Десантник на престоле. Из будущего - в бой. Никто, кроме нас! - Ланцов Михаил Алексеевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
— Ты что же это творишь?! — Незнакомец сходу взял Прохора за грудки. — Ты понимаешь, что ежели Чурбан-паша прознает, нам всем достанется?
— Да успокойся ты Аким, что ты взъерепенился?
— Ты к Глашке ходил? Что глаза отводишь? О чем ты думал? Стервец! — Тут Арсений осекся и, посмотрев настороженным взглядом на Александра, спросил у Прохора: — Это, кто?
— Да барин молодой, смотрю, стоит бледный у стены, подумал, что дурно ему стало. — Александр чуть улыбнулся и встрял в разговор:
— Что у вас произошло? Отчего человек в столь солидном возрасте может так яриться?
— Да… это… — Аким сильно сбавил пыл, так как подросток обладал поразительно твердым взглядом, да еще и говорил как взрослый. Было, отчего смутиться. К счастью это продолжалось не долго. Спустя минуту, со стороны Николаевского дворца раздался какой-то топот. Там бежали два сотрудника третьего отделения одетые по форме. Как позже выяснилось, проснувшийся Левшин решил проведать великого князя и обнаружил, что тот в одиночестве отправился гулять в неизвестном направлении. Шум и гам получились весьма знатный. Из вверенных ему сотрудников были сформулированы патрули, один из которых и заметил Александра в компании каких-то слуг, причем, судя по всему дерущихся. Бежали они шустро.
— Ваше императорское высочество, вас разыскивают. Алексей Ираклиевич совершенно перепуган вашей неожиданной прогулкой. Пожалуйте с нами во дворец. — Александр хмыкнул, качнул головой, но пошел. А когда эта своеобразная процессия отошла шагов на сто, Прохор все еще удерживаемый ручищами Акима задумчиво проговорил:
— Вот тебе и ваше благородие. И ведь не поправил. Что теперь будет? Ты еще и Арсения Андреевича Чурбан-пашой назвал.
— Дааа… дела. Боюсь, порка теперь грозит не только тебе. Вот угораздило же нас.
Впрочем, этот эпизод потонул в массе активнейшего оживления, что творился вокруг готовящейся коронации отца Саши — Александра Николаевича. Ничего толком великий князь запомнить не смог, так как сидел во дворце безвылазно, облизываясь на горничных и занимаясь атлетикой. Однако в сам важный день торжества 26 августа произошел интересный инцидент. Дело в том, что стоявший во время коронации с "державой" уже не молодой Михаил Дмитриевич Горчаков внезапно потерял сознание и упал. Александр же, не имея ни малейшего благоговения перед происходящим действом, откровенно скучал, а потому отреагировал мгновенно. Даже скорее на одних только рефлексах, чем хоть сколь-либо осознанно он сделал рывок вперед. Что-то переклинило в голове у Саши настолько, что он заученным еще с "учебки" движением ушел в перекат, желая поймать падающую регалию. Горчаков упал, Александр схватил державу. За какие-то пару секунд великий князь в этом перекате сумел преодолеть шагов семь-восемь. В такой позе он и замер, странно рассматривая массивный, шарообразный предмет, который чуть было, не упал на пол. Секунд через десять гробовой тишины великий князь, наконец, понял, что вокруг все замерли, повернулся к отцу, встал и протянул ему регалию.
— Папa, мне показалась, что упав, она расколется словно стеклянная, — а из-под волос на лоб ему выступила небольшая струйка крови. Видимо во время переката он задел что-то и рассек себе кожу на голове. Император, молча и вежливо принял державу и обратил свой взор на лежащего без чувств Горчакова. Потом обошел спокойным взглядом всех присутствующих и улыбнулся.
— При таких руках ей и стеклянной быть не грешно, — после чего продолжили процедуру коронации. А представители британского королевского двора, присутствующие в качестве гостей, многозначительно переглянулись. Впрочем, при дворе решили это странное происшествие не обсуждать, от греха подальше, уж больно оно выглядело неоднозначным и странным.
Когда коронационные торжества завершились, дворец притих и великий князь, наконец, смог начать вести себя относительно свободно. Целый месяц был потрачен на непонятно что. Разве что с занятиями атлетикой никто не мешал, так как было не до него. Однако было то, что Александра сильно беспокоило, так что, девятнадцатого сентября великий князь смог застать Левшина в одиночестве и попробовать поговорить:
— Алексей Ираклиевич, что происходит? — Александр тихо подошел со спины и Левшин от неожиданности вздрогнул, резко обернулся и удивленно посмотрел на великого князя.
— Александр, тебя что-то беспокоит?
— Да, беспокоит. Зачем вся эта армия жандармов вокруг меня? Отчего они не уехали с отцом? Рассказывайте.
— Что же тут необычного? Это все для твоей безопасности. Его императорское Величество очень переживает, и я стараюсь делать все от меня зависящее для честного исполнения своего долга.
— Вы не понимаете. Я чувствую себя наживкой в какой-то большой игре. Вашей игре. И мне это не нравится. Я не люблю, когда мною вертят. Алексей Ираклиевич, не темните, скажите как есть. Чем я меньше знаю, тем больше переживаю. Вы хотите, чтобы я вам все сорвал? — От такой фразы Левшин практически потерял дар речи. Помолчав минуту, собираясь с мыслями, он попробовал реабилитироваться.
— Александр, откуда такие странные мысли? Тебя никто не использует. Мы прибыли для охраны тебя и твоего предприятия. Тебе кто-то сказал что непотребное?
— Значит, не скажете. — С этими словами Саша развернулся и твердой походкой пошел к двери. А в голове пронеслись мысли: "Теперь ясно, чего это отец так раздобрился и ввязался в странную авантюру с рыцарским братством. Ну да ладно, эта новость, конечно, скверная, но нужно будет получить и с нее выгоду. Они хотят ловлю на живца? Они ее получат. Главное, чтоб не подавились". Последующие часы напряжение не спадало. Александр посматривал на сотрудников третьего отделения волчонком и обдумывал свои шаги и пределы своих возможностей. После обеда прибыл митрополит и несколько оживил обстановку, но видя, что она продолжает накаляться, настоял на немедленном выезде на выбранную им площадку под особый кадетский корпус.
Незадолго до приезда великого князя московский митрополит Филарет, после консультаций с Закревским, решил, что наилучшим образом соответствует поставленным задачам, поставленным перед ним императором только Ходынское поле, которое, впрочем, занимали хозяйства московских извозчиков. Раньше времени их выселять не спешили, так как это решение нужно было согласовать с Левшиным, да и мнение малолетнего Александра, который уже проявил себя мальчиком довольно деятельным и не лишенным трезвого разума, тоже было важно. Ведь ему там было строить какие-то свои поделки, так одобряемые Алексеем Ираклиевичем и лично Его величеством. Именно на Ходынку вся делегация и поехала, ибо пробежавшая черная кошка между Александром и Левшиным грозила перерасти в события совершенно непредсказуемого характера. Да, Александр был еще только мальчиком, но от него многое зависело в этой авантюре, а потому он легко мог все порушить одним лишь своим неадекватным поведением. Или, как вариант, отказом во всем этом участвовать. В ходе пути, совмещая прыжки на ухабах с общением, Филарет смог выяснить весьма впечатлившую его информацию о раскрытии Александром плана, пусть и не в деталях, так что теперь использование его "втемную" становится очень сложным, если вообще возможным. В ходе поездки великий князь, хоть и злился на то, что дал так легко себя обмануть, но посматривал по сторонам, пытаясь отвлечься и приметить знакомые места. К сожалению, этого практически не происходило. Его родной город за полтора столетия изменился колоссально и вообще не походил на себя образца начала XXI века. Больше всего он напоминал Зарайск в том виде, в котором застал его Александр в 2007 году, посещая музей одного из самых удивительных офицеров времен Великой Отечественной войны дважды героя Советского Союза Виктора Леонова. Так вот, городок был практически не искорежен временем, и если не считать нескольких зданий, построенных в XX веке, вполне отражал уровень городской архитектуры московских двориков середины XIX века. Три этажа были редкостью и группировались ближе к центру. Много деревянных домиков с отгороженными дворами. Белье, сохнущее на веревках прямо во дворе, дымки от печей, поднимающиеся то там, то тут, а также прочие, не укладывающиеся в голове Александра детали, совершенно выбивались из рушащегося на глазах образа второй столицы. Да, он еще не посещал другие крупные города своего нового времени, но если так выглядит "первопрестольная", то какой же ужас творится в остальных местах?
