Белогвардейщина - Шамбаров Валерий Евгеньевич (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Даже в примере с крупнейшим из заговоров, вошедшим в анналы ВЧК — КГБ, "Национальным центром", обстоятельства более чем сомнительные. 22.08 зам. начальника особого отдела ВЧК Павлуновский направил Ленину доклад об этой организации, и тот начертал резолюцию:
"На прилагаемую бумажку, т. е. на эту операцию, надо обратить сугубое внимание. Быстро и энергично и пошире надо захватить".
Разумеется, такое указание вождя было успешно выполнено. Аресты продолжались с 29.08 по 20.09, общее количество схваченных в разных источниках варьируется от 1 до 3 тыс. Точно известно, что всего лишь за одну ночь на 19.09 было арестовано 700 чел. Только в первой партии расстрелянных (22.10) 68 руководителей заговора. Вот уж действительно — "пошире"!.. Да только состав «руководителей» какой-то уж очень жиденький. Четыре престарелых отставных генерала, пара офицеров, юнкер, два студента, директор школы, профессор сельхозакадемии, актриса, учительница, несколько членов Государственной Думы, домовладельцы… Изначально в материалах дела целью заговора значился захват Москвы, якобы намечавшийся через две недели. Но до этого чекистам дотянуть не удалось. Великоват оказался процент актрис и учительниц. Если уж Савинков с пятью тысячами офицеров не решился… И 24.09 на Московской партконференции Дзержинский формулирует замысел преступников уже поскромнее. Оказывается, они намеревались захватить Московскую радиостанцию и передать в эфир сообщение о падении советской власти. Чтобы посеять на фронте панику и дезорганизовать войска. Что ни говори, план гениальный… разве что родиться он мог только в чекистском бреду. Потому что красные войска практически не были радиофицированы, и вся связь от центра до штабов соединений и частей осуществлялась по телеграфу.
К этому времени относится и небезынтересная переписка Ленина с Горьким о судьбах интеллигенции. "Буревестника революции" начал пугать размах зверств вчерашних единомышленников. По поводу бойни, устроенной в Петрограде Сталиным и Петерсом во время первого наступления Юденича, он написал вождю, что после всего происшедшего противно жить. Ленин ответил 31.07.19:
"Вы не политик. Сегодня разбитые зря стекла, завтра — выстрелы и вопли из тюрьмы… Никакого строительства жизни видеть нельзя (оно идет по-особому и меньше всего в Питере). Как тут не довести себя до того, что жить весьма противно!"
В сентябре Горький обратился с новым письмом, пытаясь заступиться за истребляемую интеллигенцию. И Ленин разразился обширным ответом о ее роли в обществе:
"Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно" (ПСС т. 51, с. 48).
Вот так нация без мозга и осталась.
63. Мамонтовцы и мироновцы
Во исполнение "московской директивы" все три армии Деникина развивали достигнутый успех. Врангель вел бои на дальних подступах к Саратову. Май-Маевский — к Курску. На Дону в районе станицы Урюпинской начал формироваться 4-й казачий корпус К. К. Мамонтова. Первоначально планировалось, что он совместно с 2-м Донским корпусом Коновалова прорвет фронт на стыке 8-й и 9-й красных армий, а затем двинется в направлении Москвы, пополняясь за счет крестьян-повстанцев.
Но большевики уже опомнились от поражений мая-июня и готовили ответные меры, на флангах деникинского фронта концентрировались мощные группировки Шорина и Селивачева. Начинающиеся бои не дали снять с фронта корпус Коновалова. Задачу Мамонтова сузили. Сначала наметили рейд по тылам большевистского Южного фронта на Козлов (ныне Мичуринск) для разгрома управления и коммуникаций. Потом, в связи с усложнившейся обстановкой и разведданными о скоплениях крупных сил противника, цель еще более ограничили, перенацелив корпус на Воронеж, в тыл лискинской группировке красных.
8 августа казаки Мамонтова с боем прорвали фронт, разметав большевистские части. Брошенный против них на следующий день полк 40-й дивизии был уничтожен. Но пошли проливные дожди. Балки и лощины превратились в потоки, полевые дороги — в непролазную грязь. И Мамонюв приказа не выполнил. Трудно сказать, то ли действительно из-за дождей, то ли воспользовался ими в качестве благовидного предлога. Он пошел не на запад, а на север. Во исполнение второй задачи, а не третьей. «Корпус» был одним названием. Их всего-то было 6600 казаков при 12 пушках. И вот этот отряд пошел гулять по всей Центральной России! 11.08 перерезали железную дорогу Грязи — Борисоглебск. 3 тысячи красноармейцев, двигавшихся к фронту, были взяты в плен и распущены по домам. Вслед за этим захватили полевой учебный пункт красных, где были собраны 5 тыс. недавно мобилизованных крестьян — к великой радости новобранцев, их тоже распустили. Взяли несколько эшелонов с боеприпасами и имуществом и двинулись дальше.
Наперерез Мамонтову спешно перебрасывались красные войска, а он бил их по мере встречи. Из резерва группы Шорина двинулась 56-я дивизия, располагавшаяся в районе г. Кирсанова. Но ее авангардные части в верховьях р. Цны нарвались на боковое охранение донцов и во встречном бою были сметены с лица земли. Для прикрытия железной дороги Тамбов — Балашов спешила кавалерийская бригада 36-й дивизии. Столкнулась с основными силами мамонтовской конницы и была рассеяна. Встретив к югу от Тамбова укрепленные позиции, корпус обошел их, а 18.08 атаковал Тамбов. В результате штурма город был взят. Казаки потеряли 20 человек убитыми и ранеными, красные — 15 тысяч только пленными. В основном из мобилизованных тамбовских мужиков. Их тоже распустили домой. Захваченные продовольственные и вещевые склады раздали населению.
В 70 км от Тамбова, в Козлове, находился штаб Южного фронта большевиков. Он принял решение стоять насмерть и защищать город до последнего патрона. Но едва получил сведения о движении казаков в свою сторону, тут же бежал в Орел. Части Мамонтова вступили в Козлов. Горстка дерзких казаков гуляла по стране, как какие-то былинные богатыри, разгоняющие врагов целыми полчищами. Города сыпались в их руки один за другим. Раненбург (ныне Чаплыгин), Лебедянь, Елец… Разъезды Мамонтова появлялись на дальних подступах к Рязани и Туле.
Большевики были в панике. Приказ Троцкого, поспешно сбежавшего с фронта в Москву, истерически взывал:
"Коммунисты, на передовые посты! На территорию Тамбовской губернии ворвалась деникинская стая хищных волков, которые режут не только мужицкий скот, но и рабочий люд… Ату белых! Смерть живорезам!"
Правда, сам "рабочий люд" в это время встречал "деникинскую стаю хищных волков" восторженно. На территории Тамбовской и Липецкой областей заполыхали крестьянские восстания. Казаков ждали, встречали, приветствовали как освободителей. Им передавали пойманных коммунистов. А мамонтовцы, вместо того чтобы резать "мужицкий скот" и "рабочий люд", щедро раздавали населению имущество и продовольствие, захваченное ими на фронтовых складах. Нет, конечно, не из соображений филантропии: уж кому-кому, а казакам благородное бескорыстие присуще никогда не было. Просто трофеев набиралось столько, что самим девать некуда. Ленин писал:
"…Около 290 вагонов имущества вещевого склада остались в Козлове и разграблены казаками и населением".
Многие крестьяне и горожане добровольно уходили с Мамонтовым в Белую гвардию.
Против дерзкого отряда был создан целый фронт — Внутренний, во главе с Лашевичем. Рязанская, Тульская, Орловская, Воронежская, Тамбовская и Пензенская губернии переводились на военное положение. В состав нового фронта передавались одна дивизия из 8-й армии и две — из 9-й. Сильная 21-я дивизия перебрасывалась с Восточного фронта. Ленин писал:
"Не следует ли использовать всю 21-ю или часть ее (большую), чтобы непременно истребить поголовно всех "крестников Лашевича?"
Казаков Мамонтова предписывалось в плен не брать. Уничтожать до единого. Хотя одновременно к ним выпустили лицемерное воззвание, в котором казаков объявляли обманутыми людьми, предлагали помириться с рабочими и крестьянами, "выдав своих преступных командиров". Любопытно сравнить, что сами казаки Мамонтова, подлежавшие поголовному истреблению, не только не замарали себя массовыми жестокостями, но даже чекистов, комиссаров, коммунистов и командиров, пойманных и выданных населением, они не уничтожили, а вели с собой. За линию фронта. Для суда. И сдали командованию. Их судили в Харькове и к высшей мере приговорили далеко не всех, многие остались живы, дождались в тюрьме прихода большевиков.
