Первый человек в Риме - Маккалоу Колин (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Руки Рутилия Руфа задрожали. Он со вздохом отложил стилос и начал массировать пальцы. Нахмурившись, он смотрел в никуда. Вскоре веки его начали слипаться, голова упала на грудь, он задремал. Когда спустя короткое время он проснулся, будто от толчка, руке полегчало, и он снова вернулся к письму.
О, какое длинное, длинное письмо! Но кто еще расскажет тебе о том, что происходит! А тебе нужно это знать. Письмо Квинта Цепиона было адресовано скорее принцепсу Скавру, чем мне, а ты, безусловно, сам знаешь, каков наш любимец Марк Эмилий Скавр! Он зачитал это ужасное письмо в Сенате целиком, от первого слова до последнего, — и с явным удовольствием. У него просто слюнки текли! Были и побагровевшие лица, и тумаки, и шумная ссора между Гнеем Маллием и Метеллом Свинкой, которую я сумел прервать, только кликнув ликторов. Это не понравилось Скавру. О, какие воинственные мухи! Жаль, что нельзя сохранить их пыл и направить на германцев это оружие — самое ядовитое, какое только может изобрести Рим. Вот что смело бы варваров с лица земли!
В результате Квинта Цепиона действительно будет ждать на берегах Родана курьер. Но новые приказы не лучше прежних. Он обязан подчиниться законно избранному консулу, Гнею Маллию Максиму. Какая жалость, что этот идиот унаследовал имя «Максим», не так ли? Все равно что нахлобучить на себя венок из трав, corona graminea, после того, как твои подчиненные спасли тебя, а не ты их. Если ты не Фабий, имя «Максим» звучит весьма дерзко.
Как бы то ни было, здесь я чувствую себя боевым конем на сочном пастбище. Мне хочется оказаться на месте Гнея Маллия, и в то же время беспокоит решение других первостепенных проблем. Например, сможем ли мы в этом году наполнить государственные зернохранилища после того, как оплатим вооружение семи новых легионов. Веришь ли, когда весь Рим только и говорит что о германцах, Сенат восемь дней обсуждал этот вопрос! От этого можно сойти с ума!
У меня есть идея, и я хочу воплотить ее в жизнь. Ждет ли нас в Галлии победа или поражение, я все равно займусь этим делом. Когда в Италии не останется ни одного воина, я наберу военных инструкторов из гладиаторских школ. В Капуе таких школ полным-полно — и самых лучших. Что может быть удобнее, особенно если учесть, что Капуя тоже является военной базой наших новых войск. И если после этого какой-нибудь Луций Блохастик не сможет набрать достаточно гладиаторов для достойного зрелища на похоронах своего дедушки, значит, ему не повезло! Нужды Рима важнее нужд Луция Блохастика, это я говорю! Ты, наверно, понял, что я собираюсь продолжать набор в армию из неимущих.
Я, конечно, буду держать тебя в курсе. Как идут дела в стране мечтателей, сирен и заколдованных островов? Еще не заковали в кандалы Югурту? Это не за горами, я уверен. Метелл Свинка (он же Нумидийский) в эти дни чувствует себя слегка взволнованным. Не знает, на ком остановить выбор — на тебе или на Гнее Маллии. Конечно, он выступил с великолепной речью, чтобы поддержать выдвижение Квинта Сервилия на должность главнокомандующего. Мне доставило удовольствие испортить все дело несколькими умело пущенными стрелами.
О боги, как они мне надоели! Кичатся своими несчастными предками именно тогда, когда Риму необходим настоящий, живой военный гений! Скорее возвращайся домой. Ты нам необходим. Мне одному не хватает сил, чтобы бороться с целым Сенатом.
В письме имелся еще постскриптум:
Между прочим, в Кампании произошло два необычных случая. Они мне не нравятся. К тому же я не могу понять причин. В начале мая в Нуцерии был мятеж рабов. Его легко подавили. Закончилось все казнью тридцати несчастных, родом с разных концов света. Но три дня назад вспыхнуло еще одно восстание, на этот раз на большом невольничьем рынке около Капуи, где второсортные рабы ожидали покупателей, которым понадобится сотня-другая работников таскать грузы на пристани, ворочать камни на каменоломнях — словом, для однообразного механического труда. Почти двести пятьдесят рабов участвовали в этом бунте. Бунт был сразу же подавлен — вокруг расквартировано несколько когорт. Около пятидесяти мятежников погибло сразу, остальных немедленно казнили. Но мне это не нравится, Гай Марий. Чрезвычайно не нравится. Это — предзнаменование. Сейчас боги против нас, нутром чувствую.
И еще один постскриптум:
Только что узнал еще несколько грустных новостей. Поскольку я уже договорился, что письмо мое доставят срочной морской почтой, решил написать тебе, что случилось. Твой горячо любимый тесть, Гай Юлий Цезарь, сегодня скончался. Как ты знаешь, у него была злокачественная опухоль в горле. Сегодня он закололся мечом. Он сделал правильный выбор. Уверен, ты со мной согласишься. Никто бы не захотел долго оставаться обузой для своих близких, особенно когда это ущемляет достоинство мужчины и римлянина. Разве кто-нибудь из нас предпочел бы жизнь смерти, если жить — значит бессильно лежать в собственных испражнениях и ждать, пока раб обмоет тебя? Нет, когда человек не может управлять своим организмом, пора уходить. Я думаю, Гай Юлий Цезарь ушел бы и раньше, если бы не тревожился так о своем младшем сыне, который (уверен, ты знаешь) недавно женился. Я заходил навестить Гая Юлия два дня назад, и он сумел прошептать мне в короткие перерывы между удушьями, что его сомнения в правильности выбора Гая Юлия развеялись, потому что красавица Аврелия — которая, должен признать, мила и моему сердцу — как раз то, что нужно его мальчику. Итак — ave atque vale, привет тебе и прощай, Гай Юлий Цезарь.
В самом конце июня консул Гней Маллий Максим отправился в долгий поход на северо-запад, включив в свиту двоих своих сыновей. Двадцать четыре военных трибуна, выбранных в этом году, были распределены по семи из десяти его легионов. Секст Юлий Цезарь, Марк Ливий Друз и Квинт Сервилий Цепион Младший отправились с ним. Взяли и Квинта Сертория — в качестве младшего военного трибуна. Из трех легионов италийских союзников самым многочисленным и лучше других подготовленным был легион, присланный марсиями. Им командовал двадцатипятилетний сын знатного марсия Квинт Поппедий Силон — конечно, под надзором римского легата.
По настоянию Маллия Максима взяли с собой закупленного государством зерна столько, чтобы его хватило на питание всей армии в течение двух месяцев. Поэтому продовольственный обоз был огромен, и армия двигалась медленно. Спустя шестнадцать дней она даже не добралась до Адриатики у Фана. Решительные и страстные речи легата Аврелия в конце концов смогли убедить Максима оставить обоз под охраной одного из легионов, а остальные девять и конницу бросить вперед, взяв с собой только легкий груз. Трудно было доказать Маллию Максиму, что войска его не умрут от голода, прежде чем доберутся до Родана, и что рано или поздно основной груз благополучно прибудет на место.
Двигаясь на сближение гораздо более коротким путем по суше, Квинт Сервилий Цепион добрался до широкой реки Родан раньше Маллия Максима. Он взял с собой семь из восьми своих легионов — восьмой он отправил по морю в Ближнюю Испанию. И никакой конницы. Ее он распустил в прошлом году — за ненадобностью и из-за дороговизны. Несмотря на приказания Максима и настояния легатов, Цепион долго отказывался выступать из Нарбона, пока не придут долгожданные известия из Смирны. К тому же он был не в духе и постоянно возмущался равнодушием Сената, который надеялся, что он, Цепион, уступит верховное командование какому-то выскочке. Но в конце концов ему пришлось выступить в поход, не дождавшись письма из Смирны. Он оставил в Нарбоне подробные инструкции о том, чтобы таковое переправили, как только получат.
Даже несмотря на задержку, Цепион добрался до места назначения гораздо раньше Маллия Максима. В Немаузе, небольшом торговом городке на западном краю обширных соленых болот дельты Родана, его встретил курьер Сената, который передал ему новые приказания.
Цепиону и в голову не приходило, что его возмущенное письмо (о знатности рода Сервилиев) не тронет государственных мужей. Развернув свиток и прочитав краткий ответ Сената, он был взбешен. Невероятно! Он, патриций Сервилий, должен исполнять прихоти Маллия Максима, какого-то простолюдина? Никогда! Никогда!
