О проценте ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных проблем «денежной цивилизации» - Катасонов Валентин Юрьевич
Коротко скажем лишь следующее. Сегодня появляется всё больше публикаций, в которых оспаривается считавшееся ранее неоспоримым мнение, что стоимость — категория объективная, не зависящая от мнений, культуры, этики людей, вступающих в экономические отношения. Нам на лекциях по политической экономии в своё время говорили, что экономика стала наукой тогда, когда удалось объяснить, что такое «стоимость». А удалось это якобы Карлу Марксу, который создал трудовую теорию стоимости. Главный тезис этой теории: стоимость товара (услуги) определяется общественно необходимыми затратами труда на производство товара (услуги). Этот тезис был возведён в ранг закона (закона стоимости), не зависящего от субъективных устремлений и наклонностей участников экономических отношений.
Карикатура, призывающая государство прекратить служить воле ростовщиков и грабить свой народ посредством перераспределения доходов от трудящихся в пользу паразитирующих финансистов
Впрочем, с Марксом спорили другие экономисты, которые предлагали альтернативные теории стоимости. Среди них наиболее известна теория предельной стоимости австрийца Бем-Баверка. Он полагал, что в основе стоимости товара лежат не затраты труда, а полезность, причём полезность «предельная», т.е. та, которой обладает последняя единица предлагаемого на рынке товара (или иного блага).
Ещё можно назвать теорию энергетической стоимости, созданную нашим соотечественником С А. Подолинским в конце XIX века. По его мнению, в основе стоимости товара лежит физическая энергия (механическая, тепловая, электрическая и т.д.), затраченная на производство товара.
В большинстве современных учебников по экономике («экономике») вопрос о природе стоимости вообще обходится стороной. Авторы таких учебников понятие «стоимость» считают синонимом «цены». Отождествление понятий «стоимость», «цена», «ценность», «полезность» в современной экономической литературе свидетельствует о том, что происходит всё большая примитивизация и вульгаризация представлений о том, что такое «экономика»[390].
«Рыночная экономика» — это такая организация общества, при которой один участник рынка пытается «переиграть» другого, используя обман, силу и иные не вполне благочестивые методы. И заработать на этом прибыль[391]. «Профессиональные экономисты» говорят, что это очень даже здорово, так как при такой конкуренции раскрывается мощная энергия отдельных участников, которая становится «двигателем прогресса». При этом справедливость и эквивалентность обмена якобы не нарушаются, так как встречные устремления отдельных участников («игроков») рынка взаимно нейтрализуются. Однако, как мы выше отмечали, в «рыночной экономике» нет ни справедливости, ни эквивалентности обмена. А неэквивалентный обмен — это, во-первых, эксплуатация одного человека другим; во-вторых, это имущественная поляризация всего общества[392].
Вот что пишет о несправедливости и неэквивалентности обмена в условиях «рыночной экономики» Н. Сомин:
«...большой капитал — явное преимущество, которое его обладатель на полную катушку использует. В результате прибыль в рыночной экономике распределяется по капиталу, т.е. по собственности. Ох, недаром Прудон восклицал: «собственность есть кража!».
И в этом главный парадокс рыночной экономики: товар создаётся только трудом, но прибыль распределяется не по труду. Драма рынка в том, что он — злостный нарушитель справедливости. И понятно почему. Рынок — это совокупность конкурирующих между собой игроков, каждый из которых стремится максимизировать свою выгоду. Поэтому в этой конкурентной борьбе используются любые конкурентные преимущества. Можно обмануть, можно поставить контрагента в стеснённые условия, можно использовать его затруднения или его беззащитность. В результате рыночные сделки становятся неэквивалентными. Вот суть дела. Причём это верно не только для отдельных покупателей или наёмных рабочих, но и для целых предприятий или даже целых стран. На рынке сильный грабит слабого, богатый — бедного.
Рынок имеет две «невидимые руки». Одна — смитовская — хорошо известна. Она выставляется напоказ, дабы продемонстрировать мудрость рынка. Эта рука регулирует спрос и предложение, обеспечивая рынку устойчивость. Но есть и другая рука, рука грабителя, который, пользуясь своей силой, отнимает у слабого. Но богатство и есть сила в экономическом смысле. Поэтому вторая рука богатого делает ещё богаче, а бедного ещё беднее. Об этой руке стараются помалкивать. Правда, все государства делают огромные усилия, чтобы удержать эту руку — издают антимонопольные законы, вводят прогрессивный налог и пр., пр. Но ничего не получается, ибо механизмы рынка — сила и обман (выделено мной. — В.К.). Уберите их, сделайте рынок абсолютно свободным, и тогда он зачахнет, ибо тогда, как остроумно заметил В. Краснов, станет всё равно — купить на рынке или сделать самому (здесь Я. Сомин имеет в виду В.П. Краснова, автора книги «Теории товарного производства и классовой борьбы за пределами догм». Ростов н/Д, 2001. — В.К.).
Ужас рынка в том, что откровенный эксплуататор и обманщик в нём получает преимущество. А наиболее моральному на рынке труднее всех. В результате эксплуатация становится необходимой даже для предпринимателей, этого не желающих. Ведь если не будешь максимизировать свою прибыль, то тебя съедят конкуренты. Поэтому волей-неволей приходится. Ведь за счёт чего конкурировать с мастерами эксплуатации? Так что всем предпринимателям приходится недодавать зарплату наёмному персоналу.
В этом — трагедия моральных участников рынка. Каждый решает её по своему. Один принимает бесчеловечную мораль рынка и становится «акулой капитализма». Другой вообще уходит из бизнеса. Третий решает, что прибыль он будет использовать не для себя, а на общество. Однако, что полезно обществу — решает сам предприниматель, решает субъективно, а ведь благими намерениями выложена дорога в ад. Четвёртый убеждается, что кроме изменения этого несправедливого строя никакого другого выхода нет»[393].
Применительно к раскрытию задачи, которую мы поставили в данной работе (выяснение механизмов перераспределения богатства в масштабах мирового хозяйства), нам достаточно ограничиться выявлением определённых трендов, которые косвенно свидетельствуют о неэквивалентности обмена между странами. В течение достаточно длительных периодов времени наблюдаются чётко выраженные тенденции изменения количественных пропорций обмена одних товаров (услуг) на другие товары (услуги). Это факт доказанный, фиксируемый внешнеторговой статистикой. Он бросается в глаза даже тем, кто не относится к касте «профессиональных экономистов».
Может быть, на уровне «экономик» отдельных стран такая тенденция не всегда бросается в глаза[394], а вот на международном уровне это постоянно замечается. Поэтому в энциклопедических словарях и справочниках чаще всего понятие «неэквивалентный обмен» рассматривается в контексте международного торгового обмена.
Вот одно из определений: «Неэквивалентный обмен — устойчивое нарушение пропорций между затратами на производство товаров и услуг и их возмещением при экспорте и импорте»[395].
Есть страны, которые регулярно, на протяжении всего времени их нахождения в системе мирового капитализма, получают всё меньше доходов (реальных, а не номинальных) за счёт экспорта своих товаров на мировом рынке (в расчёте на физическую единицу товара — тонну, штуку, кубический метр и т.п.). В то же время есть страны, которые, наоборот, получают всё больше реальных доходов от экспорта своих товаров. Последние страны фактически живут за счёт первых стран и постоянно богатеют за счёт такого «международного разделения труда». Это можно назвать «неэквивалентным» обменом, можно назвать «эксплуатацией» одних стран другими, а можно просто констатировать: страны «золотого миллиарда» (ЗМ) грабят страны периферии мирового капитализма (ПМК).
