Инферно - Браун Дэн (книги полностью txt) 📗

Наши возможности улетучились уже давно.

Мешок из солюблона, как стало ясно, растворился еще на прошлой неделе – скорее всего в день первого из концертов; Сински теперь знала, что оркестр играл семь вечеров подряд. Несколько лоскутков солюблона на конце бечевки сохранились только потому, что эта часть мешка была намазана клеем для более прочного соединения с зажимом.

Инфекция неделю гуляет на свободе.

Не имея возможности изолировать патоген, люди из ПНР развернули в подземном зале импровизированную лабораторию и сосредоточили внимание на взятых образцах: анализ, классификация, оценка угрозы. Таков был их обычный порядок действий в неблагоприятных случаях. На данный момент приборы ПЦР твердо установили только один факт, касающийся вируса, и этот факт никого не удивил.

Вирус распространяется и воздушным путем.

Содержимое мешка, судя по всему, поднялось к поверхности воды, и в воздухе возник инфицированный аэрозоль. Сински знала: его не так уж много и нужно, тем более в замкнутом помещении вроде этого.

Вирусы распространяются среди населения гораздо быстрее, чем бактерии или химические патогены, и их проникающая способность намного выше. Вирусы – это паразиты. Они входят в организм и заражают клетку-хозяина за счет так называемой адсорбции. Затем вводят в эту клетку свою ДНК или РНК, порабощают ее и принуждают к репликации вируса, то есть к его воспроизведению во множестве экземпляров. Когда экземпляров накапливается достаточно, новые вирусы прорывают оболочку клетки, убивают ее и ищут другие клетки, которые можно атаковать; процесс повторяется.

Зараженный вирусом человек, кашляя, чихая или просто дыша, посылает в окружающую среду мелкие капельки; они некоторое время плавают в воздухе, и если их вдыхает другой человек, тот же процесс начинается в его организме.

Экспоненциальный рост, думала Сински, вспоминая графики, которыми Зобрист иллюстрировал взрывное увеличение населения Земли. Зобрист использует экспоненциальное размножение вируса для борьбы с экспоненциальным ростом числа людей.

Но главным, что ее жгло, был вопрос: как поведет себя этот вирус?

Точнее: как он будет атаковать организм?

Вирус Эбола воздействует на способность крови к свертыванию, вызывая неостановимое кровотечение. Хантавирус нарушает работу легких. Онковирусы способствуют развитию рака. Вирус ВИЧ атакует иммунную систему, вызывая СПИД. Для медиков не секрет, что будь вирус ВИЧ способен распространяться по воздуху, он мог бы привести к вымиранию человечества.

Что же делает с людьми вирус Зобриста, черт бы его драл?

Что бы он ни делал, эффект явно не был быстрым… пациентов с необычными симптомами в больницы города пока не поступало.

С нетерпением ожидая ответа, Сински двинулась в сторону лаборатории. Она увидела Брюдера: он стоял у подножия лестницы, где его сотовый телефон худо-бедно ловил сигнал, и вполголоса с кем-то по нему разговаривал.

Она поспешила к Брюдеру; он как раз заканчивал, когда она подошла.

– Ясно, – сказал агент; его лицо выражало изумление и ужас. – И подчеркиваю еще раз: строжайшая конфиденциальность. Никаких посторонних глаз на данный момент, только ваши. Позвоните мне, если еще что-то узнаете. Спасибо.

Он дал отбой.

– Что там такое? – требовательно спросила Сински.

Брюдер медленно перевел дух.

– Я говорил со старым знакомым из Центра профилактики и контроля заболеваний в Атланте.

Сински взорвалась:

– Вы их известили без моей санкции?

– Беру ответственность на себя, – ответил он. – На его молчание можно положиться, и нам нужны гораздо более обширные данные, чем можно получить в этой импровизированной лаборатории.

Сински бросила взгляд на горстку оперативников из ПНР, которые брали пробы воды и снимали показания портативных приборов. Он прав.

– Мой знакомый, – продолжил Брюдер, – сейчас находится в хорошо оснащенной микробиологической лаборатории, и он только что подтвердил существование чрезвычайно заразного и ранее неизвестного патогенного вируса.

– Погодите! – перебила его Сински. – Как он мог так быстро получить образцы?

– Очень просто, – напряженным голосом ответил Брюдер. – Он взял на анализ свою собственную кровь.

Смысл услышанного Сински поняла мгновенно.

Вирус уже распространился по всему миру.

Глава 99

Лэнгдон шел медленно, чувствуя себя каким-то бесплотным: он точно смотрел необычайно явственный кошмарный сон. Что может быть опаснее чумы?

С тех пор как Сиена вылезла из катера, она ничего больше не сказала; она поманила Лэнгдона за собой по безлюдной дорожке, усыпанной гравием, которая уводила от пристани и от скопления людей.

Хотя плакать Сиена перестала, Лэнгдон чувствовал, что внутри у нее буря эмоций. Он слышал дальние сирены, но Сиена на эти звуки не реагировала. Она смотрела себе под ноги ничего не выражающим взглядом, словно загипнотизированная ритмическим хрустом гравия.

Они вошли в небольшой парк, и Сиена привела его в густую рощицу, надежно скрывшую их от посторонних. Они сели на скамейку, с которой был виден залив. На той его стороне над жилыми домами, которыми застроен холмистый берег, возвышалась древняя башня Галата. Город, как ни удивительно, выглядел отсюда спокойным и безмятежным – ничего общего, думал Лэнгдон, с тем, что, вероятно, происходит в водохранилище. Сейчас уже, предполагал он, Сински и группа ПНР скорее всего поняли, что опоздали и не смогут остановить чуму.

Сиена, сидя с ним рядом, тоже смотрела через залив.

– У меня не так много времени, Роберт, – сказала она. – Власти рано или поздно выследят меня. Но до этого я расскажу вам правду… всю, как она есть.

Лэнгдон молча кивнул. Сиена вытерла глаза и повернулась на скамейке к нему лицом.

– Бертран Зобрист… – начала она. – Он был моим первым возлюбленным. И он стал моим учителем.

– Мне это уже сообщили, Сиена, – сказал Лэнгдон.

Она посмотрела на него изумленно, но продолжила говорить, словно боясь потерять разгон:

– Я познакомилась с ним в восприимчивом возрасте, и его идеи и интеллект покорили меня. Бертран считал, и я с ним согласна, что наш вид стоит на грани катастрофы… что нам грозит жуткий конец и он приближается куда быстрей, чем кто-либо осмеливается признать.

Лэнгдон ничего не говорил в ответ.

– Все детство, – сказала Сиена, – я хотела спасти мир. И все мне говорили одно: «Спасти мир тебе все равно не по плечу, так что не пытайся, не жертвуй своим счастьем». – Она приумолкла, и по напряженному лицу было видно, что она едва сдерживает слезы. – Потом я встретила Бертрана – красивого, блестящего человека, который сказал мне, что нам по плечу спасти мир, мало того – это наша моральная обязанность. Он ввел меня в круг единомышленников – людей с потрясающими дарованиями и интеллектом… людей, поистине способных изменить будущее. Впервые в жизни, Роберт, я почувствовала, что не одна.

Лэнгдон мягко улыбнулся, понимая, сколько боли стоит за ее словами.

– Мне кое-что ужасное пришлось пережить до этого, – продолжила Сиена прерывающимся голосом. – Такие вещи трудно оставить в прошлом… – Она отвела взгляд от Лэнгдона и в смятении прикоснулась ладонью к бритой голове. Но затем собралась и опять повернулась к нему. – Может быть, поэтому единственное, что меня держит, – это вера в нашу способность стать лучше, чем мы есть… в нашу способность действовать ради того, чтобы избежать всеобщей катастрофы.

– И Бертран тоже в это верил? – спросил Лэнгдон.

– Свято верил. Бертран возлагал колоссальные надежды на человечество. Он был трансгуманист, он был убежден, что мы стоим на пороге великолепной переходной эпохи, когда человек станет иным. Его ум был обращен в будущее, он заглядывал в него и видел то, что мало кто способен даже вообразить. Он понимал, что возможности технологии поразительны, верил, что за несколько поколений люди как биологический вид могут перемениться радикально. Что генетика может сделать нас здоровее, умнее, сильнее и даже способнее к состраданию. – Она помолчала. – Но он видел одно препятствие. Он не думал, что нам отпущено достаточно времени для осуществления этой возможности.