсюду стояли грузовые и легковые машины, а столько старших офицеров в одном месте Рэм никогда не видывал. Задергался направо-налево честь отдавать. Тут мозговой центр целого фронта, а это, наверно, миллион солдат. Шутка ли!
– Давай так, – предложил Жорка. – Через два часа, в восемнадцать ноль-ноль, встречаемся на вокзале – где тогда стояли. Если я не пришел, значит, встретил кого-нибудь из корешей. Или установил перспективный контакт с кем-то из женсостава вооруженных сил СССР. Окрепший после ранения организм требует ласки. Тогда извини-не-обижайся. Но завтра в 10 утра буду на месте, железно. Ты переночуй где-нибудь, лады?
