Дочь Клодины - Лейкер Розалинда (чтение книг .txt) 📗
Дом, обнесенный парапетом, потрясал своим великолепием. Люси слезла с лошади и прошла пешком до внешнего дворика. На балюстраде она чуть замедлила шаг и подошла поближе, чтобы полюбоваться домом отца и своими глазами рассмотреть всю красоту, прочувствовать ее всем своим существом и осознать разумом, что она все-таки его нашла. Окна были занавешены шторами, дом казался пустым и заброшенным. Входная дверь, расположенная за массивной каменной верандой, была плотно заперта, а на территории не было видно ни единого человека. Но Люси ощущала умиротворение и спокойствие от того, что она здесь одна. И девушка знала почему — потому что она приехала домой.
Люси зарыдала от тоски и счастья. С глазами, полными слез, она медленно поднялась по каменным порожкам веранды, не замечая, что подол ее амазонки касается земли. Обеими руками схватилась за старенькую железную ручку, тем самым давая дому понять, что она здесь, и потянула ее со всей силой. Громкий звук повторился эхом по дому, ее сердце бешено застучало. Молясь про себя, каждой клеточкой своей души она ждала, ответит ли кто-нибудь ей. Кто-нибудь из жителей этого дома, в котором много веков назад жили ее предки.
— Никого нет дома. — Послышался громкий грубый, немного удивленный мужской голос.
Из одухотворенного состояния она сразу же вернулась в реальный мир. Люси издала еле слышный стон, осознав, что мечта увидеть свой дом, осуществления которой она так долго ждала, ускользнула от нее подобно шелковым блестящим ленточкам, подхваченным ветром, уносящим их в бесконечность. Она поняла, что находится не на розовых облаках, а в жестоком мире, осознав непоколебимость запертой двери каменного дома. Она находилась в чужом месте, была посторонним человеком, и ей следовало уйти. Она продолжала нажимать на дверную ручку всем своим весом, чтобы не упасть на колени от бессилия и отчаяния, которые обрушились на нее. «Так что же в итоге? Ничего?» Одновременно к ней вернулись душевные и физические силы. Внезапно она ослабила хватку, резко убрала ладонь с ручки, но не повернулась, чтобы посмотреть, кто ответил ей. Вместо этого расправила плечи, на секунду остановилась, чтобы прийти в себя, стремительным движением руки смахнула слезы, катившиеся из глаз, слезы злости на саму себя за то, что пыталась вторгнуться в частную собственность, и немудрено, что последствия были такими гнетущими. Стремительно шагнув со ступенек, она приподняла длинную юбку и только потом, обернувшись, увидела лицо человека, незаконно присвоившего чужое владение. Ее глаза были наполнены враждебностью, и даже сквозь легкую голубую вуаль это было заметно.
— Это случайность, — холодно произнесла Люси, понимая, что именно она пыталась вторгнуться в чужие падения.
Он стоял от нее на большом расстоянии во внутреннем дворике, его длинная тень вытягивалась на земле перед ним, его слова были отчетливо слышны на бесшумной улице. У него под мышкой торчала стопка документов, а в правой руке он держал медный духовой инструмент, который сверкал на солнце так же ярко, как и золотая цепочка часов, застегнутая на кармашке жилета. Ему было примерно около тридцати лет, рост около шести футов, он был худым и стройным, его голова отклонилась назад, когда он взглянул на нее своими темно-карими глазами, такими умными и проницательными. Над верхней губой хорошо очерченного рта росли усы, которые были такими же черными, как и аккуратно подстриженные бакенбарды и как вьющиеся волосы, выглядывающие из-под полей высокой шляпы. Мужчина привлекал внимание скорее всего не красотой, а мужественностью, силой, наличием чувственности и сладострастия, а также живой, притягательной энергетикой, которая сразу же ощущалась.
Люси почувствовала, как в ней проснулась ненависть к этому человеку, ядовитая злость, которая никогда не была присуща ее характеру, что оказалось для нее очень мучительным.
Он слегка прикрыл веки, чувствуя недобрую атмосферу, и укорительным тоном обратился к ней:
— Может быть, я могу вам чем-то помочь, леди?
— Не думаю.
Она решила, что нет никакого смысла вести с ним разговор. Люси вышла из-под тени веранды, спустилась со ступенек и направилась через дворик к лошади, которая ждала ее, но ему удалось преградить ей путь.
— Кого вы хотели здесь увидеть?
— Неважно.
Ее ответ был решительным и явно давал понять, что ее следует оставить в покое. Люси могла сказать, что возненавидела его, но это было несравнимо с той душевной раной, которую он непреднамеренно нанес ей. Она чувствовала себя обманутой, обиженной и наполовину потонувшей в своих собственных слезах, которые еле сдерживала.
— Полагаю, открытые ворота позволили вам подумать, что мистер Атвуд находится в имении, — услужливо подсказал он, давая ей еще один шанс объяснить свое неразумное поведение.
— Нет, я так не подумала.
Понимая, что скоро ее нервы не выдержат, она становилась еще злее от того, что никак не могла отделаться от незнакомца. Люси поправила кнут, а так как мужчина стоял совсем близко, нечаянно слегка задела им край его длинного рукава.
— Не могли бы вы, пожалуйста, отойти в сторону, чтобы я проехала?
Он напрягся, его глаза показались ей еще темнее.
— Не уверен, что мне следует это делать, так как я ответственен за эту землю во время отсутствия ее владельца. — Подумав, он взял кнут. — Вы нарушаете закон.
«Нарушаю закон!» Он назвал ее правонарушителем, а ведь эта земля принадлежит ей по праву! Ужас охватил Люси, страх напомнил ей о часе, когда Доменико силой подчинил ее себе, в ушах звенели его ужасные угрозы о том, что, если, она заявит о своих правах на тот дом, ее никак нельзя будет назвать по-другому, кроме как самозванкой и мошенницей. А Люси не видела никакой разницы между правонарушителем и самозванкой. Лучше бы незнакомец ударил ее, она бы легче это перенесла, чем так язвительно над ней насмехаться. Внезапно она не смогла больше сдерживать свои чувства, теперь ярость и злость, выражающиеся на лице, выплеснулись наружу:
— Да как вы смеете так говорить! Если бы вы знали, кто я такая, вам бы стало стыдно за ваше оскорбление! — Она снова попыталась обойти его, но еще больше затруднила себе дорогу.
— Я не знаю, кто вы такая, миссис? Вы таинственная вдова, которая вчера приехала в Истхэмптон. Кроме того, повсюду я встречал людей, которые только и говорили об итальянской карете и рыжеволосой пассажирке. Я прав, миссис Ди Кастеллони?
Она едва смогла ответить ему, потому что голос почти пропал. Ее гордость, честь и самоуважение были осквернены, ее глаза пылали ненавистью и отвращением к незнакомцу.
— Да, это мое имя, — внятно произнося каждое слово, ответила она. — Но мы ведь не знакомы, сэр!
Ей нужно было срочно принимать меры. Гордо подняв голову, Люси стремительно отпихнула его назад, ловко села в седло, но он мимолетным взглядом заметил, что на балюстраде лежат вожжи. Одним широким движением он схватил поводья и сжал их в лайковых перчатках.
— Позвольте мне исправить положение дел, леди, — сказал он сквозь зубы, проницательно посмотрев на нее. В его глазах сквозила агрессия, видно, никогда никто не позволял себе его отталкивать.
— Меня зовут Джош Бартон. И уверяю вас, вы запомните это имя навсегда.
Затем он отпустил поводья, сильно ударил лошадь по спине, та рванула вперед и понеслась, Люси не оглядывалась назад, она пылала от злости и страха. Она ждала, когда ей наконец исполнится двадцать один год, чтобы вернуться на родину, и теперь она запомнит этот день навсегда. Ее душа разрывалась от страха, боли и разочарования.
Пока она не вернулась на дорогу, а дом не скрылся из виду, Люси не замедлила ход. Затем поехала помедленней, позволяя лошади немного отдохнуть. Глубоко вздыхая, она пыталась привести себя в чувство. Сегодня утром она получила хороший урок. Никогда больше она не будет так рисковать и не позволит кому-либо, не знающему правды о ее происхождении и ее правах, причинять ей боль. Ведь однажды она найдет способ, чтобы устранить тень сомнений, и больше никто не посмеет назвать ее мошенницей или самозванкой или другим словом, позорящим и пятнающим ее репутацию. Когда она подъехала к живой изгороди и снова посмотрела на дом, она увидела, что во внутреннем дворике никого не было, он был пустым, и от Джоша Бартона не осталось и следа. «Кто он такой? Садовник? Топограф? А может быть, архитектор?» Она этого не знала, да ее это особо и не интересовало, в ее памяти навсегда запечатлелась его зловещий облик.
