На южном фронте без перемен - Яковенко Павел Владимирович (читать книги онлайн .TXT) 📗
— О, — сказал он. — Полезешь на машину к Солохину, и переберешь там все мины. Вот тебе десять зарядов. Отвечаешь за них головой. Понял!
Рамир, естественно, кивнул. В этот момент мимо них, даже не поднимая глаз, бульварным шагом проходил Пятницкий. Найданов тут же схватил его за химо, и отправил вместе с Рамиром на работу.
Они залезли в кузов, и начали ворочать минами. Как обычно, Рамир был в пессимистичном настроении, а вот Пятницкий что-то не к добру развеселился. Они нашли две мины без основного заряда и вставили их туда. Входили они легко и от руки. А вот через пять минут нашлась еще одна «пустая», ее схватил Пятницкий, и начал заталкивать заряд. Да вот только что-то лезть он не захотел. Тут боец начал ругаться на мину, и сказал, что «человек — царь природы», и он все-таки патрон туда забьет. Причем, как выяснилось, забивать он собрался самым буквальным образом.
Испуганный Рамир попытался его было остановить…
Ну, тут мне было все понятно. Пятницкий, конечно, был боец молодой, но крепкий. Веселый такой, контактный, но знавший свое место. Он, конечно, «старикам» подчинялся, и голос лишний раз не подавал. Но и свой интерес всегда соблюдал, и лишний раз не гнулся. Про таких часто говорят — «правильный пацан». Видно было сразу, что после «дедов» он сам стал бы таким суровым «дедом», и молодым мало не показалось бы.
А Рамир подобным авторитетом не обладал — характер, знаете ли, не тот. И для Пятницкого, честно говоря, Рамир был почти что пустое место.
Так что молодой солдат принес молоток. (Интересно, где нашел-то? Приказал бы я найти — не нашел бы он — точно говорю). Взял заряд левой рукой, прицелился, размахнулся молотком…
А дальше заряд разорвался у него в руке.
А потом я все видел сам.
Ну, что сказать. Отвоевался парень. Как бы то ни было — отвоевался. Остался живой. Пенсию, наверное, получать будет по инвалидности. Может, ему еще кто и позавидует даже. И в самостреле не обвинишь. Явно не хотел он этого. Просто вот дурачок такой. И ничего с этим не сделаешь. Уже.
Глава 6
Между тем, мне начинало здесь даже нравиться. Наверное, этому очень способствовало наличие реки. Я впервые за последние несколько месяцев начал чистить зубы! Пусть грязноватой речной водой. Ну и что же! Зато наконец-то мне пригодилась моя зубная паста, которую я уже почти собрался выкинуть.
Да и какая кругом была природа! Ей-Богу, словно лето пришло! Вишни, густо окружавшие речку, цвели ослепительным белым цветом, трава была такая ярко-зеленая!.. Мягкая, сочная… Тепло. Наконец-то можно было ходить в одной майке, а шмотки выставить на жаркое солнце, отчего вшам было явно неуютно. Они уже практически меня и не кусали, и я начал подзабывать как это — чесаться всю ночь напролет.
Правда, появилось несколько новых гнойничков на теле. Но они гнили тихо, меня особо не беспокоили, поэтому я на них и внимания не обращал.
А главное… Да, как же я упустил-то главное. Главное — Армян починил-таки машину! Как он мне сам сказал, надо было отрегулировать клапана. И вот, после того, как он это сделал, (больше от отчаяния, чем от разумной догадки), проблема исчезла.
Армян сделал несколько кругов по полю — все нормально! Тогда он позвал меня, и мы проехали три километра вдоль лесополосы. Водитель то резко набирал скорость, то сбрасывал ее… Все было в порядке! Движок работал как часы. На радостях мы даже обнялись. Теперь у меня появилась полноценная боевая единица, а не инвалидка, а Армян вновь стал уважаемым водителем, а не объектом закулисных насмешек и перешептываний. Причем особо поднимало его в собственных глазах то, что это он сам нашел причину неполадки. Ни зампотех, ни многочисленные советчики, а сам. Сам, своими руками, кузнец собственного счастья…
Было где-то часов 12 дня. Я определял это по солнцу, так как мои часы крякнулись еще в феврале, о чем я уже рассказывал, а новых я так и не нашел. И знаете, как-то так я привык без них обходиться. Стал лучше чувствовать время, можно сказать, ощущать его.
Так вот, по моим ощущениям, было часов 12. Напротив моей «шишиги» остановилась другая, с ЗЭУшкой в кузове, из кабины вылез Гришин, и, увидев, меня, прямо расцвел.
— Вот тебя-то мне и надо, — сказал он, и у меня засосало под ложечкой. Когда ты нужен начальству, да еще высокому, жди неприятностей. Исключения, конечно, бывают, но довольно редко.
— Где Найданов? — спросил меня начальник артиллерии.
— На позиции, наверное, — ответил я, пожав плечами.
— Так зови его сюда, — нетерпеливо бросил мне Гришин. Краем глаза я увидел, что в кузове «шишиги» поднялся Серега Нелюдин. Я махнул ему рукой.
Я обошел свою машину, посмотрел в кузов, и потянул за ногу Восканяна. Он недовольно забурчал.
— Так, — сказал я ему, — давай сбегай на батарею, позови сюда Найданова, скажи — начальник артиллерии вызывает. Это срочно! Давай, быстрее! Вернешься, опять спать можешь.
Крайне обиженный Восканян все-таки вылез и ушел в сторону нашей позиции. За это время Серега успел вылезти из кузова, и подойти ко мне.
— Ты куда? — задал я ему вполне естественный вопрос.
— В Гойское, — ответил он.
— Это где?
— Ну вот, за речкой ваша позиция, да?.. За ней поле, да?.. А там домики видел?
Я кивнул.
— Так вот это и есть Гойское. Тут дорога ведет в объезд слева. Надо туда проехать, и посмотреть, что там делается. Я как корректировщик еду от нашей батареи.
— Странно, — сказал я. — А почему мы едем? А чего не разведка? Разве это наше дело?
— Я не знаю толком. Пришел вон Гришин, сказал, давай дуй в машину, надо в Гойское съездить. Вроде бы там и нет никого. Короче, я не знаю!..
Тут подошел Найданов. Гришин подозвал меня, и объяснил нам, (да я и сам уже догадался), что я поеду как корректировщик, а Найданов должен быть на позиции в готовности открыть в любой момент огонь.
Рацию я брать не стал, Гришин сказал, что в машине уже есть две рации, хватит. Одел только броник, сняв его с дверцы, да взял, естественно, автомат, с которым и так никогда не расставался.
Андрей принялся выгонять из кузовов безмятежно дрыхнувший личный состав, а я запрыгнул вместе с Серегой в кузов, где уже были два бойца — зенитчика и их лейтенант.
Затем мы поехали, действительно, мимо фермы на левый фланг, набирая по дороге людей из пехоты, так что когда наша «шишига» вывернула на саму дорогу, у нас в машине, можно сказать, было уже и тесновато. При этом, кстати, начальник артиллерии вылез на самом крае участка нашего батальона, а его место в кабине занял Сабонис.
Асфальт был на удивление хороший, и «шишига» бежала очень бодро. Я перекидывался разными общими фразами с Серегой, причем оба мы, по старой памяти, почему-то вспомнили Клюшкина, и сейчас над ним прикалывались. Ни я, ни Нелюдин понятия не имели, где он сейчас есть и чем занимается.
Я смеялся, запрокинув голову, над очередной Серегиной шуткой, когда раздался хлопок, и нашу машину резко повело в сторону.
А потом я услышал, как около моего уха просвистела пуля. Может она, конечно, и далеко пролетела, конечно, но когда стреляют в тебя… Ощущение такое, что все пули мимо тебя только и летают. Какой-то пехотинец вывалился из кузова. Я бросил взгляд назад — он лежал на асфальте и не шевелился.
— К машине! — заорал Сабонис. — Врассыпную!
Мы посыпались из нее как горох. Я выпрыгнул через правый борт, и, несмотря на то, что сильно ударился пятками, рванул в лесополосу. Рядом бежал Серега.
Между тем, ЗЭУшка внезапно открыла огонь. Мы промахнули простреливаемый участок, даже с пробитым колесом, и теперь зенитчики «поливали» тот участок лесополосы, который остался за нами. Лейтенант зенитчиков, поняв, что его подчиненные ведут огонь, а он их, получается, бросил, рванул назад, добежал до борта, ухватился за край… И тут же схватился за ногу, и рухнул. Тут остановился я, остановился Серега. Мы, не сговариваясь, кинулись обратно, подхватили лейтенанта за руки, и потащили его за собой в укрытие. Тут «шишига» взревела, и рванула на трех оставшихся колесах подальше.
