Прикосновение - Маккалоу Колин (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
У нее помутился рассудок, это точно. В том же была уверена и Руби, которая провожала его.
– Бедняжка спятила, Ли, и убежала в буш, как раненый зверь.
Она не погибнет! Ей нельзя умирать! И не лишится рассудка. Чтобы вместо Анны в домашнюю тюрьму попала Элизабет? Нет, он отдаст жизнь, только бы этого не случилось. Но зачем ей чужая жизнь, пусть даже жизнь близкого и вместе с тем бесконечно далекого друга?
Несколько раз Ли спешивался, услышав шорох в мокрой листве, но ничего не находил. Гнедая кобылка, покладистое и выносливое животное, безропотно брела вперед. Прошел час, затем второй; Ли удалился на две мили от дома, но все было тщетно. Александр пообещал подать сигнал, если Элизабет найдется, но Ли сомневался, что услышит выстрел сквозь ветер, дождь и шуршание листьев. Только бы Александр или Саммерс нашли ее возле дома! Здесь, у самого подножия горы, так легко разминуться с ней, проехав на расстоянии каких-нибудь десяти футов.
Перекладывая лампу из руки в руку над головой лошади, Ли вдруг заметил, как что-то трепещет на колючих кустах, по вине которых прогулка по бушу для неопытных всадников становилась серьезным испытанием. Подъехав поближе, Ли наклонился с седла и сорвал с ветки клочок тонкого ситца. Белый. Нелл говорила, на Элизабет сегодня было белое платье, – как была одета Элизабет, Ли расспросил в первую очередь. Значит, это все-таки помутнение рассудка, нежели потеря воли к жизни. Если бы Элизабет решила распрощаться с ней, она оделась бы в темное, чтобы ее не сразу нашли.
Пробравшись сквозь кусты, Ли вывернул на утоптанную тропу, ведущую к Заводи, где он купался целую вечность назад, и понял, что именно по этой тропе она шла почти от самой могилы Анны. Ему удалось разглядеть несколько следов, а потом – отпечаток ладоней и коленей; казалось, стихия решила остановить ее на полпути.
Когда Ли наконец увидел Элизабет, съежившуюся на камне у пруда, от радости он забыл обо всем, ибо она была жива: она сидела, подтянув к груди согнутые колени, обхватив их обеими руками и положив на колени голову – крошечное белое существо, которое дальше не пускает привязь.
Ли спрыгнул с седла, привязал лошадь к низкой ветке и тихо приблизился к Элизабет, не зная, как она воспримет его появление – только бы не перепугалась и не бросилась бежать! Но она не шелохнулась, хотя, судя по внезапно закаменевшей спине, поняла, что рядом кто-то есть.
– Ты приехал за мной, – устало выговорила она.
Он не ответил, потому что не нашел слов.
– Правильно, Александр. Я знаю, что мне никуда не убежать. Но не приходить к Заводи я не могу. Ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума, но ты ошибаешься. На самом деле я в здравом рассудке. Просто мне нужна Заводь.
Он подошел так близко, что мог бы коснуться ее, но вместо этого сел рядом, скрестив ноги по-турецки и безвольно уронив на них руки. Слава богу! Она измучена, но ее рассудок невредим.
– Зачем ты сюда приходишь, Элизабет? – спросил он, пересиливая шум дождя и ветра.
– Кто это?
– Ли, Элизабет.
– О-о… – протяжно застонала она. – Опять сон…
– Это я, Ли. Ты не спишь, Элизабет.
Резервуар лампы был почти пуст, но она еще светила. Тусклый отблеск падал на колени Ли. Элизабет обернулась.
– Да, это руки Ли, – сказала она. – Я бы узнала их из тысячи.
У него перехватило дыхание, он задрожал.
– Почему?
– Они прекрасны.
Потянувшись, он расцепил ее стиснутые пальцы, сжал тонкую кисть, мягко повернул Элизабет к себе.
– Мои руки любят тебя, – объяснил он, – как и все остальное. Я всегда любил тебя, Элизабет, и всегда буду любить, что бы ни случилось.
Бледный луч полыхнул, как солнце, отразившись на ее лице прежде, чем они слились в первом поцелуе – робком, осторожном, которого пришлось ждать полжизни.
Боясь упустить ее и драгоценную минуту, он лишь мельком вспомнил о седельных сумках с одеялами, плащом, запасом керосина. Он бережно уложил ее на свою сброшенную одежду, но она не замечала ничего, кроме его губ, рук, глаз. Когда он спустил с ее плеч платье и коснулся обнаженной груди, взрыв наслаждения потряс ее до самых глубин и сорвал с губ стон. И этот дивный сон не кончался.
Никто из них не помнил, сколько раз они предавались любви на своем жестком ложе, под проливным дождем. Исчерпав запасы керосина, лампа, в которой горел крошечный, как булавочная головка, огонек, мигнула и погасла.
Наконец Элизабет в изнеможении уснула, а Ли вернулся в реальный мир. Расставание с ней даже на минуту причиняло ему нестерпимую боль, но он сделал над собой усилие, добрел до терпеливой лошадки, достал из сумок флягу с керосином и часы: три часа утра. Темно потому, что все небо обложили тучи, но часа через два посветлеет. Не найдя Элизабет, Александр наверняка уже готов на рассвете мчаться в Кинросс, туда, где разлилась река. Уровень воды в Заводи стал заметно выше и продолжал подниматься – значит, пора уводить отсюда Элизабет. Но что им теперь делать? Ли не мог допустить одного: чтобы Александр застал их здесь сплетенными в объятиях.
Отстегнув от седла сумки, Ли перенес их поближе к камню, ощупью разыскал фляжку с коньяком и открыл пробку.
– Элизабет! Элизабет, любимая! Проснись!
Она зашевелилась и что-то пробормотала, не просыпаясь; понадобилось несколько секунд, чтобы уговорить ее сесть, но, едва отхлебнув коньяка, она вздрогнула и широко открыла глаза.
– Я люблю тебя, – сказала она, приложив ладони к его щекам. – И всегда любила.
Если бы Ли не прервал поцелуй, все повторилось бы снова. Холод пока не мучил их, но Ли понимал, что скоро обнаженная Элизабет промерзнет до костей.
– Оденься, – попросил он. – Надо вернуться домой, пока Александр не поднял на поиски весь город.
В предрассветной темноте лица Элизабет он не видел, но сразу почувствовал, как тревога и страх захлестнули ее при одном упоминании имени мужа. Она торопливо оделась, он закутал ее в одеяло и поверх набросил плащ, потом заправил лампу, чтобы освещать путь.
– А твои туфли?
– Я их потеряла.
Подсадив Элизабет в седло, он уселся у нее за спиной и крепко обнял ее. В пути продолжали разговор и невольно придерживали лошадь, резво устремившуюся к дому, к теплой сухой конюшне.
– Я люблю тебя, – сказал он, не желая начинать с других слов.
– И я тебя.
– Но все не так просто, милая Элизабет.
– Да. Есть Александр.
– Как ты хочешь поступить?
– Остаться с тобой, – просто ответила она. – Я просто не могу тебя отпустить. Ты мне слишком дорог.
– Значит, ты готова уехать со мной?
Но Элизабет уже вернулась к действительности из мира грез; Ли почувствовал, как она сжалась и вздохнула.
– Разве я могу, Ли? Александр меня не отпустит. А если бы даже отпустил, я не могу бросить Долли. Ведь она дочь Анны.
– Знаю. Тогда чего же ты хочешь?
– Быть с тобой. Тайно – пока мы не придумаем что-нибудь. Как я устала, Ли!
– Хорошо, будем хранить нашу тайну.
– Когда мы увидимся снова? – тревожно спросила она.
– Не раньше, чем кончится дождь, любимая. А если река разольется – только через неделю. Давай так и договоримся.
– Я столько не выдержу! Я умру!
– Нет, ты будешь жить – ради меня. Ровно через семь дней встречаемся у Заводи. Днем, хорошо?
– Да.
– Думаешь, нам удастся сохранить тайну?
– С тех пор как я вышла за Александра, у меня не осталось ничего, кроме тайн. Мне не привыкать.
– Засыпай.
– А если что-нибудь случится и ты не придешь?
– Ты обо всем узнаешь от Александра, ведь я работаю с ним. Спи, родная.
Подъезжая к дому в предрассветных сумерках, Ли еще издалека закричал, что нашел Элизабет. Крепко спящую беглянку он передал из рук в руки бледному, дрожащему Александру, и тот унес ее в дом, к Нелл. А когда вышел, готовый рассыпаться в благодарностях, то обнаружил, что Ли препоручил кобылу Саммерсу и уехал домой, к Руби.
