Счастливые шаги под дождем - Мойес Джоджо (читать книги бесплатно TXT, FB2) 📗
Все сидели в молчании, и Сабина решила, что следует проявить дружелюбие, поэтому сказала:
– Суп вкусный.
Дед медленно поднял лицо, с шумом прихлебывая суп из ложки. Она заметила, что белки глаз у него молочно-белые.
– Что?
– Суп, – громче повторила она. – Он очень вкусный.
Минут через девять в холле пробили часы. Послышался судорожный вздох невидимой собаки.
Старик повернулся к жене:
– Она говорит про суп?
– Сабина говорит, он вкусный, – не поднимая глаз, громко подтвердила бабушка.
– Ох-ох! Что это? – спросил он. – Не пойму, что за вкус.
– Картошка.
Сабина поймала себя на том, что прислушивается к тиканью часов в холле. Казалось, тиканье становится громче.
– Картошка? Ты сказала, картошка?
– Верно.
Долгая пауза.
– А в нем нет сладкой кукурузы?
– Нет, дорогой. – Бабушка промокнула рот полотняной салфеткой. – Никакой кукурузы. Миссис Х. знает, что ты не любишь кукурузу.
Дед повернулся к своей тарелке, изучая содержимое.
– Я не люблю кукурузу, – медленно произнес он, обращаясь к Сабине. – Ужасная гадость.
Сабина боролась с истеричным желанием смеяться и плакать одновременно. У нее было ощущение, что она попала в какую-то ужасную второсортную телепрограмму, в которой остановилось время и никто не спасется.
«Надо ехать домой, – сказала она себе. – Мне не вытерпеть здесь и нескольких дней. Я увяну и умру. Они найдут мое окоченевшее тело в комнате с бирюзовым ковром и даже не смогут понять, отчего я умерла – от холода или скуки. Как мне не хватает любимых передач по телику».
– Ты ездишь на охоту?
Сабина подняла глаза на деда, который наконец доел суп.
– Нет, – тихо ответила она.
– Что?
– Нет, я не езжу на охоту.
– Она очень тихо говорит, – громко сказал он жене. – Пусть говорит погромче.
Бабушка, собрав пустые тарелки, дипломатично вышла из комнаты.
– Ты говоришь очень тихо, – заявил дед. – Говори громче. Это невежливо.
– Извини, – вызывающе громко произнесла Сабина.
Глупый старикашка.
– Так с кем ты охотишься?
Сабина огляделась вокруг, захотев вдруг, чтобы вернулась бабушка.
– Ни с кем! – почти выкрикнула она. – Я живу в Хакни, в Лондоне. Там нет охоты.
– Нет охоты?
– Нет!
– О-о-о! – Дед был сильно удивлен. – А где ты ездишь верхом?
О господи, это невозможно!
– Я не езжу. Там негде ездить.
– А где ты держишь лошадь?
– У нее нет лошади, дорогой, – сказала бабушка, входя с большим серебряным подносом, накрытым серебряной крышкой, как это делали, по мнению Сабины, только дворецкие из комедий. – Они с Кэтрин живут в Лондоне.
– О-о-о… Да… Лондон?
«Ах, мама, приезжай и забери меня, – умоляла про себя Сабина. – Прости, что я плохо относилась к тебе, Джеффу и Джастину. Просто приезжай и забери меня. Обещаю, что не буду больше докучать тебе. Заводи себе сколько угодно неподходящих приятелей, и я ничего тебе не скажу. Буду заниматься и останусь на повышенном уровне. Я даже перестану таскать у тебя духи».
– Ну что, Сабина, любишь с кровью или прожаренный?
Бабушка подняла серебряную крышку, и в воздухе разнесся аромат бифштексов, уложенных горкой на блюде в окружении жареного картофеля и плавающих в густом темном соусе.
– Можешь съесть то и другое, дорогая. Я отрежу. Давай, не хочу, чтобы все остыло.
Сабина в ужасе уставилась на нее.
– Мама не сказала тебе, да? – тихо спросила она.
– Сказала – что?
– Что-что? – раздраженно переспросил дед. – О чем вы там? Говорите громче.
Сабина медленно покачала головой, жалея, что приходится видеть напряженное, сердитое выражение бабушкиного лица.
– Я вегетарианка.
Глава 2
Все очень просто. И очевидно. Если гостья принимала ванну в нижней ванной комнате, то должна в течение пяти минут по окончании омовения уничтожить все улики своего пребывания: мокрые полотенца, шампунь, мочалку, даже зубную щетку и пасту. Или же гостья может ожидать, что менее чем через полчаса все это будет свалено на полу у двери ее спальни.
Если гостья хочет позавтракать, то ей надлежит к половине девятого быть внизу, в комнате для завтрака. Не в столовой, разумеется. И не в четверть десятого, когда уже полдня прошло и у миссис X. есть чем заняться, вместо того чтобы ждать, пока все позавтракают, хотя сама она об этом не скажет. На завтрак подается каша и тост с медом или конфитюром, то и другое в серебряных вазочках. И никакого шоколада, никаких пирогов.
Гостья не жалуется на холод. Следует нормально одеваться, а не бродить по дому почти нагишом и сетовать на сквозняки. То есть надевать толстые свитера и брюки. А если у гостьи мало теплой одежды, то следует сказать об этом, потому что в большом комоде ее навалом. Только невоспитанный человек станет говорить, что эта одежда пахнет плесенью или что на вид она такая, словно ее когда-то носили албанские сироты. Гостье не разрешается ходить по дому в кроссовках, их надо держать чистыми в коробке. Следует найти в кладовке пару высоких резиновых сапог. А если гостья собирается устроить истерику по поводу пауков, то она должна сначала встряхивать вещи.
Есть еще правила, о которых нет нужды напоминать. Например, не пускать собак наверх. Или не оставлять сапоги в гостиной. Или не переключать телевизионные каналы с любимых новостных каналов деда. Не начинать есть до того, как всем принесут еду. Не пользоваться телефоном, предварительно не спросив разрешения. Не греться на кухонной плите. Не принимать ванну вечером и не наливать воду выше шести дюймов.
После недельного пребывания Сабина узнала уйму правил. Казалось, сам дом, как и бабка с дедом, отличается привередливостью и придирчивостью. У себя дома она росла почти без всяких правил. Мать находила удовольствие в том, что позволяла ей самой выстраивать свою жизнь, как бы по методу Монтессори. Поэтому, сталкиваясь с этими бесконечными малопонятными ограничениями, Сабина все больше возмущалась и расстраивалась.
Это продолжалось до тех пор, пока Том не научил Сабину самому важному правилу, которое вернуло в ее жизнь малую толику свободы: никогда не ходи по дому или двору медленней, чем принято в Килкаррионе. При этой энергичной, целеустремленной поступи подбородок вздернут, глаза устремлены вдаль. Идя с правильной скоростью, удается отклонить любые вопросы типа: «Куда ты идешь?», или «Что ты делаешь?», или «Помоги мне вычистить конюшню, привести лошадей, отцепить трейлер, вымыть из шланга собачий сарай» и тому подобное.
– Дело не только в тебе, – объяснил Том. – Она не выносит, когда кто-нибудь бездельничает. Это ее нервирует. Вот почему все мы так делаем.
Поразмыслив, Сабина поняла, что это справедливо. Сабина не видела в доме никого, за исключением деда, кто ходил бы медленно.
Проблема заключалась не только в доме с его запутанными правилами. Сабине удалось лишь однажды поговорить по телефону с матерью, она чувствовала себя оторванной от друзей, от своего привычного мира. В этом окружении Сабина была чужаком, смущавшим ее пожилых родственников, как и они смущали ее. До сих пор она только один раз ездила с бабушкой в гипермаркет ближайшего городка, где, пожелай она, могла бы купить все, что угодно, начиная с плавленого сыра и кончая пластиковой садовой мебелью. Там было все это, а также почта и магазин конской упряжи. Но ни «Макдоналдса», ни кинотеатра, ни пассажа. И никаких журналов. И похоже, не было людей моложе тридцати лет. Поскольку Сабину с внешним миром связывали только «Дейли телеграф» и «Айриш таймс», она не знала даже, кто был первым в списках популярных дисков.
Бабушка, если и замечала депрессивное настроение внучки, вероятно, решила проигнорировать его, считая одной из издержек подросткового возраста. В начале каждого дня она «организовывала» Сабину, нагружая ее заданиями, например отнести бумаги на псарню или принести для миссис X. овощи с огорода. И обращалась с ней бабка с той же суровой отстраненностью, как и со всеми окружающими. За исключением собак. И конечно же Герцога.
