Пророчество Черной Исабель - Кинг Сьюзен Фрейзер (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT) 📗
Встав на колени, он одной рукой взялся за предплечье выше раны, а второй – за древко.
– Все хорошо, милая, – пробормотал он ласково, – сидите тихо, не надо волноваться.
Закусив зубами наплечник и закрыв глаза, она ждала страшного момента – хрупкая, нежная, отважная. «Удивительно, почему она считает себя трусихой?» – с восхищением оглядев ее, подумал горец и приступил к делу.
Убедившись, что острие не упрется в кость, он изо всех сил надавил на обломок древка, и наконечник, разорвав плоть, вышел с другой стороны. Исабель глухо вскрикнула, и сердце Линдсея затрепетало от жалости, но останавливаться было нельзя, и он, кусая губы, выдернул из раны сломанное древко.
Хватая ртом воздух, девушка выпустила кожаный наплечник и замотала головой, как пьяная: по всей видимости, ей было очень больно, но с ее губ не сорвалось ни единого стона.
– Самое страшное уже позади, милая, успокойся, – прошептал Линдсей, – Ты держалась молодцом…
Ласково погладив ее по голове, он поправил ей растрепавшиеся волосы и прижал тряпку к свежей ране, чтобы унять кровь. Девушка охнула и тут же умолкла, словно устыдившись своей слабости.
Не отнимая тряпки от раны, он свободной рукой заботливо обнял Исабель за плечи. В конце концов, сколько бы зла она ни причинила своими предсказаниями, ее мужество достойно уважения…
Тело девушки обмякло, и Линдсей испугался, что она потеряла сознание, но Исабель подняла голову, видимо, желая его успокоить, и из ее груди вырвался еле слышный всхлип, заставивший сердце Линдсея снова сжаться от сострадания.
Поддавшись порыву, он наклонился к ее уху и забормотал заветные слова, которые в былые времена слышали только его соколы и возлюбленные. Много лет он и не вспоминал их, потому что давно не держал соколов, а женщин, с которыми ему доводилось делить ложе, любило только его тело…
Полузабытые, бесконечно нежные слова слетали с его губ, словно он говорил с любимой женщиной, безраздельно царившей в его душе, и исходившее от Исабель тепло согрело его сердце, как он сам хотел ее согреть.
«Боже, что я делаю?!» – одернул себя Линдсей и, сняв руку с плеча девушки, помог ей сесть.
– Спасибо за помощь, – пробормотала она слабым, чуть охрипшим голосом и снова привалилась к стене, закрыв глаза.
Горец наблюдал за ней, продолжая зажимать тряпкой рану. Постепенно девушка стала дышать ровнее, побледневшие щеки и губы порозовели.
Даже терзаемая болью, она была прелестна. Ее тело, словно окутанное покрывалом, сотканным игрой лунного света и теней, поражало изяществом; бледное лицо с высокими скулами, твердым подбородком, нежным ртом, темными бровями и густыми ресницами завораживало гармоничным сочетанием красоты и силы, которое подчеркивали прекрасные глаза.
Обнаженное плечо и шея были худы, угадывавшиеся под кожей кости – тонки и изящны; но длинные ноги и хорошо развитая линия плеч говорили о том, что при всей своей кажущейся хрупкости Исабель – высокая сильная женщина.
Она чем-то напоминала большую хищную птицу, которую Линдсей поймал много лет назад. Как он ни старался, прекрасная и своенравная птица так и осталась наполовину дикой, но очень привязалась к хозяину. Сколько чудесных часов они провели вместе на охоте! Он очень горевал, когда ее не стало.
Нахмурившись, – он уже давно не вспоминал о своей пернатой любимице, – горец снова занялся раненой. Оторвав еще полоску от сорочки Исабель, он перевязал девушке предплечье и поправил ворот платья, прикрыв шею.
– С этим пока все, – сказал он. – Теперь посмотрим ногу.
– Там не так болит, – ответила девушка и, приподняв подол, показала Линдсею левую лодыжку, перевязанную белым шелковым платком поверх мокрого от крови шерстяного чулка. Кривясь от боли, Исабель неловко, одной левой рукой размотала самодельный бинт и стала спускать чулок.
Видя, что ей трудно, горец помог опустить чулок и манжет сапожка, чтобы обнажить рану. На тонкой изящной голени девушки зиял уродливый порез.
– Это след от стрелы из арбалета, – сказал Линдсей, прижимая к ране тряпку. – Я видел, как в вас стреляли. Вам очень повезло, что стрела только рассекла кожу, не задев кость.
Исабель ничего не ответила, только с шумом втянула воздух.
Линдсей перевязал рану, натянул чулок и закрепил его выше колена шелковой подвязкой, отметив про себя, что ноги у прорицательницы худые и мускулистые, как у юноши, хотя и по-женски изящные.
– Позвольте, я отнесу вас вниз, – предложил он и потянулся к ней, чтобы взять на руки. – Там я прижгу раны, вы поедите и отдохнете. Вы слишком долго голодали, вам надо хоть чуть-чуть набраться сил перед дорогой.
– Я голодала не по собственной воле, – отвела его руки Исабель. Держась за стену, медленно, тяжело она поднялась с пола, сделала шаг вперед и пошатнулась, хрипло вскрикнув. Застонав от досады, горец подхватил девушку на руки и понес по каменным ступеням вниз, не обращая внимания на ее протесты.
Во дворе было уже совсем темно. Не выпуская Исабель из рук, Линдсей поспешил к центральной башне; несколько английских стрел, перелетевших через стену, со свистом вонзились в землю совсем рядом. Горец на мгновение остановился, оглядел стену, с которой только что спустился, – луна освещала силуэты его людей, приникших к бойницам, – и продолжил путь.
– Англичане обстреливают нас каждую ночь, – пояснила Исабель, проследив за его взглядом. – Нас осталось совсем мало, поэтому мы не можем отвечать на эти ночные атаки.
– Да, похоже, у английского командира сильно развито чувство долга.
– Скажите честно, Джеймс Линдсей, вас подослали к нам англичане? – пристально глядя ему в глаза, спросила девушка. – Чтобы заманить нас в ловушку?
От неожиданности он снова остановился и, взглянув на Исабель, с возмущением бросил:
– Я не служу англичанам!
– Значит, вас послал сэр Ральф Лесли?
– Никто меня не посылал, я пришел потому, что сам так решил.
– Но зачем? Что понадобилось у нас в Аберлейди Соколу Пограничья?
– Хочу спасти знаменитую прорицательницу! – уже раздраженно ответил он.
– Я вам не верю. У вас наверняка есть на уме что-то еще, Джеймс Линдсей. Он не ответил. Она заподозрила неладное, и ее доверие к нему начало таять, как снег под весенним солнцем. Жаль, но что поделать. Девушку нельзя за это осуждать: если не считать спасения от англичан, в остальном она вовсе не обязана ему доверять.
Достигнув центральной башни, горец ее внимательно оглядел. Как и в других замках, в Аберлейди на второй этаж такой башни, где располагались большая зала и жилые помещения, можно было попасть только по большой приставной лестнице. Ее уже убрали на ночь, а дверь заперли. Линдсей обошел кругом и, увидев в стене узкую, едва заметную в сгустившихся сумерках дверь, направился к ней.
Дверь распахнулась, на пороге стоял Гибсон.
– Сюда, сюда, Линдсей! – позвал он и, когда Джеймс с девушкой на руках переступил порог, спросил, понизив голос: – Все в порядке, миледи?
– Да, Юстас, – коротко отозвалась она.
Следуя за управляющим, Линдсей прошел в просторную, освещенную единственным факелом кладовую, где не было ничего, кроме опустошенных мешков из-под зерна, перевернутых вверх дном чаш для вина и нескольких мотков крепкой веревки. Юстас повел его к небольшой нише, в которой обнаружилась каменная лестница, и они стали подниматься наверх.
Ноша Линдсея совсем его не тяготила, напротив, от упругого и гибкого женского тела, которое он сжимал в объятиях, исходило приятное тепло. Исабель обняла его здоровой рукой за шею, прильнула к его груди, ее стройные ножки свешивались с его руки; когда Линдсей на секунду остановился, чтобы перехватить ее поудобнее, она склонила голову ему на плечо.
Он судорожно сглотнул, от души жалея, что она не может идти сама, – ее тепло, нежное прикосновение ее атласной кожи, чудесный аромат девичьей кожи кружили ему голову, заставляли забыть, кто он и зачем пришел в Аберлейди; ему казалось, что он несет ангела, спустившегося с небес.
