Обман и желание - Таннер Дженет (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Все не так. Лучше и не спрашивай.
— Могу я чем-нибудь помочь?
Хотя он беседовал с Диной, но краем глаза взглянул на Лизу, намекая, что вопрос относится к ней.
Лиза слегка покраснела. Так всегда случалось, когда он на нее смотрел.
«Это такая конфетка, вы глазам своим не поверите! — рассказывала она своим подружкам. — Фантастическая внешность, и настоящий мужчина — ну вы понимаете, о чем я говорю! Он работал ныряльщиком на буровой вышке в Северном море. Едва ли найдется другой такой!»
— Проходи, Стив, поболтаем минут пять, — пригласила Дина. — Ты один можешь сделать столько полезного, как никто другой в целом свете.
— Мне зайти попозже, миссис Маршалл? — замешкавшись, спросила Лиза.
— Да, конечно. И подай нам, пожалуйста, кофе.
Лиза вышла. Дина с удовольствием оглядела молодого человека, гордясь и восхищаясь его высоким ростом, красивой внешностью, изяществом, с которым он носил свой костюм — черный свитер, рубашку в полоску, стильные, сработанные вручную мокасины. Он был именно таким, каким она мечтала его видеть, и даже лучше. Его присутствие успокаивало ее, само его существование придавало смысл жизни.
Приятное тепло согрело ее сердце, и особое чувство поднялось в душе. Это чувство появилось, когда он вновь вошел в ее жизнь.
Ее сын. Когда-то давно Дина была вынуждена не по своей воле покинуть мальчика и дать согласие на его усыновление. С той поры у нее не было шансов увидеть его вновь. Все эти долгие годы мысли о сыне не покидали ее. Она представляла, как он растет, гадала, как он выглядит, что делает. Ужасная, щемящая сердце тоска не оставляла ее и порой вызывала физическую боль. Вновь и вновь возвращались воспоминания о первом прикосновении к сыну. Незабываемый, едва уловимый аромат, ощущение его маленького упругого тела наполняли ее душу любовью, образ нежного детского личика с маленькими поджатыми губами и внимательными голубыми глазами навсегда запечатлелся в ее сердце. Перед Рождеством она представляла его рядом с собой, словно видела его радость, и про себя горько плакала — ведь это были всего лишь грезы. Каждый год в день рождения сына она проводила несколько часов в одиночестве, оживляя в воображении тот самый день, когда он появился на свет, и рыдала в отчаянии от того, что когда-то она, запуганная девушка, приняла непоправимое решение.
Но свои переживания она хранила в себе. Она знала, как рассердится Ван, если догадается о ее мыслях.
— Единственное, чего я хочу, — знать, все ли с ним в порядке, — осмелилась она сказать однажды.
Лицо Вана сразу же потемнело.
— Конечно же с ним все в порядке. Но это далеко не все, чего ты хочешь, — ответил он. — Узнав хоть что-то о нем, ты, несомненно, захочешь узнать больше. И этого уже нельзя будет остановить.
Сердцем она чувствовала, что с сыном все в порядке. Чего она действительно хотела, так это побыть со Стивеном, увидеть его, услышать голос, подержать его вновь на руках. Однако эта мечта была несбыточной. Ей ничего не было известно о том, кто его усыновил. Абсолютная конфиденциальность была неотъемлемой частью сделки. У нее отняли все права на него. Весьма вероятно, что она могла так и не встретить его до самой смерти.
И ей пришлось смириться с этим — по крайней мере, в своем сознании. Мать отказалась от своего ребенка, и дело было кончено. Но искорка надежды теплилась в сердце несчастной женщины, и она поддерживала этот огонек мыслью о том дне, когда Бог сжалится над ней и подарит ей сына вновь.
И Бог внял молчаливым мольбам. Письмо от Стива пришло через несколько дней после смерти Вана. Дина была в отчаянном состоянии. Жестокость происшедшего, потеря человека, который на протяжении большей части ее жизни был для нее не только мужем и деловым партнером, но и другом, ошеломила ее. Ее переполняла скорбь и печаль, негодование из-за жестокости судьбы и обида на Вана за то, что он так внезапно покинул ее. Ее охватили неясные предчувствия еще утром того дня, который, хотя она пока не знала этого, должен был изменить всю ее жизнь.
В тот день она плакала. Это были ужасные рыдания, от которых сотрясалось все тело, а прекрасное лицо ее осунулось. Чуть успокаиваясь, она начинала обвинять Вана. Ну почему он не пошел к доктору, когда его так мучили боли в груди?! Почему все списывал на чрезмерное увлечение острой пищей и хорошими винами? И в конце концов, почему он полетел на своем самолете? Ведь не было такой необходимости. Он мог спокойно полететь на эту встречу самолетом компании «Лиа джет» и попросить профессионального пилота сесть за руль. Но Ван любил свою «чесну». Он летал на ней, как только представлялась хоть малейшая возможность. Порой это выглядело так, словно он избегал пользоваться услугами «Лиа джет», лишь не желая наносить ущерб бюджету «Вандины».
«Ты не должен был этого делать!» — рыдала Дина. Любой нормальный человек давно бы осознал, что здоровье подорвано, и занялся бы лечением. Нормальный, обыкновенный — да. Но Ван таковым не был. Он был исключительной личностью, чью решительность нельзя было поколебать. Именно благодаря этому своему редкому качеству — удивительной решительности, Ван и добился успеха, из-за него же он и погиб.
Когда приступ отчаяния отступил, Дина спустилась вниз. Ее лицо было очень бледным, несмотря на нанесенную косметику. Глаза опухли и покраснели от бесконечных слез. Почту уже принесли. Дина забрала всю кипу доставленных бумаг и направилась в кабинет. Она взяла себя в руки и принялась за работу.
Как и в предыдущие дни, было очень много писем с выражением соболезнования, каждое больно резало по сердцу. Люди, присылавшие их, выказывали тем самым свое уважение к Вану, и позже Дина осознает, что добрые слова, которыми осыпали в письмах ее супруга, были для нее утешением. Но в тот момент, читая их, она испытывала жгучую боль: ведь они лишний раз напоминали о ее горе.
На одном из писем стоял штамп города Абердин. Почерк не был знаком, но многие из писем, которые она получала, приходили от незнакомых ей людей — деловых знакомых Вана, старых школьных друзей и совсем чужих, все они прочли сообщения о трагедии в газетах и считали необходимым написать его вдове. В основном письма были добрые, но попалось и несколько злорадных — их Дина незамедлительно бросила в корзину для бумаг.
По необъяснимым причинам Дину заинтересовало письмо с редкой маркой. Возможно, интуиция? Нет, вряд ли о ней можно говорить, учитывая ее тогдашнее состояние. Прежде чем очередной приступ рыданий охватил ее, где-то глубоко в сознании промелькнула неясная мысль, но тут же утонула в потоке печальных эмоций. Дина вскрыла конверт и извлекла кусочек бумаги. Письмо было написано шариковой ручкой на самой дешевой бумаге. Дина взглянула на адрес. Эпсилон Риг, Фортис Филд. Буровая вышка? Кого там мог знать Ван? Она прочла первые строки, и ее всю затрясло, листок упал на пол.
Письмо было от молодого человека, который назвался ее сыном. Как он писал, ему давно было известно, что его усыновили. Ровно год тому назад он сделал запрос и, получив свидетельство о рождении, вдруг обнаружил, что Дина его настоящая мать. Тогда он ничего не предпринял, опасаясь отказа Дины встретиться с ним. Но теперь, прочтя в газетах о смерти Вана, он, по возможности, хотел бы ей хоть чем-то помочь. «Вероятно, я слишком самонадеян, но мне так хочется увидеть Вас», — писал он. И спрашивал, можно ли надеяться, что она испытывает те же чувства.
Надеяться? Никогда в жизни Дина не ощущала подобного прилива радости, как в тот момент. Радость оживила ее, закружила вихрем эмоций, совсем покинувших ее в эти трагические дни. Но в то же время она испугалась этой встречи: ей было страшно встретиться с сыном, которого она последний раз видела двухнедельным; страшно, что она не совладает с ситуацией; страшно от незнания, как он выглядит; страшно, что ее или его ожидания не оправдаются и встреча принесет разочарование.
Но все опасения оказались напрасными, думала она сейчас, глядя на улыбающегося Стива, стоящего напротив нее у стола. Он был такой, о котором она мечтала, и даже лучше. И слава Богу, появившись, он не исчез, а остался рядом с ней. Иначе она не выдержала бы второй разлуки.
