Рожденная для славы - Холт Виктория (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Тут Уолсингэму пришла в голову еще одна идея. Нужно убедить Марию, что ее письма переправляются самым что ни на есть надежным образом. Тогда она осмелеет и станет высказываться в своих посланиях более определенно.
Идея и в самом деле была превосходной. Гиффорд познакомился с местным бочаром, тайным католиком, который предложил свою помощью. В замок регулярно доставляли бочки с пивом, которые затем вывозились обратно порожними. Шкатулку с письмом можно было спрятать в пустую бочку, заглянуть в которую охране не пришло бы в голову. Таким образом наладился канал переписки: письма, направленные Марии, поступали в полных бочках, ее ответы вывозились в порожних.
Благодаря перехваченным посланиям мы узнали о целой тайной организации, получившей впоследствии название Заговора Бабингтона.
Сначала в поле зрения Уолсингэма попал некий Джон Сэвидж, фанатичный католик, сражавшийся в Нидерландах на стороне испанцев. Этот человек был уверен, что вернуть Англию в лоно католической церкви можно лишь одним-единственным способом — убив королеву. Все его действия были подчинены этой заветной цели. Находясь в Лондоне, Сэвидж связался с иезуитом Джоном Баллардом, который, в свою очередь, был членом тайной организации Энтони Бабингтона. Молодые люди, все сплошь католики, входившие в эту банду, собирались устроить в Англии католический мятеж. Освободив из заточения Марию Стюарт, они собирались провозгласить ее королевой Англии.
Иезуит Баллард поддерживал контакты с континентом, где ему обещали помочь военной силой и Филипп Испанский, и папа римский, и французы, желавшие усадить на трон Англии родственницу Гизов.
Таким образом, тайных организаций было сразу две — одна под руководством Сэвиджа, другая под руководством Энтони Бабингтона. Гиффорд ловко свел обоих главарей, чтобы моей тайной службе было легче с ними справиться.
Весь июнь заговорщики проводили тайные совещания — то в какой-нибудь таверне, то на пустыре, то в Барбикане, где жил Бабингтон, человек состоятельный и хлебосольный.
В ранней юности он служил при Марии пажом, когда она содержалась в замке Шеффилд. Королева Шотландская очаровала его, как и многих других. Именно тогда Бабингтон поклялся, что непременно освободит ее из заточения и сделает королевой Англии. Глупый мальчишка!
Он совершил массу безрассудных поступков. Как это ни прискорбно, молодость часто ведет себя глупым и преступным образом, за что впоследствии приходится расплачиваться страшной ценой.
Уолсингэм потирал руки от радости, довольный тем, что его затея удалась. Впрочем, я не совсем точно выразилась — Уолсингэм никогда ничему не радовался. Удовлетворение — так, вероятно, следует назвать наиболее сильное из известных ему чувств. Мой Мавр сообщил мне, что в скором времени доложит о чем-то очень важном.
Итак, теперь письма Марии попадали прямо на стол Уолсингэму. Стало известно, что Бабингтон намеревается убить королеву Елизавету и одним ударом расправиться с главными министрами, в первую очередь — Берли и Уолсингэмом. Это станет сигналом для всеобщего восстания. Испанцы обещали заговорщикам помощь.
Уолсингэм вел свою игру, держа всех злоумышленников под колпаком. Всего их было тринадцать, включая Сэвиджа и Балларда. Правда, сами они считали, что их четырнадцать, числя среди своих единомышленников нашего агента Гиффорда.
Первым арестовали Балларда. Его заточили в Тауэр, подвергли пыткам. Уолсингэм хотел получить у него признание, но иезуит никого из своих не выдал. Впрочем, Мавр и не нуждался в этой информации, поскольку знал всех злоумышленников наперечет.
Главной целью Уолсингэма было опорочить Марию, а для этого нужно было произвести в ее апартаментах тщательный обыск. Сэр Эмиас Полет сообщил высокопоставленной пленнице, что его крайне беспокоит ее слабое здоровье, в связи с чем ей разрешается погостить в усадьбе сэра Уолтера Эштона, проживавшего в Тиксолле. Сэр Уолтер Эштон будет рад видеть высокую гостью, ей даже предоставят возможность поохотиться. Мария понимала, что ее будут охранять и в Тиксолле, но все равно несказанно обрадовалась возможности немного развлечься.
Пока она отсутствовала, ее покои и личные вещи были подвергнуты неторопливому обыску. Удалось найти кое-какие документы и множество писем, окончательно подтверждавших вину Марии. Теперь доказательств было достаточно, чтобы отправить королеву Шотландскую на эшафот.
Тем временем Бабингтон заподозрил, что за ним и его товарищами следят. Встревожило его и внезапное исчезновение Балларда. Опасаясь, что заговор раскрыт, Бабингтон обратился непосредственно к Уолсингэму, сказав, что хочет отправиться во Францию и стать лазутчиком на службе ее величества. Он утверждал, что знает врагов королевы, и, будучи католиком, без труда сможет втереться к ним в доверие.
Столь неожиданная просьба озадачила Мавра, и поначалу он заподозрил, что Гиффорд раскрыт — ведь Бабингтон предлагал себя на ту же самую роль, с которой спешно справлялся человек Уолсингэма.
Мавр не спешил с ответом. Как человек хитрый и изобретательный, он приказал кое-кому из своих людей завести знакомство с Бабингтоном, пить с ним, не спускать с него глаз и попытаться выведать об истинных намерениях.
Один из слуг Уолсингэма завязал с Бабингтоном дружбу, и они принялись вместе пить и гулять по тавернам. Но здесь план Уолсингэма дал сбой. Бабингтон оказался крепок на выпивку и к тому же, видимо, сообразил, что человек Уолсингэма неспроста проникся к нему такой внезапной симпатией. Так или иначе, во время посещения дома Уолсингэма Бабингтон умудрился проникнуть в кабинет министра, порылся в разложенных на столе бумагах и увидел свое имя в сопровождении каких-то зашифрованных пометок, смысла которых он не понял. Но с Бабингтона хватило и этого — он моментально насторожился. Оказывается, Уолсингэм испытывал к его персоне нешуточный интерес, а Бабингтон лучше кого бы то ни было знал, что совесть у него нечиста. Выскользнув из дома Уолсингэма, он отправился к родному своему другу-католику, где коротко подстриг волосы, осмуглил кожу при помощи орехового сока и затаился, решив переждать опасные времена.
Но сеть Уолсингэма была раскинута добросовестно, он успел изучить всех знакомых и друзей Бабингтона, поэтому в скором времени злополучный заговорщик в компании всех своих товарищей оказался в Тауэре.
Приговор мог быть только один: виновны. Уолсингэм собрал неопровержимые доказательства, а самое главное — в ходе судебного процесса выяснилось, что вдохновительницей несостоявшихся убийц была сама Мария Стюарт.
Мавр торжествовал:
— Теперь ей и в самом деле не уйти от ответа, — признала я.
Заговорщиков приговорили к смертной казни — виселице и четвертованию.
На Холборнском поле собралась огромная толпа. Первым мучительной смерти был подвергнут Баллард. Бабингтона заставили смотреть, как иезуиту отсекают конечности. Когда Баллард издал последний стон и затих, палачи взялись за Бабингтона.
Он страшно мучился перед смертью. Когда мне сообщили все подробности казни, я дрогнула и велела, чтобы остальных заговорщиков казнили быстро и без мучений. Хватит с них и виселицы.
Я поступила совершенно правильно. Вовсе ни к чему, чтобы народ, видя подобные ужасы, взирал на власть с отвращением и страхом.
Мария была виновна ничуть не меньше, чем Бабингтон. Пришло время решить ее судьбу.
— Эта женщина никогда больше не получит возможности угрожать вашему величеству, — сказал Берли.
— В следующий раз нам может повезти меньше, — поддержал его Уолсингэм. — Образуется другой заговор, и мы об этом даже не узнаем. Ваше величество, положение слишком серьезно, чтобы проявлять легкомыслие.
Я была согласна с ними, но не хотела обагрять свои руки кровью.
И все же через пять дней после жестокой казни Бабингтона и Балларда на Холборнском поле Марию Стюарт перевезли в замок Фотерингей, где должен был состояться судебный процесс.
Мне очень хотелось присутствовать на суде лично, но я знала, что это невозможно. Раз уж мы с Марией не встретились за все годы ее пребывания на английской территории, делать это теперь и вовсе не следовало. Однако я сказала Уолсингэму и Берли, которые присутствовали на процессе, что они должны мне рассказывать обо всем, что там происходит, — вплоть до мельчайших подробностей.
