Светорада Янтарная - Вилар Симона (список книг .TXT) 📗

– Ну, теперь я могу быть спокойным за Смоленск! Такая посадница град не обидит.

Она же обняла его, как родного. И люди вокруг еще пуще зашумели, шапки подкидывали, в рожки гудели, ликовали, смеялись.

Стеме же было не до смеха. Не хватало еще, чтобы с его беременной женой что– то случилось в подобном столпотворении. И он перевел дух, только когда доставил ее в градский детинец, когда Светорада среди приветствующих ее и кланяющихся нарочитых мужей поднялась на крыльцо смоленского терема, вошла. Стема, махнув всем, чтобы ждали, закрыл за ней створки массивных дверей.

– Фух! – Он снял свой великолепный шлем и вытер запястьем лоб. – Насилу доставил. Ну и подняла же ты тут бучу, Светорада Смоленская!

Она стояла посреди пустой вотчинной гридницы. Знаменитой Золотой гридницы ее отца Эгиля Золото. Здесь было тихо, шум долетал только извне, а сквозь открытые вверху окошки потоками струился солнечный свет, вспыхивал на позолоченной резьбе ряда мощных деревянных столбов. Светорада смотрела на это великолепие, и ей казалось, что ни роскошь Священного Палатия, ни богатство хазарских дворцов каганата не может сравниться с ее отчим домом. Золотая гридница! Сколько раз она вспоминала о ней, как часто мечтала попасть сюда и как давно разуверилась в этом… И вот она дома!

Золотое сияние мерцало и переливалось в потоках ее слез. Она оглянулась, обняла Стему и несколько минут просто сотрясалась от плача.

– Ну чего же ты все ревешь, Светка? – услышала она мягкий, ласковый голос мужа. – Все ведь хорошо, так?

– Так, Стемушка! Так хорошо, как и представить себе не могла.

– Знаю.

Да, он понимал ее, как никто другой. Ее муж, ее любимый, ее друг и защитник. И она сладко поцеловала его. И когда в гридницу стали осторожно входить теремные люди, они застали свою посадницу целующейся со Стемкой Стрелком.

Позже бояре сказали, что они еще не гуляли на свадебном пиру своей княжны, а потому берутся устроить гуляние вскладчину, чтобы все видели, что не бедные люди тут живут. И хотя Светорада угадывала в их стремлении угодить новой посаднице и подольститься к ней – да и неловко ей было на восьмом– то месяце невестой выходить, – Стемка уговорил ее согласиться. Сказал, что и впрямь настоящего свадебного гуляния у них еще не было, а так они сразу и свадьбу отгуляют, и приезд посадницы отпразднуют. Знал, что говорил: его хозяйственная Светка не могла не оценить подобного двойного пира, да еще за счет купцов и бояр смоленских, без того чтобы закрома смоленские опустошать по такому случаю. Она и оценила. Сама за всем следила, милостиво дары принимала да поздравления выслушивала. А уж гуляли они… Гуляли всем Смоленском!.. Так, что дым коромыслом!

Но посаднице предстояло приступать к своим обязанностям. Олег дал Светораде немало поручений, и ей следовало браться за множество дел сразу. Перво– наперво она созвала бояр и купцов на Думу, завела речи о делах насущных. Нарочитые мужи только переглядывались: надо же, и умаслили ее, и одарили, а она вон как строго спрашивает, наказы дает властно и напористо – не отвертишься. И это их легконогая княжна Светорада, плясунья бездумная? Н– да, такой палец в рот не клади.

Одним из ее первых указаний было назначение на пост смоленского воеводы вместо старого Михолапа ее мужа Стемида. Михолап почти с охотой передал Стрелку свою булаву старшего воина.

– Теперь я и на покой могу удалиться. Знаю, прирожденный смолянин хорошо охранять Смоленск станет.

А потом, едва они шумно и весело отпраздновали положенные дни корочуна, [179] как уже через седмицу Светорада родила сына. И велела назвать его Александром, как некогда просил ее византийский кесарь.

Стема недоумевал:

– Не наше это имя, ромейское. Или же ты… – Он с прищуром посмотрел на жену из– под длинного чуба. – Или ты так кесаря своего почтить хочешь?

Хочет. Но не скажешь ведь о таком. И Светорада ответила, что нарекла сына в честь великого воителя Александра Македонского. Как– нибудь она расскажет о нем, но позже, когда от родов отойдет.

Стема смирился. Сын ведь у него, радоваться надо. И, как отметил пришедший по поводу рождения внука из глухих дреговических лесов волхв Кудияр, мальчонка на Стему очень похожим уродился. Стемка радовался этому так, что весь город заставил гулять. По вечерам же слушал, как его жена рассказывала о македонском царе Александре Великом, который завоевал полмира и прославился на века. Светорада всегда была хорошей рассказчицей, ее слушали все: и Стемка, и гостивший у них до отъезда в Ростов Скафти, и седой Михолап, и покачивающая колыбель с младенцем старая нянька Текла. Жива была еще старушка, хотя и смотрела подслеповато, но по терему семенила мелкими шажками бойко, всем указывала и всех наставляла. А ворчавшего на ее суету и самоуправство Стему подкупила единственной фразой:

– Ты еще мальчишкой– баламутом был, а я уже видела, что вы с моей ясочкой ладная пара!

В тот год они впервые принимали приезд княжеского полюдья, и Олег Вещий был весьма доволен, как подготовила Смоленск к их прибытию Светорада. Еще поведал, что по весне он отправит в Византию, как и было договорено, отряд воинов-русов. Возглавит его молодой воевода Орм, сын Аудуна, так что пусть Скафти попрощается с братом – долго им свидеться не придется.

Еще в ту весну в Смоленск приехала княгиня Ольга с сыном Глебом. Ольга была печальна, а Глеб так и кинулся к названой матери. Вечером же, когда Ольга и Светорада сидели у окошечка высокого терема, княгиня пожаловалась посаднице, что никак не получается у них с Игорем приручить сына. Все бы он молился да убегал на Подол, [180] где христиане собираются для своих молитв, а Игорю Глеб сказал, что не хочет обучаться ратному делу, так как проливать кровь – это грех. Нет, Ольга не винила бывшую христианкой Светораду, что та приучила сына к чужой вере, наоборот, княгиня благодарна, что она спасла и вернула ей Глеба. Да только не ужиться Глебу среди воинов и воевод, и это гневит Игоря. Мечтает князь, чтобы Ольга родила ему иного сына – и чтобы великого воина обязательно. А Глеба Игорь повелел отправить в Новгород, чтобы княжич жил там, где и самого Игоря детство прошло. Ибо Игорь надеется, что вольный дух Новгорода хорошо подействует на робкого Глеба, а еще желает, чтобы в Киеве люди не судачили о том, что у князя– витязя сын боится крови.

Пока же иных детей у Ольги не было. Светорада утешила подругу, говоря, что она сама долго не могла понести, ныне же вон какого богатыря родила! Ольга слабо улыбалась. Что ж, возможно, и ее боги не обделят достойным наследником для Руси. [181] Расстались они тепло и приветливо, да и потом часто виделись, и всегда дружелюбно.

Через два года, когда Светорада была беременна своим вторым сыном, Олег явился в Смоленск вместе с братом посадницы Асмундом, думая уговорить Светораду отправиться в Царьград для участия в переговорах с ромеями. Но Стема лишь прищурился и так на князя глянул, что Олег больше не предлагал. Да и куда было являть при ромейском дворе послом беременную бабу? Вот и ограничился разговорами, совета спрашивал. Олег уже давно понял, что не ошибся, решив сделать Светораду посадницей в Смоленске. Князь был высокого мнения о ее уме и наблюдательности, считался с ее опытом. Они сидели втроем – Олег, Асмунд и Светорада, – обсуждая предстоящие переговоры. Мужчины расспрашивали ее про ромеев, про их обычаи, советовались, как бы все уложить, чтобы и ромеев надменных не задеть, но и свою выгоду соблюсти. По этому договору Русь многое выигрывала: и беспошлинную торговлю, и возможность получать так называемую «месячину», то есть полное содержание на полгода, пока торговать будут. Кроме того, следовало обсудить, как сделать, чтобы русских гостей селили всех вместе, в собственном подворье, какие, как сообщила Светорада, уже имеют в Константинополе арабы и латиняне. Светорада даже посоветовала, что неплохо бы такое подворье расположить в предместье монастыря Святого Маманта, где и корабли будут под боком в заливе Золотого Рога, и склады есть отменные, и торги недалеко. К тому же привыкли там к русам.