Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Хаггард Генри Райдер (книги без сокращений TXT) 📗
Больше мы ничего не нашли. Макаланги поймали нас во время попытки пробраться в крепость и предложили или уйти, или умереть. Конечно, мы уехали, потому что мертвым сокровища не нужны.
Клиффорд замолчал и набил трубку. Майер рассеянно резал голландский сыр. Бенита смотрела на старинный золотой с пробитым отверстием и мысленно спрашивала себя, с какими ужасами и кровопролитиями был он связан.
— Оставь себе, — сказал отец, — его можно надеть на твой браслет.
— Благодарю, — ответила она, — хотя не знаю, почему я должна взять весь португальский клад, ведь больше мы не увидим из него ни одной монеты.
— Почему, мисс Клиффорд? — быстро спросил Майер.
— Ответ в самом вашем рассказе, — вздохнула она, — туземцы не позволят вам даже искать его, хотя поиски и находка — вещи совершенно разные.
— Туземцы иногда изменяют свои намерения, мисс Клиффорд. История еще не окончена, только начата. Клиффорд, я могу позвать посланников?
И, не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты.
Ни мистер Клиффорд, ни его дочь не сказали ни слова. Бенита старалась надеть золотую монету на маленькое кольцо от браслета. В глубине ее души шевелился какой-то странный страх, в котором она не могла себе дать отчета.
Глава VII
Послы
Дверь отворилась, и в комнату вошел Джейкоб Майер, за ним три туземца. Но Бенита не обратила на них внимания: ее душа была далеко. В глубине комнаты, вся в белом (она носила траур только в сердце), освещенная лучами лампы, висевшей над ее головой, она стояла неподвижно, так как, сама не заметив того, поднялась со стула. На ее лице было странное выражение. Джейкоб Майер заметил его и остановился. Туземцы тоже остановились, глядя на белую Бениту и ее задумчивые глаза.
Один из них указал на нее своим тонким пальцем и что-то шепнул другим. Майер, понимавший их язык, уловил этот шепот. Туземец сказал:
— Смотрите, дух горы!
— Какой дух и какой горы? — тихо спросил Джейкоб.
— Это она появляется в Бамбатце, — молвил дикарь, глядя на Бениту.
Она услышала шепот и поняла, что говорят о ней, хотя не разобрала ни слова. Девушка с усилием прогнала осаждавшие ее мысли и села в кресло. Тогда посланцы стали подходить к ней, каждый низко склонялся, дотрагивался до пола кончиками пальцев и пристально смотрел в ее лицо. Отцу ее они кланялись, поднимая руку. Она с любопытством смотрела на них: они выглядели впечатляюще — высокие стройные люди с тонкими подвижными чертами лица. Очевидно, в них не было негритянской крови, скорее текла кровь какого-нибудь старинного народа, египтян или финикиян. Казалось, их праотцы были мудры и цивилизованны уже тысячи лет назад и, может быть, состояли при дворах фараонов или Соломона.
Покончив с приветствиями, посланцы молча уселись на пол рядом, запахнув меховые «кароссы», или плащи, и стали ждать. Подумав немного, Джейкоб Майер заговорил:
— Клиффорд, согласны ли вы переводить вашей дочери? Я хочу, чтобы она точно знала все происходящее. — Получив его согласие, он повернулся к туземцам. — Вас зовут Тамас, Тамала и Хоба, и ты, Тамас, сын Молимо Бамбатце, называемого Мамбо, а вы, Тамала и Хоба, — его советники. Так?
Они наклонили головы.
— Хорошо, Тамас, повтори все и снова передай данное тебе поручение, чтобы госпожа Бенита выслушала тебя, ее это тоже касается.
— Мы поняли это, — ответил Тамас. — Мы на ее лице прочли, что это ее касается больше всех. Без сомнения, именно о ней вещал дух. Вы услышите из моих уст слова Молимо, ради которых мы пришли издалека: «Четыре года назад вы, двое белых, посетили Бамбатце и попросили меня, Мамбо, допустить вас в святое место, позволив вам искать сокровище португальцев, которое они скрыли за шесть поколений до нынешнего времени. Я отказал вам и не позволил войти в святилище, хотя даже я, наследственный хранитель сокровища, не знаю, где оно скрыто. Но теперь на меня свалилась беда. Я узнал, что Лобенгула, узурпатор, правящий матабелами, разгневался на меня по многим причинам, а главное — за то, что я не посылаю ему достаточной подати. Мне донесли, что он будущим летом собирается отправить отряд, чтобы стереть с лица земли меня и мой народ и сделать мой крааль черным, как выжженный вельд. У меня нет сил противиться ему, и мой народ не воинственный. Из поколения в поколение макаланги были купцами, земледельцами, работали над металлом, жили в мире — и теперь не желают убивать или быть убитыми. И их немного. А потому у меня нет сил противостоять Лобенгуле.
Я помню, что у вас были ружья, которые могут убивать издали. Если у меня будет достаточно таких ружей, я с успехом воспротивлюсь воинам Лобенгулы, дерущимся ассегаями. Если вы привезете мне сто хороших ружей и достанете порох и пули, я чувствую, что мне будет позволено впустить вас в святое место, где бы вы могли искать зарытое золото, сколько угодно времени, найдя же его, унести. Никто не помешает вам. Но я хочу говорить с вами честно. Золото найдет только существо, заранее назначенное великим духом, а именно белая женщина, как было возвещено моему предку. Он слышал это собственными ушами, а я слышал от его потомка, и так и будет. Все же, если вы привезете ружья, вы можете прийти и попытаться узнать, не окажется ли один из вас назначенным духом. Однако, я думаю, тайна откроется только женщине. Я говорю то, что мне внушено. Мои слова передадут вам сын мой Тамас и мои советники, которые засвидетельствуют, что он говорит правду. Я, Мамбо-Молимо Бамбатце, посылаю вам привет, приму вас и исполню данное мной обещание, если вы явитесь со стреляющими далеко ружьями, с порохом и пулями, но ни в каком другом случае. Мой сын Тамас и мои советники доведут ваш фургон до моей страны, чужестранных же слуг вы не должны приводить с собой. Говорят, что дух белой женщины, которая погибла на глазах моего предка, недавно появился на скале. Я не знаю, что это значит, но мне кажется, что она хотела предупредить меня о нападении матабелов. Я ожидаю решения Неба. В виде дара посылаю вам две кароссы и немного старинного золота, потому что моим посланникам трудно нести так далеко слоновую кость, а фургона у меня нет. Прощайте».
— Мы выслушали тебя, — сказал Майер, когда Клиффорд перевел его последние слова, — и желаем задать тебе вопрос. Что ты хочешь сказать, говоря, будто кто-то видел дух белой женщины?
— То, что говорю, белый человек, — ответил Тамас. — На заре она явилась многим на вершине утеса, а мой отец в сонном видении разговаривал с ней.
— Какая она? — уточнил Майер.
— О, она похожа вон на ту госпожу. Так нам кажется. Но кто знает? Принимаете ли вы предложение Молимо?
— Завтра утром мы ответим, — произнес Майер. — Сто ружей — большое количество, и они будут стоить дорого. Прощайте. Для вас приготовлены пища и место для ночлега.
Гонцы были разочарованы его ответом, который, как им казалось, служил предисловием к отказу. Они несколько мгновений поговорили между собой, потом Тамас опустил руку в кожаный мешок и вынул из него что-то завернутое в сухие листья. Из них сын Молимо достал странное красивое ожерелье, сделанное из крученых золотых звеньев, в которое были вкраплены белые камни. Европейцы поняли, что это неотшлифованные алмазы большой ценности. На ожерелье висел маленький золотой крестик.
— От имени Мамбо, моего отца, — заговорил Тамас, — мы предлагаем этот подарок госпоже. У этой цепи своя история. Когда португальская девушка бросилась в реку, цепь висела у нее на шее. Падая, она ударилась о выступ скалы, и камень сорвал цепь с ее шеи. Видите, вот здесь она разорвана и поправлена золотой проволокой. Ожерелье осталось на камне, и мой предок достал его. Мы отдадим его госпоже, если она пообещает носить наш дар.
— Прими цепь, — прошептал Клиффорд дочери. — В противном случае ты обидишь их.
И Бенита сказала:
— Я благодарю Молимо и принимаю его подарок.
Тамас поднялся, подошел к девушке и набросил старинное ожерелье на ее шею. Бените показалось, что ее опутала цепь судьбы, которая повлечет ее бог весть куда. Ведь это было украшение, служившее последним убором осиротевшей и несчастной девушке, искавшей спасения от горя в смерти…
