Прикосновение - Маккалоу Колин (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
На вопрос о том, как же тогда мог произойти взрыв, Ли только покачал головой и заявил, что он понятия не имеет. То же самое повторил Прентис. Динамит взрывоопасен только при наличии детонатора, и даже если один из детонаторов отсутствует, далеко не все заряды взорвались бы, потому что не все подключены к батарее последовательно. Как правило, обычно взрывают первые заряды, ждут результатов, а затем решают, можно ли взрывать остальные. Но подрывники редко решают обрушить всю стену целиком: большую часть разбивают пневматическими отбойными молотками после того, как взрыв образует щели и трещины на наиболее слабых участках стены.
Ли припомнил, что сэр Александр с нетерпением ожидал этого взрыва и называл его «экспериментальным». Прентис подтвердил его слова.
– Чем вы можете объяснить случившееся, доктор Коствен? – спросил наконец коронер.
– У меня есть только одно объяснение. За каменной стеной тоннеля скрывалась зона обширных пустот, о которой Александр не знал. Именно поэтому взрыв вызвал обрушение гранита почти по всей длине тоннеля. Других предположений у меня нет. Есть и еще одна деталь, которая ничего не скажет непрофессионалу: несколько дней назад на горе я заметил впадину примерно над тем местом, где находится тупиковый конец первого тоннеля. Геолог сделал бы вывод, что там наблюдается проседание горных пород, поскольку раньше поверхность горы в этом месте была ровной.
– Могло ли проседание пород стать причиной обширного обрушения в тоннеле, доктор Коствен?
– Ваша честь, это зависит от ряда условий. Но вряд ли кто-нибудь из тех, кто в то утро находился в шахте, смог бы отличить грохот взрыва от шума, вызванного обрушением тоннеля по естественным причинам. В любом случае на барабанные перепонки воздействуют слишком мощные звуковые волны. – Ли умышленно не старался упростить объяснения.
Коронер вынес вердикт: смерть произошла в результате несчастного случая. Сэр Александр Кинросс был официально признан мертвым.
Руби и Элизабет не присутствовали в суде, но Нелл приехала из Сиднея, хотя ей предстояла еще одна поездка – на панихиду по отцу и чтение завещания. Из зала суда мрачная Нелл вышла вместе с Ли.
– А по-моему, все это чепуха, – заявила она, когда Ли провожал ее на вокзал к поезду на Батерст и Литгоу.
– Почему, Нелл? – спросил он, почти не удивляясь.
– Мой отец не допускал ошибок.
– И я так считаю.
– Так в чем же дело? – напористо продолжала Нелл.
– Для меня это загадка, Нелл. Мне нечего тебе ответить.
– Но должна же быть разгадка.
– Надеюсь, ты ее найдешь. И мне было бы спокойнее.
– А маме плевать.
– Напрасно ты так думаешь. Ты же знаешь, она умеет скрывать истинные чувства.
– Да уж, лучше, чем кто-либо, – с горечью подтвердила Нелл. – Даже Руби горюет сильнее.
– У нее больше причин горевать, – без обиняков отозвался Ли.
– Странная мы пара, Ли, – ты и я.
– Мы запутались в отношениях родителей.
– Точно. А ты проницательный, хоть и инженер.
– Спасибо.
Прислонившись щекой к окну купе, Нелл устремила взгляд потухших синих глаз на лицо Ли. Он неуловимо изменился: стал увереннее в себе, старше, решительнее. «Может, он надеется, что отец назначил его главным наследником? Но папа же говорил, что все оставит мне. А я не хочу – не желаю, и все! Нет, Ли не такой. Причина перемены в другом. Мне он никогда не нравился, а теперь я вижу, чем он привлекает людей. Цельностью, благородством, чуткостью. Наши матери, моя и его, смотрят на него как на единственного спасителя. С другой стороны, что же тут странного? Ли – мужчина. А обо мне никто и не вспоминает».
В Литгоу они пересели на поезд до Кинросса и продолжали путь в молчании, которое никто не решался нарушить.
Наконец Ли заговорил:
– Из-за смерти Анны и гибели отца ты наверняка пропустила много занятий. Ты успеешь наверстать упущенное?
– Думаю, да. В этом году мы сдаем экзамены по фармакологии, клинической медицине, хирургии, физиологии и анатомии. К ним я уже готова, а посещение лекций у нас необязательное, особенно если отсутствуешь по уважительной причине. – Ее удлиненное лицо оживилось. – А вот в следующем году я перейду на последний курс, и он будет самым трудным. Выпускники изучают предметы, не относящиеся к медицине напрямую, – например, судебную медицину. Я уже работаю над диссертацией, так что закончу университет не просто бакалавром, а доктором медицины.
– О чем твоя диссертация?
– Об эпилепсии.
«Анна», – понял он.
– А замуж собираешься? – И он обаятельно улыбнулся, всем видом показывая, что просто шутит.
– Нет.
– Жаль. Ты единственный прямой потомок Александра.
– Не верю я во всю эту генеалогию, Ли. Древние предрассудки. И потом, есть Долли.
– Прости, – ничуть не смущаясь, ответил он.
– Ну, разве что ты захочешь на мне жениться, – с вызовом добавила она.
– Ни за что!
– Это еще почему? – оскорбилась Нелл.
– Ты слишком колючая и напористая, мне не сгладить острые углы твоего характера. Я предпочитаю более покладистых женщин.
– Уже кого-нибудь выбрал?
– Нет. Выбирают не мужчины, а женщины.
Почувствовав душевное расположение к Ли, Нелл согласилась:
– Да, это так.
– А что с твоим безымянным возлюбленным?
– О, мне же в то время было всего шестнадцать. Его чуть удар не хватил, когда он узнал, как я молода. Так что все кончилось, не успев начаться.
– Может быть, стоит раздуть искру?
– Нет! Тем более теперь, после смерти папы. Я буду чувствовать себя предательницей.
– Но почему?
– Этот человек – член парламента Нового Южного Уэльса от рабочей партии. Такой же отъявленный социалист, как папа – сторонник капитализма. – Она вздохнула и с грустью продолжала: – Но он мне так нравился! Он пониже тебя ростом, но в драке я бы поставила на него.
– И напрасно, – усмехнулся Ли. – Вряд ли его обучали китайским боевым искусствам.
Последнее завещание Александр составил через два дня после смерти Анны и, к счастью, до исповеди Ли. Следовательно, Ли не имел никакого отношения к завещанию. Его удивляло только, почему Александр не переписал завещание сразу же, как только узнал о связи Ли с Элизабет. Шесть из семи паев компании «Апокалипсис» Александр завещал Ли, седьмой – Руби, а это означало, что из тринадцати паев компании на долю Ли приходится семь, Руби – два, Суна – два, и еще двумя владеет Констанс Дьюи. Как главный пайщик, Ли должен был возглавить дело.
Элизабет, Нелл и Долли был назначен годовой доход 50 тысяч фунтов в виде части прибыли или в форме трастового фонда. Решить последнее предстояло совету директоров компании.
Джиму Саммерсу досталось 100 тысяч фунтов, сестрам Вон – по 100 тысяч каждой, Чжану – 50 тысяч. Согласно завещанию Александра, Сун Бо и впредь должен был занимать пост городского секретаря; вдобавок ему причиталось 50 тысяч фунтов. Теодоре Дженкинс покойный оставил 20 тысяч фунтов и дом, где она жила раньше.
Десять тысяч акров земли на горе Кинросс принадлежали компании, но Элизабет пользовалась правом пожизненной аренды, а после ее смерти земля должна была перейти в собственность «Апокалипсиса». Все пошлины и налоги на наследство предполагалось уплатить из средств Александра.
Его личное состояние, коллекция предметов искусства, редкие книги и все прочее имущество предназначалось детям Элизабет, родившимся после смерти Александра. Этот пункт не понял никто, даже Ли. Неужели Александр что-то предчувствовал, хотя составлял завещание, еще не подозревая о связи жены и Ли? Или он таким образом намекал Элизабет, что она вправе снова выйти замуж?
– Как я рада, что эта ноша свалилась на тебя, Ли! – не удержалась Нелл.
– А я – нет. Честно говоря, не ожидал.
– Теперь ты по рукам и ногам связан компанией «Апокалипсис». Видно, папа совсем разочаровался во мне, когда я поступила на медицинский.
– Он понял, что его преемницей ты не станешь. Но разве пятьдесят тысяч годового дохода – признак жестокого разочарования?
